Приключения Айвама - Семушкин Тихон Захарович. Страница 10

Тэнмао просиял от радости и, положив руку на сердце, спросил:

— Значит, можно мне?

— Конечно, Тэнмао.

— Я очень хочу.

— Теперь всё в порядке, — сказал вице-адмирал и, пройдя к матери мальчика, стоявшей около дивана, спросил:

— Как тебя зовут?

— Уакат.

— Ну, вот что, Уакат, мальчика мы снимем со льдов специальным самолётом, которому не нужен аэродром. Этот самолёт может сесть даже около яранги. Считай, что мальчик уже почти дома.

Уакат слушала, глядела на этого русского начальника мокрыми глазами, и слёзы ручьем текли по её щекам.

— Но что же ты плачешь, когда всё уже наладилось?

— От радости, — прошептала она.

В тот момент, когда вице-адмирал разговаривал с Уакат, её сын Айвам только что отпраздновал вместе с Лилитом первомайский праздник. Лилит уже вырос и из щенка стал собакой. Он был ещё понятливей, но прежняя игривость у него исчезла, прибавилось серьёзности и лени.

— Лилит, а не ошиблись мы с Первым мая? — спросил Айвам.

Но собака на это чуть шевельнула хвостом и даже не подняла морду.

Первые дни, когда мальчик оказался на льду, когда чувство тревоги не покинуло ещё его, Айваму и в голову не приходило интересоваться календарём. Лишь спустя некоторое время он смирился со своим одиночеством во льдах и однажды вдруг вспомнил: какое же сегодня число? Мальчик лихорадочно стал восстанавливать числа месяца. Но эта задача оказалась нелёгкой: в голове всё путалось. Правда, он точно знал, какого числа люди ходят встречать первые лучи солнца, вспоминал, через сколько ночей после этого прилетал самолёт первый и второй раз, и всё же очень трудно оказалось установить правильное число.

Во всех сброшенных письмах летчики забывали ставить даты. Вот почему у него не было уверенности в том, что он вовремя отпраздновал Первомай.

Полярная весна создавала Айваму отличное настроение. Во льдах теперь было хорошо. Стоял беспрерывный день, ночь исчезла совсем. И небо стало чистым. Прекратились пурги, изредка дули слабые тёплые ветры с юга и ласкали лицо, как тёпленькая вода. Но, несмотря на то, что сильных ветров не было, полыньи образовывались морскими течениями, и в них показывались нерпы. Айвам очень удачно охотился. Теперь не нужно ждать, когда замёрзнет лед, чтобы достать убитую нерпу. Из шкуры нерпы он вырезал длинный ремень. Пришлось из метеобудки вытащить несколько гвоздей, чтобы сделать выброску, которой можно достать убитую нерпу, плававшую на поверхности воды.

У Айвама ежедневно было много работы: охота на нерпу, рыбная ловля, записывание температуры, что он делал с величайшей аккуратностью, точно в срок, как было указано в письме полярников. Ведь раньше всё это он видел на полярной станции каждый день. Теперь он охотно выполнял эту работу и казался сам себе уже взрослым человеком. Айвам и к будке не бежал, а шёл степенным шагом. Кроме всего этого, мальчик занимался строительством. Дело в том, что старое жилище надоело Айваму, и к Первому мая он решил сделать себе новую пещеру. В стороне он подыскал глыбу льда, напоминавшую утёс, где хорошо можно было укрепить флаг, и с подветренной стороны стал долбить её.

К этому времени Айвам убил одиннадцать нерп и одного большого лахтака. Мяса было много, да и рыбы немало. От обилия пищи пёс ожирел и, вероятно, поэтому перестал играть, как раньше, предпочитая лежать.

Нерпы, лахтак и рыба валялись около пещеры, как брошенные. Это также побуждало Айвама построить новую пещеру, а в старой сложить мясо и рыбу, чтобы пёс не лазил по ним, когда ему вздумается.

Новая пещера была не очень большая, но с окном из тонкого льда и с дверью — занавеской из оленьей шкуры. В этой пещере были устроены ледяная лежанка и в сторонке такой же стол кубической формы.

В день Первого мая, как и дома, Айвам демонстрировал с выцветшим от солнца флагом от пещеры к пещере. Лилит был не очень сознательным псом, и поэтому пришлось пинком заставить его принять участие в демонстрации.

После демонстрации они плотно закусили. Айвам напился тёплого супа и задумался. Давно уже не прилетал самолёт. Последний раз он был 19 апреля (теперь Айвам отмечал и эти даты). «Наверное, самолётам надоело летать сюда» — подумал он.

Он взглянул на часы, пошел в будку, записал в тетрадку показания приборов и, взяв ружьё, направился к полынье. Здесь на берегу он постелил оленью шкурку, вскинул ружьё на изготовку и стал ждать, не покажется ли нерпа. Сегодня Айваму особенно хотелось думать.

— Лилит! — позвал он собаку. — Сейчас жить во льдах хорошо. А если самолёт всё время не сможет сесть? Зимой здесь трудно и ночью всё-таки страшновато. Скучно жить одному без солнца. Ты как думаешь?

Лилит в это время так бесцеремонно зевнул, что чуть не разорвал пасть.

Запас патронов большой, а вот керосин был уже на исходе. Ну, да ведь нерпичий жир можно использовать для разведения огня.

Неопределённость и неясность будущего наводили тоску на мальчика. А пёс благодушествовал, как будто и не желал лучшей жизни. «А что теперь думают Уакат, дядя Тэнмао?»

Вдруг Лилит поднял голову, навострил уши. Айвам приготовил ружье и стал осматривать полынью. Но пёс смотрел в сторону. Через некоторое время до слуха Айвама донесся гул мотора. Мальчик вскочил, снял бинокль и стал водить им по небу, но оно было чистое и ясное. А между тем гул мотора все усиливался и усиливался. И вдруг низко, над самыми льдами, словно подкрадываясь, показалось какое-то чудовище. Айвам заволновался. Это был не самолёт. Ведь самолёты он хорошо знал и сам в праздники не один раз катался на них.

Чудовище приближалось с неимоверной быстротой, как казалось Айваму. Оно шло прямо на флаг, водружённый на ледяном утёсе новой пещеры.

Айвам не отрывался от бинокля и всё разглядывал и разглядывал. Наконец он сильным шёпотом сказал:

— Лилит, это летит что-то антисоветское… Бежим!

Он схватил ружьё и бросился бежать в торосы, подальше от пещеры.

Вслед за ним, чувствуя настроение хозяина, со всей серьёзностью мчался Лилит. Айвам бежал без оглядки. Он бежал во весь дух, пока не скрылся за торосом. Отдышавшись, он выглянул из-за отрога льдины и стал наблюдать за прилетевшим чудовищем.

Лилит насторожённо следил за хозяином и тоже волновался. Наконец он не выдержал и тявкнул. Айвам цыкнул на него, ударив слегка ногой.

Чудовище кружилось над флагом, словно высматривая жертву. Вдруг оно повисло в воздухе, и Айваму показалось, что выпустило когти. Но в следующий миг чудовище упало на пещеру, а может быть, бросилось, как сова на зайца.

«И людей нет», — подумал Айвам, сжимая в руке ружьё.

За время жизни на льдине у Айвама и без того нервы обострились, и чувство страха не покидало его. Ему слишком много пришлось испытать за полярную ночь во льдах, и чувство реальности у него иногда исчезало.

Он смотрел на чудовище с ужасом, стараясь не выдать себя, а в голове проносилось:

«Какое противное! А хвост какой безобразный! Пузо отвратительное. На спине клешни, как у краба. Они сделаны будто из пластин китового уса».

Вертолёт заслонил собой пещеру, и Айвам не заметил, как люди вошли в неё. Лётчики и Тэнмао нашли в пещере признаки пребывания человека, но и только. Один лётчик взял тетрадку, заглянул в неё, покачал головой и спрятал в карман.

Между тем Тэнмао, как следопыт, всюду шарил в пещере и около двери, словно обнюхивая каждый предмет.

— А может быть, мальчика давно уже нет? — спросил механик.

— Нет, он здесь! — ответил категорически Тэнмао. — Вот у двери его следы и след собаки. Это свежие следы.

— Откуда это известно, что они свежие?

— Он ушёл отсюда не больше как час назад. Вот видишь, солнце не успело углубить следы. Обувь грязнит снежок, и от этого на следу он быстрее тает. Мальчик недавно закусил и, наверное, ушёл на охоту, — говорил Тэнмао.

— Как бы далеко он ни ушёл, он не может не услыхать гула вертолёта. Тем более что мы сели на лёд. Давно бы уже прибежал, — сказал лётчик.