Том 4. Солнце ездит на оленях - Кожевников Алексей Венедиктович. Страница 29

Прощупывая глубину хореем, Колян осторожно ступил на переправу. Вода хоть и бросалась яро, но была невысокая и бесилась, кипела она оттого, что мелкая, что сильно чувствовала близкое, щербатое дно. Глубокая же не чувствует дна — и спокойна. Переправа оказалась к хорошем виде, лишь в нескольких местах хорей нащупал неширокие пробоины. Беда невелика — их можно забросать валунами.

Еще раз, обратно, Колян прошел переправу и начал собирать валуны. Но Катерина Павловна не могла успокоиться и требовала промерять все новые и новые места. Пришлось снова лезть в воду. Что поделаешь: он — только ямщик, а хозяйка — она. Сунув хорей в разные места, Колян наконец доказал, что где тише, там и глубже.

— Странно, — бормотала Катерина Павловна.

— Реку знать надо, — ворчал Колян, начавший сердиться. — Я говорю, она любит делать обман: где мелко — пугает, где глубоко — манит.

Долго собирали и подносили к реке валуны, потом Колян забрасывал ими пробоины в переправе. Камень — не пух, и все до того замотались с валунами, что начали спотыкаться и на ровном месте.

— Давайте-ка отдохнем, поедим. Коляну надо подсушиться, — заговорила Катерина Павловна. — И переправимся с новыми силами легче.

— Ничего не надо, — твердо сказал Колян. — Все потом, за рекой.

— Ты же весь промок, начерпал полные тоборки.

— Не первый раз, мы всегда в воде.

— Вот и плохо.

Колян уже подметил, что Катерина Павловна упрямая, любит спрашивать, зачем да почему, а делать по-своему, и решил действовать тоже упрямо, но без лишних слов.

— Садись на передние санки! — сказал он ей.

К нему подскочила Ксандра:

— Я хочу первая.

— Ты все-таки решил ехать без отдыха, — не унималась Катерина Павловна. — Не понимаю почему.

— Я должна опробовать переправу, — настаивала Ксандра. — Не беда, если и выкупаюсь. А маме нельзя.

— Почему отдыхать обязательно на том берегу? Надо советоваться. Ты не один едешь. Нехорошо упрямиться, — выговаривала Катерина Павловна.

Выслушав все терпеливо, молча, Колян повторил:

— Садись на передние санки! — и повел упряжку.

Катерина Павловна подчинилась. Перед тем как ступить на переправу, Колян достал из кармана кусок хлеба и бросил в реку.

— А это зачем? — спросила Ксандра.

— Потом скажу.

Когда олени зашли в воду, Колян пустил их вольно, а сам, отбежав назад, принялся подталкивать санки. Боясь шумной, бурной воды, олени шли быстро. На неровностях переправы санки сильно шатались.

— Держись, Картина Павловна, держись! — кричал Колян.

Валуны, из которых была сделана переправа, лежали не плотно, иногда олени попадали ногами в промежутки, утопали по шею и делали отчаянные рывки. Все время Катерина Павловна чувствовала, что нарта, будто живой зверь, старается сбросить ее, ускользает.

Но вот и берег. Колян оглядел его, нашел среди белой ягельной поляны небольшой круг темной, голой земли, на нем четыре плоских закоптелых камня — дорожный очаг — и сказал Катерине Павловне, чтобы набрала дров, разводила огонь, варила обед, кипятила чай. За этим он и переправил ее первой.

Затем Колян начал перегонять стадо. Олени упирались, особенно маленькие оленята, еще не видавшие такой бурной воды. Но Колян приказал собакам, и они, бешено лая, с ощеренными зубами, так налетели на оленей, что, казалось, вот-вот перекусают всех. Загнав стадо в реку, лайки поплыли следом за ним. Хилым и малым они придавали силы, робким — смелости.

Осталось переправить вторые санки.

— Я переберусь пешком, — сказала Ксандра.

Колян молча отошел в сторону, сел на камень.

— Ты чего? — спросила она.

— Буду ждать, когда ты сядешь на санки.

— Напрасно, не дождешься. — Она быстро повернулась, взмахнув косами, как лиса хвостом, и пошла к водопаду.

Шла и оглядывалась, что делает Колян. Он продолжал сидеть.

На другом берегу уже дымил костер, а Колян и Ксандра все не хотели сдаваться.

— Вы скоро? — крикнула встревоженная Катерина Павловна. — Скорей! Упряжные олени рвутся за стадом в тундру, я не знаю, что с ними делать.

— Да вот Колян… — отозвалась Ксандра. Ей так хотелось перейти бурную реку, именно перейти, а не переехать.

— А ты чего бродишь? Садись!

Пришлось Ксандре взобраться на санки.

— Сам ходит, а мне нельзя, — обидчиво сказала она, будто сама себе, но так, что Колян слышал.

— Зачем мочить четыре ноги, когда можно две, — сказал он с укором.

— Не жалей: не твои.

— Ты потонешь. Река собьет тебя.

— Зря пугаешь, не боюсь. Я тоже умею переставлять ноги. — Она видела, как переходил реку Колян, и ей показалось, что это легко, просто, может всякий.

Вторые санки, скользившие сперва без задержки, вдруг споткнулись. Колян перебежал от задка к передку устранить препятствие, скорее всего, думал он, убрать один-два валунчика, торчавшие повыше других. Но помеха оказалась хуже — знать, олени первой упряжки раздвинули ногами валуны, а река воспользовалась этим и снова сделала пробоину. Теперь надо действовать ловко и дружно — ему приподнять ненадолго передок, а оленям и это время дернуть санки.

Заметив, что Колян схватился за передок, Ксандра как мяч скатилась с воза в реку и уперлась руками в задок. Она действовала совершенно правильно и честно, по товарищески. В такой момент восседать на санках — стыд и позор.

Вот санки качнулись, передок приподнялся, Колян крикнул на оленей, они дернули, Ксандра толкнула воз сзади, и он перескочил через пробоину. Но девочка забыла, что ей тоже надо перескочить, и ухнула обеими ногами в пробоину, а руки потеряли воз. Река с двойной, и может, и еще с большей яростью набросилась на нее. Никто не мерял этого, только известно, что чем больше препятствие, тем сильней бьет по нему река.

Ослепленная и оглушенная Ксандра очутилась ниже переправы, а река свирепо толкала ее ближе и ближе и водопаду.

Колян и Катерина Павловна ничего этого не видели: она удерживала первую упряжку, он вел за собой вторую. Ксандра начала кричать:

— Помогите-е! Тону-у!..

И тогда не сразу заметили ее среди камней, всплесков воды и клочьев пены. Увидев, Катерина Павловна закричала:

— Сашу несет в падун! Саша тонет!

Схватив аркан для ловли оленей, который всегда держал поблизости, Колян бросил его Ксандре, а лишь она поймала его, и сам бросился в реку. Перебирая аркан руками, они постепенно сходились. Катерина Павловна металась по берегу, не смея кинуться в реку, и плакала.

Ксандра и Колян наконец сблизились, схватились за руки и вскоре выбрались на берег. Выбралась и вторая упряжка. Катерина Павловна, разбросав как придется воз, навалила перед дочерью груду всякой одежды. Колян ушел со своим узлом в кустарник.

Разделись, вытерлись, надели сухое и сошлись у костра.

— Надо бегать, — сказал Колян.

— А не лучше ли сидеть у огня? — заметила Катерина Павловна.

— Бегать, бегать! Свое тепло лучше греет.

Тут совсем неожиданно для Коляна, к его великому удивлению, упрямая русская учительница согласилась с ним без спора. В те несколько минут, когда тонула дочь, она убедилась, что маленький проводник во многом гораздо опытней, чем она. Ей не пришло бы в голову спасать утопающую арканом, она, конечно, кинулась бы хватать руками и могла утопить дочь, утонуть сама. Если бы сделали привал до перехода через реку, после перехода пришлось бы делать второй: переодеться, обсушиться. Весь день ушел бы на привалы.

— Наш народ часто купается так. В дороге, на охоте, на рыбалке то снег, то вода. Ксандра, лови меня! — И Колян побежал. — Лови, лови! Самое хорошее лекарство.

Она побежала, быстро догнала его, затем он гонялся за ней. Она, более рослая, оказалась ходчей его, коротенького. Пришлось Коляну чаще ловить, чем убегать. Так они разыграли в первый раз любимую игру молодых лопарей «ирвас ловит важенку».

16

Во время игры Колян то и дело спрашивал Ксандру, что она чувствует: