Пуля для Власова. Прорыв бронелетчиков - Карде Игорь. Страница 32
Вандель был воспитанником старой военной школы и очень гордился своими принципами. Честь для него значила куда больше, чем жизнь, а приказ начальства был абсолютен. Его не обсуждают, а выполняют. Пусть даже кажется неправильным или вовсе бессмысленным. В общем, настоящий германский офицер!
Бронемобиль двигался вслед за наступающими красноармейцами. Но едва вырулили на главную улицу, как столкнулись с еще одним препятствием: гитлеровцы установили перед домом-крепостью 37-мм пушку.
Конечно, для советских танков, особенно «тридцатьчетверок», она не представляла серьезной угрозы, калибр мелковат (недаром сами немцы называли Pak.36 «дверной колотушкой» – по броне стучит, но не пробивает), однако для бронемобиля она могла оказаться опасной. Даже очень – если бы снаряд попал в двигатель. Замереть во время боя у всех на виду – не самая лучшая перспектива. Надо с пушкой что-то делать…
Майор Злобин подумал и сказал Молохову: «А шугани-ка ты их из гранатомета, может, сами отойдут». Матвей так и сделал – выстрелил навесом: небольшой деревянный бруствер перед орудием разлетелся в щепки, расчет накрыло осколками. Немцы побежали – под прикрытие прочных кирпичных стен. Унося с собой раненых и отводя контуженых…
Броневик обогнул орудие и выехал на площадь. И сразу по его броне ударили пулеметы. Пришлось срочно сдавать назад, за ближайший амбар. Крайне неприятный звук – когда пули щелкают по стали… Хоть и не пробили, но нервы потрепали. Так, теперь требуется выбить фрицев из особняка… Хорошо засели, гады, обложились мешками, укрылись за толстыми стенами…
Ждать артиллеристов? Это, конечно, самое разумное – несколько прямых попаданий, и нет проблемы. Но «боги войны» со своими крупными калибрами застряли где-то в поле, и когда подойдут – неизвестно… Село же требовалось отбить до вечера, пока фрицы не очухались…
Злобин посмотрел в бинокль: стрелять по особняку из гранатомета – пустое дело. Старинная кирпичная кладка почти метр толщиной… Подумал, почесал в затылке: «Может, запалить? Дать по чердаку из гранатомета, займется быстро… Пожалуй, так и сделаем». Приказал Матвею Молохову – бей в чердачное окно, поджигай. Там старое дерево, загорится…
Матвей послал три гранаты в маленькое отверстие под самой крышей. Снес снайпера, залегшего наверху, разбил балки и стропила. Кровля в двух местах рухнула, верхнюю часть дома заволокло дымом. Но немцы проявили неожиданное упорство: несмотря на обстрел, стали тушить пожар – водопровод, как ни странно, работал. Побежали с ведрами наверх, потащили длинный шланг…
Но при этом не забывали поливать из пулеметов площадь перед собой, не подпуская красноармейцев близко. Вот ведь черти упрямые! «Ладно, не хотите по-хорошему, будет вам по-плохому», – решил майор Злобин. Еще раз осмотрел особняк и заметил в торце небольшое оконце. Стрельба из него велась не слишком активно, видимо, автоматов и пулеметов на весь периметр не хватало. Значит, можно попробовать оттуда…
Обернулся к Ивану Мешкову и приказал:
– Беги назад, к лейтенанту Родину, попроси людей. Скажи, что надо взять один дом…
Иван вылез из бронемобиля и рысцой понесся на окраину деревни, в роту Михаила Родина. Злобин же приказал подвести машину поближе к торцу. Сергей Самоделов аккуратно, чтобы не застрять в проулке, объехал особняк и подобрался с правой стороны.
В этой части здания до войны размещалась сельская библиотека, даже вывеска сохранилась. Внутри наверняка остались какие-то книги, значит, гореть будет замечательно… Из окна второго этажа стреляли двое – из винтовок, попеременно, прикрывая друг друга. Матвей Молохов всадил в библиотеку две гранаты, немцы исчезли, зато повалил дым – книги занялись отлично. Так, путь открыт…
Вернулся Иван Мешков, а с ним – бойцы лейтенанта Родина. Владимир Викторович показал на особняк:
– Надо бы очистить от немцев…
Командир группы сержант Акимов посмотрел – на первом этаже окон нет, а на втором – очень высоко, трудно забраться. Владимир Викторович, поняв его сомнения, пояснил:
– Вы залезете на броневик и с него уже – в окно. Внутри, правда, сейчас жарко, но не беда. Если проскочите быстро, даже не закоптитесь. Немцев в комнате нет, мы выбили… Всё ясно?
Акимов кивнул – конечно. И повернулся к своим бойцам:
– Слышали? Приготовить гранаты!
Бронемобиль подполз к торцу здания и встал боком – чтобы легче было залезать. Из окна второго этажа валил серый дым – это горели книги. Зато никто не стрелял – гитлеровцы становиться шашлыками явно не пожелали.
Красноармейцы Акимова залезли в окно. Не обращая внимания на пламя (хотя припекало довольно сильно), перебежали через библиотеку и выскочили в коридор. Достали гранаты, метнули вниз, на первый этаж. Завязался рукопашный бой…
Немцы сопротивлялись, отбивались, как могли, но их оборона была уже сломлена. Сидеть до конца смысла не имело – особняк уже весь горел, значит, скоро и рухнет.
Поняв, что дом не удержать, гитлеровцы решили отходить. Все, кто мог еще двигаться, собрались у черного входа и в едином порыве выскочили в сад. Чтобы затеряться среди густого кустарника и деревьев и пробраться к своим…
Но не учли – особняк был со всех сторон обложен советскими бойцами. Тех фрицев, кто благоразумно поднимал руки и сдавался, брали в плен, других же, кто пытался сопротивляться, убивали. Так и надо, ведь сам товарищ Сталин сказал: «Если враг не сдается, его уничтожают». Да и вообще: на войне – как на войне, и если не ты – то тебя…
Глава двенадцатая
Через полчаса бой был закончен – Спасская Полисть взята, остатки немецкого гарнизона, кому повезло, отошли к северу. За ними вдогонку бросились «тридцатьчетверки» – настичь, раздавить, добить. Машины 7-й гвардейской танковой бригады обошли село и погнали противника прочь. Главное, не дать врагу опомниться, отдышаться, закрепиться на новых рубежах…
Но генерал Вандель приготовил сюрприз: спрятал в небольшом леске танки – пять «троечек», только прибывших из Германии (вместе со свежим пехотным пополнением). Неплохая получилась засада: Pz III – машины серьезные, вполне могут противостоять советским Т-34.
И вот сталь пошла на сталь: пять немецких панцеров против восьми «тридцатьчетверок». Pz III образовали классический танковый клин: один – впереди, остальные – чуть сзади, слева и справа. И ударили «свиньей», рассчитывая, что в ближнем бою смогут поразить советские машины…
«Тридцатьчетверки» стали расходиться широким полукругом, чтобы, пользуясь численным превосходством, охватить Pz III с флангов – гораздо удобнее бить «троечкам» в бок, чем тупо – в лоб. Но панцеры в ответ применили, так сказать, домашнюю заготовку: неожиданно встали в «веер». И теперь на каждую немецкую машину приходилось всего по одной «тридцатьчетверке» – три наших танка шли пока позади, не успев перестроиться. Вышла дуэль один на один.
Машины сошлись, завязался «пистолетный» бой – стреляли с очень с близкого расстояния. Рев моторов, грохот орудий, звон металла о металл, лязг гусениц, стон разрываемой снарядами брони…
У Т-34 появились первые потери: вспыхнул головной танк лейтенанта Герасимова. От прямого попадания он резко встал, задымился… Тут же откинулся верхний люк, из башни показались двое – механик-водитель и стрелок. Вытащили тяжело раненного командира и уложили на дно воронки: «Потом заберем. Если выживем…»
Танкисты вернулись в машину и продолжили бой. Горящий Т-34 пошел на таран – со всего ходу врезался в немецкую «тройку», подмял под себя. Обе машины вспыхнули, из щелей повалил густой, черный дым, затем громыхнули боекомплекты. Спастись не удалось никому – ни нашим, ни немцам…
Сражение шло упорное: броневые монстры расстреливали друг друга в упор, били тараном, давили гусеницами. От прямых попаданий сворачивало набок тяжелые лобастые башни, лопалась броня, на боках появлялись страшные черные дыры… Танки полыхали красно-желтыми факелами и взрывались. Над полем висел густой, тошнотворный запах раскаленного железа и горелого человеческого мяса…