Чужая жена - Скоулс Кэтрин. Страница 35

Свет заходящего солнца заливал землю колдовским варевом: пурпурное небо, бордовая почва и золотистая рябь травы. Деревья и кусты теряли объем, превращаясь в плоские силуэты. На ветвях, будто светящиеся белые лампочки, устраивались на ночь птицы. Мара взглянула на Питера — тот был поражен окружающим его великолепием, и она почувствовала невольную гордость за эту землю, будто сама была причастна к ее сотворению.

— Мне это напоминает родной дом, — сказал Питер. — Я говорю об Австралии…

В его голосе слышалась тоска. Мара понимающе кивнула в ответ. Пейзажи Танзании и в ней пробуждали воспоминания о родной Тасмании, особенно о долине реки Коул. Даже названия стран, казалось, были нераздельно связаны. «Танзания» и «Тасмания» звучало так похоже, что люди, несведущие в географии, часто путали их, считая одним государством. Когда Мара только переехала в Африку, ей очень нравилась эта связь; она помогала освоиться. Но теперь ей все больней было вспоминать свой прежний дом и то, какой наивной и полной светлых надежд на будущее она была тогда. Ее письма матери становились все короче, и Мара редко писала — правда о ее жизни была слишком горькой, чтобы даже пытаться подсластить ею разлуку.

— Вы здесь давно? — спросил Питер.

— Чуть больше трех лет.

— Домой ездили?

Мара покачала головой.

— Должно быть, скучаете по родным? У вас есть братья или сестры?

— Только братья, — ответила Мара. — Но много!

В горле стоял ком. Ей вдруг захотелось рассказать Питеру, как она мечтала сбежать от них подальше и как теперь безумно по ним скучает.

— Я был единственным ребенком, — сказал Питер. — Поэтому мне всегда хотелось иметь большую семью. Но у меня было счастливое детство. У нас был дом прямо на берегу в Бонди Бич [15]. Я все время занимался серфингом: до школы, после школы, вместо школы. Поэтому пришлось стать актером. Настоящую работу найти не удалось. — Он улыбнулся, но улыбка тут же сошла с его лица. — Я бы очень хотел вернуться в Австралию. Хотел бы, чтобы мои дети выросли там. Но Пола не хочет уезжать из Америки, и, похоже, ее не переубедишь — ей лучше там, где она сейчас. А я — я очень много времени провожу в разъездах.

Мара не знала, что ответить, — таким откровенным вдруг стал разговор. Поездка домой после целого дня съемок, казалось, сделала их старыми добрыми друзьями. Ей пришлось напомнить себе, что они чужие друг другу, — Питер Хит, известный актер, и она — хозяйка сафари, предложившая ему помощь.

Она притормозила, чтобы не влететь в высохшую реку, и машина резко ушла в сторону. Лишь узкая темная полоска земли выказывала наличие подземной влаги, но Мара знала, что под высохшей поверхностью скрывается глубокий слой жидкой грязи. «Лендровер» проломил бы толстую корку и застрял по самую ось. Она рывком сдала назад, выруливая на твердую землю.

— Погодите! Остановитесь!

Настойчивость в голосе Питера заставила Мару ударить по тормозам.

— Что это там? — Он махнул рукой в ту сторону, где русло расширялось, превращаясь в болото, — все, что оставалось от озера в сухой сезон. Питер поднес к глазам бинокль. — Это животное. Оно застряло в грязи. Похоже, это молодой буйвол.

Питер замолчал и еще сильней высунулся из окна, глядя в бинокль.

— Он повернул голову, — прокричал актер Маре. — Он еще жив! Мы должны что-то предпринять.

Рукой он сделал в воздухе широкую дугу:

— Если вы сможете объехать с той стороны, мы окажемся прямо возле него. Похоже, там земля тверже.

Мара не спешила глушить двигатель. Ее учили не вмешиваться в подобной ситуации, оставляя дикое животное на произвол судьбы.

Питер опустил бинокль и повернулся к Маре.

— Надо его как-то спасать.

Рука Мары застыла над рычагом переключения передач; она осмотрелась, но не увидела вокруг никого, кроме двух газелей Томсона. Животные беззаботно паслись неподалеку, помахивая хвостами. Буйволов видно не было, и Мара успокоилась, ведь это были одни из самых опасных обитателей буша. Стадо могло беззвучно возникнуть из ниоткуда и окружить охотников или туристов. Обычно буйволы просто угрожающе стояли на месте, но если их разозлить, то в ярости они становились смертельно опасными, и тут уж уповать на крепость кузова «лендровера» было бы непростительной оплошностью.

— Стадо ушло, — сказал Питер, будто прочитав ее мысли. — Они бросили его.

Мара кивнула:

— Они все равно не смогли бы ему помочь. Хоботов, чтобы вытащить его, в отличие от слонов, у них нет.

— Давайте же, — поторопил Питер. — Поехали.

Мара отвернулась. В голове ее звучал голос Джона, спокойный, уверенный: «Оставь его. Стадо ушло. Он все равно околеет».

Боковым зрением Мара видела недоумение на лице Питера — тот не мог понять причину ее замешательства. Затем недоумение сменилось негодованием. Мара знала, что сказал бы на это Джон: «Нужно уметь принимать жестокие решения. Африка не для мягкотелых».

Мара заглянула Питеру в лицо. Уголки его глаз опустились — он словно скривился или прищурился от внутренней боли. Ей было знакомо это чувство, когда каждая мышца лица напряжена. Ей казалось, что она смотрит в зеркало.

Решение было принято. Не говоря ни слова, Мара протянула руку, переключила передачу и отпустила сцепление. Машину дернуло, и она медленно поехала к высохшему озеру.

«Лендровер» остановился на безопасном расстоянии от края. Питер и Мара вылезли из машины. Мара сняла с подставки ружье, зарядила его и поставила на предохранитель, перебросила через плечо и зашагала рядом с Питером к берегу.

Попавшее в беду животное было совсем молодым, размером с новорожденного жеребенка. Оно так глубоко завязло, что, если бы не маленькие, только-только прорезавшиеся тупые рожки, Мара не признала бы в нем буйвола. Он глядел на них, наклонив голову. Очень милый и даже забавный на вид, словно сошел с картинки в детской книжке.

Мара прикинула, сколько им придется пробираться по грязи, чтобы добраться до детеныша. Нужно было соблюдать осторожность, чтобы самим не завязнуть в грязи. Женщина не без опаски осмотрела топь — какие еще ловушки та скрывает? Хорошо еще, что вблизи не было камыша, в котором скрывались улитки, разносчики бильгарции.

Питер указал на отпечатки копыт, оставленные на грязи.

— Легко можно догадаться, что произошло, — сказал он. — Стадо пришло сюда в поисках воды и сразу попало на топкое место. У взрослых хватило сил выкарабкаться, а у малыша — нет.

Мара посмотрела на него с любопытством. Он мыслил здраво, словно и сам, подобно ей, провел детство на ферме, а не на пляже. Ей пришло в голову, что, наверно, море преподало ему те же уроки, что ей — земля…

Питер смотрел на буйволенка.

— Мне кажется, что если мы станем по обе стороны от него, то сможем откопать его руками, — заметил он. — По придется искупаться в грязи.

Он обвел взглядом свою одежду и сапоги.

— Руди повезло, что он заставил нас сменить гардероб, — сказал Питер. — Мы бы впали в большую немилость, если бы вернулись домой в одежде для съемок, покрытой грязью!

Мара удивленно посмотрела на него — эта мысль не приходила ей в голову и сейчас заставила поежиться. Руди не переставал твердить о том, что попавшая в кадр одежда до конца съемок превращалась в бесценный реквизит, который надлежало беречь как зеницу ока. Пусть реквизиту сейчас ничего не грозило, Маре стало не по себе.

Питер направился к буйволу. Мара сделала два шага и замялась, почувствовав спиной холодный металл ружья. Она знала, что расставаться с ним не стоит, но замазать его грязью было не меньшим преступлением, чем испачкать одежду Руди. Как бы она его ни чистила по возвращении домой, Джон все равно увидит предательские царапины. Вокруг по-прежнему было тихо и спокойно, так что Мара рискнула: стянула ремень с плеча и положила ружье на землю.