Исчезнувшая Луна (сборник) - Брэкетт Ли Дуглас. Страница 21

— Рури! — заорал Харкер.

Долгую минуту он стоял, задыхаясь и кашляя в густом дыму, чувствуя, как наступающий жар опаляет его кожу. Затем, когда Харкер почти отчаялся, над ним показалось залитое потом лицо Маклерена и вниз зазмеилась веревка. Языки пламени злобно лизали спину Харкера, пока он по-обезьяньи карабкался на стену.

Они отошли повыше и двинулись по скалистому грунту, время от времени срезая преграждающие путь кустарники и вьюны.

Маклерен, не привыкший к виду оживших растений, вздрогнул.

— Это просто немыслимо, — сказал он. — Как они это делают?

— Насколько я понял, они кровные родственники растениям. Давай отдохнем здесь минутку.

Маклерен благодарно взглянул на него и улегся на камни. Сквозь тугую повязку там, где Харкер обрезал рану Маклерену, сочилась кровь. Харкер повернулся к долине.

Цветочный народ растянулся длинным полумесяцем. Их яркие многоцветные головы ясно виднелись на фоне зеленой равнины.

Харкер догадался, что они сторожат проход.

Он понял: сейчас они знают все, что происходит в его мозгу, так же, как знала это Бутон. Новая форма коллективизма — один мозг для всех и все для одного. Даже если бы Маклерен был здоров, никаких шансов на спасение у людей не оставалось.

Там не проскочит и мышь.

«Интересно, — подумал Харкер, — скоро ли придет следующее облако?»

— Что будем делать, Мэтт? Есть ли какой-нибудь способ уйти отсюда?

Маклерен думал не о себе. Он смотрел на долину, как Люцифер, жаждущий Рая, и думал о Вики. Даже не о самой Вики, а о Вики как о символе тридцати восьми сотен венерианских скитальцев.

— Не знаю, — пожал плечами Харкер. — Проход недоступен, пещеры тоже. Эй! Помнишь, как мы отгоняли тех чудищ на реке и как ты чуть не упал, швыряя камни? Там был разлом прямо над краем озера, трещина от землетрясения. Если мы доберемся до нее сверху и как следует встряхнем…

Прошла минута, прежде чем до Маклерена дошло. Он широко раскрыл глаза.

— Оползень запрудит озеро…

— Вода поднимется достаточно высоко. Пловцы выскочат…

Горящими глазами Харкер смотрел на головы-цветы, пестрящие внизу.

— Но если долину затопит, Мэтт, и Пловцы вылезут наружу, что останется здесь для нашего народа?

— Думаю, оползень будет не столь уж велик. С обеих сторон разлома — крепкий камень.

Харкер внимательно осмотрел дно долины.

— Видишь эти склоны? Даже если оползень и не уйдет сам собой, небольшой подкоп высушит дно ниже прохода. Нам останется только сделать новый берег.

— Может, и так. — Маклерен кивнул. — Но ведь Пловцы останутся. Я не думаю, что они намного добрее тех крошек.

По его тону можно было предположить, что он более склонен сражаться с народом Бутона.

Рот Харкера медленно скривился в усмешке.

— Пловцы — водяные создания, Рури. Они амфибии, живут под землей, в полной темноте, и один Бог знает, как давно они там поселились. Ты знаешь, что случается с червями, когда их вытаскивают на свет? Ты знаешь, что бывает с грибами, растущими в темноте?

Он почти благоговейно провел пальцами по своей коже.

— Ты ничего не заметил на себе, Рури? Впрочем, ты был слишком занят.

Маклерен изумился. Он тер свою кожу, морщился и снова тер, ощупывая белые полосы, которые тут же исчезали.

— Загар, — сказал он удивленно. — О Боже! Солнечный загар, даже ожог!

Харкер встал.

— Давай пойдем и посмотрим.

Головы-цветы внизу задвигались.

— Им не нравится эта мысль, Рури. Видимо, наша идея вполне осуществима и они это знают.

Маклерен встал, опираясь на копье, как на трость.

— Мэтт, они не дадут нам уйти.

Харкер нахмурился.

— Бутон говорила, что есть и другие способы уничтожения… Но не оставаться же нам здесь?

Они снова полезли вверх, очень медленно, щадя раны Маклерена. Харкер пытался угадать — далеко ли от них подземная пещера? Река была хорошим проводником, а скалы почти не имели растительности.

Харкер внимательно следил за цветочным народом, но ничего угрожающего из долины не появлялось.

Скалы резко изменились. Древние землетрясения оставили на них свои следы: извилистые трещины, огромные гранитные плиты, грозно нависшие над пропастью и готовые упасть в темноту.

Харкер остановился.

— Вот оно. Послушай, Рури. Я хочу отослать тебя отсюда: здесь слишком опасно.

— Мэтт, я…

— Заткнись. Один из нас должен остаться в живых и вернуться на корабль. Большой спешки нет, дня через три-четыре ты будешь способен к путешествию. Ты…

— А почему я? Ты лучше всех ходишь по горам..

— Ты женат, — коротко ответил Харкер. — Чтобы скинуть вниз эту пару больших плит, хватит и одного человека. Они практически уже готовы упасть под собственным весом. Может быть, я выберусь благополучно. Но ведь глупо рисковать обоим, не так ли?

— Угу. Но, Мэтт…

— Послушай, мальчик, я знаю, что делаю.

Голос Харкера стал необычно мягким.

— Передашь мой привет Вики и…

Он вдруг вскрикнул от резкой боли.

Недоверчиво опустив глаза, Харкер увидел, что его тело покрыто маленькими огоньками, слабыми, мерцавшими, исчезавшими, но оставлявшими глубокие ожоги. Огоньки плясали и на Маклерене. Они уставились друг на друга.

Ужас беспомощности охватил Харкера.

Опять телекинез. Люди-цветы повернули против них его же собственное оружие.

Они видели огонь и его действие, воссоздали этот процесс в мозгу, сосредоточились сообща и выпустили мысленную силу всей колонии на двоих людей. Он давно понял, почему они ухватили мысль о солнечном ожоге и применили его буквально.

Огонь, самовозгорание. Это очень просто, надо только знать, как… Тут было что-то от Неопалимой Купины…

Атака возобновилась с новой силой. О Боже, как больно! Маклерен закричал. Его набедренная повязка и бинты начали тлеть.

«Господи, что же делать, скажи мне скорее, что делать? — лихорадочно думал Харкер. — Цветочный народ фокусируется на нас через наш мозг, через наш сознательный разум. Возможно, что до подсознания они доберутся не так легко. Значит… значит, надо, чтобы Рури лишился сознания, упал в обморок…»

Опять пламя, ожог, страшная боль.

«Сейчас они прочтут мою мысль и задержат меня…»

Без предупреждения Харкер сильно ударил Маклерена в челюсть и оттащил его к прочным камням. Он сделал все это с поразительной силой и скоростью. Самому ему спасаться некогда, да скоро и вообще не понадобится.

Не сводя глаз с Маклерена, он отошел футов на сто. Третья атака была очень болезненной, настолько болезненной, что Харкер чуть не упал. Но Рури Маклерен не был задет ею.

Харкер улыбнулся, последний раз взглянул на бесчувственное тело товарища и бросился к искореженным гранитным плитам на утесах. Движение его было рассчитано так точно, что тело неслось вперед автоматически, не останавливаясь даже тогда, когда огоньки начали разгораться, оставляя на коже огромные, бурые пятна ожогов. Он столкнул вниз зазубренный гигантский камень, и удар этого валуна высвободил следующий. Харкер наткнулся на третий, лежавший на скользком глинистом ложе, и с нечеловеческой силой сбросил его в пропасть.

Харкер упал. Мир растворился в дрожавшем, ревущем хаосе, подернулся яркой вуалью пламени и клубами удушливого дыма. Последнее, что мелькнуло перед угасающим взором Мэтта Харкера, было высокой, укутанной снегом горой, уходящей в ясное небо.

Настала ночь. Рури Маклерен лежал на выступавшем над долиной карнизе. Долина под ним потерялась в индиговых тенях, но шум воды — стремительной, бурной, злой — давал представление о том, что там происходит.

В долину хлынула новая жизнь. Она поднималась на гребнях бурлившей воды, горела золотом в синеве ночи: сверкающие гиганты возвращались на родину, чтобы отомстить. Огромные пятна радужного сияния покрывали воду — цветы-собаки вышли на охоту. Между ними, крутясь и подпрыгивая в смертельной игре, неслись малыши Пловцов.

Маклерен следил за их последней охотой. Он всю ночь наблюдал, как золотые титаны требуют расплаты за века темноты. С восходом солнца цветочного народа не существовало. А днем он увидел, как умирали Пловцы.