Осторожно, триггеры (сборник) - Гейман Нил. Страница 71

– А что еще она могла подумать? С какой стати ей что-то подозревать? Другое дело, если бы заинтересовалась полиция… но это было маловероятно… В общем, это место хорошо себя защищает. Этот холм. И врата.

Впереди на склоне холма показалась полянка. Оливер и Тень прошли мимо камня, на котором Кэсси сидела накануне со своим альбомом и карандашами. До вершины было уже недалеко.

– А этот черный пес в Чертовом переулке… – начал Оливер. – Думаю, никакая это не собака. Но это существо там уже так давно… – Он достал из кармана халата маленький светодиодный фонарик. – Ты правда говорил с Кэсси?

– Да, и даже целовался.

– Странно.

– В первый раз я ее увидел в пабе, тем же вечером, когда познакомился с тобой и Мойрой. Это-то и навело меня на мысль. Ведь Мойра вчера говорила так, будто не виделась с Кэсси уже несколько лет. И очень удивилась, когда я заговорил о ней. Но я тебя уверяю: тем вечером Кэсси стояла прямо рядом со мной и говорила с нами. Вчера я спросил в пабе, не заходила ли Кэсси, – и никто не понял, о ком я спрашиваю. А ведь вы, местные, все друг друга знаете. Вот я и подумал, что только так и можно свести концы с концами. Только так становится понятно, о чем она говорила на самом деле. И все остальное.

Оливер остановился в нескольких шагах от места, которое Кэсси назвала Вратами ада.

– А я-то думал, все будет просто. Я отдам ее холму, и она оставит нас в покое. Отстанет, наконец, от Мойры. Интересно, как же ей удалось тебя поцеловать?

Тень не ответил.

– Это здесь, – сказал Оливер. Тень увидел нечто вроде короткого каменного коридора, уводящего в глубь холма. Возможно, давным-давно перед входом стояла какая-то постройка, но за много веков ветер и дождь сровняли ее с землей, и холм вернул себе камни, из которых она была сложена.

– Кое-кто сказал бы, что я служу дьяволу, – продолжал Оливер. – Но, по-моему, они ошибаются. Впрочем, что для одного человека – бог, то для другого – дьявол, разве нет?

Он вошел в коридор, и Тень последовал за ним.

– Брехня собачья, – раздался женский голос. – Впрочем, ты всегда был брехуном, Олли, трусливый ты кусок дерьма,

Оливер и ухом не повел: очевидно, он ничего не слышал.

– Она тут, – сообщил он. – В стене. Тут я ее оставил.

Он направил фонарик на стену и принялся внимательно осматривать каменную кладку, словно отыскивая известные только ему приметы. Потом довольно хмыкнул, достал из кармана какой-то складной инструмент, привстал на цыпочки и выковырял из верхней части кладки один маленький камешек. После этого дело пошло споро: уверенными движениями Оливер принялся вынимать камень за камнем, чередуя крупные и мелкие – похоже, разбирать кладку тоже надо было в определенном порядке.

– Давай, помогай, – вскоре велел он Тени.

Тень прекрасно знал, что он увидит за стеной, но все равно подошел к Оливеру и тоже начал вынимать камни и укладывать их на землю.

Запах он почувствовал сразу, а когда дыра в стене расширилась, завоняло еще сильнее – старой гнилью и плесенью. Так пахнут сэндвичи с мясом, если перележат на жаре. Кладку начали разбирать сверху, так что первым делом из-за стены показалось лицо, но Тень даже не сразу понял, что это такое. Щеки ввалились, глазницы опустели, различить веснушки на потемневшей и сморщившейся коже было невозможно. Но волосы Тень узнал – короткие, темные волосы Кэсси Бергласс. А потом луч фонарика скользнул ниже, и Тень увидел знакомый оливково-зеленый свитер и синие джинсы.

– Занятно. Я знал, что она по-прежнему здесь, – проговорил Оливер, – но все-таки должен был проверить. После всех этих твоих разговоров, понимаешь? Я должен был увидеть ее. Убедиться, что она еще здесь.

– Убей его, – потребовал женский голос. – Ударь его камнем, Тень. Он убил меня. А теперь хочет убить и тебя.

– Ты хочешь убить меня? – спросил Тень.

– Ну конечно! А как иначе? – рассудительно ответил коротышка. – Ты ведь теперь знаешь про Кэсси. А когда тебя не станет, я, наконец, смогу обо всем этом забыть навсегда.

– Забыть?

– Простить и забыть. Хотя это нелегко. Я имею в виду, нелегко простить себя за такое. Но забыть я смогу, это точно. Ну, давай, залезай. Места тут еще достаточно. Тебе хватит, если не будешь растопыриваться.

Тень с любопытством посмотрел на него с высоты своего роста.

– Слушай, Олли, мне просто интересно, как ты собираешься заставить меня туда залезть? Пистолета у тебя нет. И вообще, ты же вдвое меньше меня! Мне ничего не стоит свернуть тебе шею.

– Я не дурак, – сказал Оливер. – И не такой уж и плохой человек. Не скажу, что я такой уж хороший, но все-таки не злодей. Так, серединка на половинку. Я сделал то, что сделал, не удовольствия ради, а просто из ревности. Но все равно я бы сюда не пришел, будь я один. Это ведь храм Черного Пса, ты понимаешь? Такие места, как это, – самые первые храмы. Те, что были до всех этих стоунхенджей и стоячих камней. И тем, кто в них обитал, люди поклонялись и приносили жертвы. Их боялись. Их молили о пощаде. Всех этих черных псов, понимаешь? Тех, что предвещают смерть, и похищают души, и бегают с Дикой Охотой. Они были здесь испокон веков – и они до сих пор стоят на страже.

– Ударь его камнем, – снова раздался голос Кэсси. – Давай же, не тяни! Прошу тебя, Тень, пожалуйста!

Коридор, в котором они стояли, вдавался в склон неглубоко – эдакая рукотворная пещерка, облицованная камнем. На древний храм было совсем непохоже. Да и на врата преисподней, если уж на то пошло. Силуэт Оливера чернел на фоне предрассветного неба. Как всегда мягким, неизменно вежливым голосом коротышка произнес:

– Он – во мне. А я – в нем.

Черный пес перегородил входной проем, отрезая путь наружу. Тень сразу понял, что эта тварь – не настоящая собака. Глаза ее светились в темноте зеленоватым гнилушечным огнем. Волк в сравнении с нею показался бы таким же маленьким и безобидным, как рысь – рядом с тигром. Совершенный хищник, воплощенная опасность и угроза, пес возвышался над Оливером на полголовы. Он уставился на Тень и испустил низкий, рокочущий рык. А потом прыгнул.

Тень вскинул руку, защищая горло, и зубы пса вонзились глубоко в его плоть, чуть ниже локтя. Боль была чудовищная. Тень понимал, что надо бороться, надо дать отпор, но тело его не слушалось. Он рухнул на колени и протяжно закричал, не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме собственного страха – страха, что пес сейчас перекусит ему руку… что он, Тень, для этой твари – всего лишь беззащитный корм.

Где-то в глубине души он подозревал, что весь его страх – только морок, наведенный тем же псом. Этот уничтожающий, обессиливающий ужас был ненастоящий. Но легче от этого не стало. Когда пес, наконец, отпустил его руку, Тень уже рыдал в голос и трясся всем телом.

– Давай, Тень, залезай, – велел Оливер. – Через этот пролом. Да поживее, а не то я прикажу ему отведать, каково на вкус твое лицо.

Из раны на руке хлестала кровь, но Тень послушно поднялся и протиснулся в темную дыру в стене. Если остаться здесь, с этим зверем, он умрет очень быстро – и мучительно. Это был такой же непреложный факт, как то, что завтра утром снова взойдет солнце.

– Ну да, конечно, – прозвучал у него в голове голос Кэсси. – Оно-то взойдет. Но ты его уже не увидишь, если сейчас же не возьмешь себя в руки.

Полость в стене была тесная: места рядом с телом Кэсси оставалось немного. Тень посмотрел в лицо трупа, искаженное болью и яростью, как у той кошки в стеклянном ящике, и понял, что Кэсси тоже была еще жива, когда ее замуровали.

Оливер подобрал камень с земли и положил его поверх нетронутой части кладки.

– Раньше я думал, – проговорил он, поднимая второй камень и укладывая его рядом, – что это доисторический ужасный волк, Canis dirus. Но даже ужасные волки не вырастали до таких размеров. Возможно, это чудовище из наших снов о тех давних временах, когда мы ютились в пещерах. Возможно, это самый обычный волк, – просто мы тогда были мельче. Маленькие гоминиды, слишком неповоротливые и медленные, чтобы спастись бегством.