На острие меча - Азаров Алексей Сергеевич. Страница 12

Сиклунов получил распоряжение взять доктора Пеева под особый контроль. Его группе были приданы новые люди. Гешев не собирался отступать: это было не в его характере.

Павлов по собственной инициативе связался с Постовым. Попросил помочь. Полковник, хотя и не любил действовать совместно с полицией, пообещал прикрепить к спецгруппе Сиклунова нескольких агентов контрразведки.

Был на исходе 1942 год.

6

Впервые Отто Вагнер побывал в Болгарии в октябре 1939 года, когда адмирал Канарис, всемогущий глава абвера, командировал его в Софию в качестве помощника начальника отдела 1-А полковника Блоха, совершавшего инспекционную поездку. Адмирал считал, что агентура абвера на Балканах действует недостаточно энергично; Вагнеру поручалось подхлестнуть ее и, если потребуется, взять на себя руководство резидентурами. Всегда улыбающийся, светский, в безупречном костюме от дорогого портного, Вагнер, путями неисповедимыми, оказался вскоре вхож в столичные салоны, конторы промышленников и кабинеты политических деятелей. «Отто Делиус, коммерческий посредник» — значилось на его визитной карточке из бристольского картона.

В Софии Вагнер пробыл около месяца и вновь появился весной сорокового, уже в качестве торгового атташе при посольстве Германии. Короткое время спустя начальник РО подполковник Костов получил от него строго конфиденциальное письмо, в котором говорилось: «Дорогой подполковник! Как вы знаете, доктор Делиус — мой псевдоним. Я аккредитован при вашем Министерстве иностранных дел официально как доктор Отто Делиус, родившийся 12 февраля 1896 года в Фрейбурге. Необходимо поддерживать эту легенду, поскольку тайна — в интересах нашей специальной службы. Вам отдельно я представляю свои личные данные и прошу Вас держать их в секрете, чтобы никто не мог установить идентичность Делиуса и Вагнера. Делиус». Несколько позже, проясняя, кто есть кто, «торговый атташе» известил Костова, что он—«Отто Вагнер, майор, родился 14 апреля 1898 года в Мангейме. По служебному положению приравнен командиру полка». Естественно, что Делиус, не заинтересованный в широкой рекламе, не счел нужным добавить, что контрразведкам доброго десятка государств он известен под другими именами: доктор Фрей, доктор Кун и просто Кара. Умолчал он и о том, что Канарис ценит его как выдающегося специалиста по шпионажу и контршпионажу на Балканах.

В специальной инструкции, полученной Делиусом от Канариса, помимо прочих задач в качестве одной из важнейших выдвигалась проблема координации работы РО-2, РО-3, отделения «А», службы ДС в целом и жандармерии в борьбе с болгарской компартией. Делиусу предписывалось оказывать карательным органам Болгарии практическую помощь путем обмена опытом, передачи агентуры и проведения совместных акций.

За два года Делиус добился многого.

Секретный денежный фонд его был практически неограничен, и, не стесняясь в расходах, «торговый атташе» быстро собрал компрометирующие материалы на Гешева, Костова, Стоянова, Кузарова и Павлова. Он знал о каждом из них именно те подробности, которые эти господа предпочли бы забыть раз и навсегда, и постепенно, не опускаясь, впрочем, до грубого шантажа и предпочитая тактику слабо завуалированных намеков, прибрал к рукам их всех до одного. Комната Делиуса на втором этаже посольства превратилась в штаб-квартиру секретных служб, откуда он, не выходя за порог, влиял не только на болгарскую разведку и контрразведку, но и на двор и самого царя. В частности, ни в одной стране мира штатные сотрудники абвера не пользовались такими льготами, как в Болгарии. Через Костова офицеры Канариса получили легальные болгарские паспорта и особые удостоверения, обеспечивающие им экстерриториальность. Подобного не удавалось добиться ни одному эмиссару Канариса — даже тем, кто работал у Антонеску и Хорти в странах-сателлитах. Адмирал оценил достижения Вагнера и выразил ему особую благодарность. Впрочем, благодарил он не Вагнера и не Делиуса, а просто Доктора — именно этот псевдоним «торговый атташе» предпочитал всем прочим, хотя докторской степени не имел и образование пополнил не в университете, а у резидентов-практиков, под началом которых сделал первые шаги на поприще шпионажа, диверсий и террористических актов.

Пункт абвера, возглавляемый Доктором, был как бы государством в государстве — со своими законами, нравами и тайным судом, выносившим приговоры отступникам и инакомыслящим. Приведение приговоров в исполнение Доктор обычно поручал Гешеву или Кочо Стоянову, и те действовали молниеносно. Словом, все шло своим, хорошо организованным чередом, и ничто, казалось, не предвещало для Доктора потрясений.

И вот — рации!

Пеленгаторы, нащупавшие их, оказались бессильными определить конкретные пункты расположения передатчиков. Не поддавались и шифры, используемые для перекрытия текста.

После долгих колебаний Доктор информировал Берлин.

Колебания эти были вызваны деликатным обстоятельством: посол Бекерле терпеть не мог «торгового атташе», поскольку помимо дипломатических нес функции представителя гиммлеровской службы безопасности, в свою очередь раскинувшей в Болгарии агентурную сеть и конкурировавшей с абвером по всем статьям.

Сейчас Бекерле получал великолепный повод насолить коЛлеге Доктору, а рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер дорого дал бы за возможность нанести удар адмиралу Канарису.

Дело с радиостанциями получало первостепенное значение.

В Берлине Канарис и Гиммлер, каждый в своих интересах, были намерены выжать из «дела» максимум возможного. Доберись Делиус до передатчиков, и Канарис рапортовал бы рейхсканцелярии о новом блистательном достижении абвера, пекущегося неусыпно о государственном интересе империи. Опереди

Бекерле Доктора с разгромом радиогрупп, и с таким же рапортом отправился бы Гиммлер, не преминув отметить при этом, что Канарис и его эмиссары оказались слепы и беспомощны.

Бекерле не опускался до знакомства с Гешевым или Павловым. Он предпочитал платить начальству, а не исполнителям и держал на содержании министров, парламентских лидеров и — на паритетных началах с британской Интеллидженс сервис — советника царя Любомира Лулчева.

Так, дело «О нелегальных радиостанциях в Софии» превратилось в своеобразный магнит, притянувший к себе сотни людей — от полицейского инспектора Сиклунова, с его безымянными, под номерами, агентами, до Лулчева, Канариса и Гиммлера, мнивших себя фигурами масштаба международного.

Обо всем этом Пеев не знал. Не догадывался он и о вмешательстве Доктора в расследование, хотя фамилия Делиуса была ему известна и раз или два он встречался с «торговым атташе» на официальных приемах в клубе Союза офицеров запаса. Делиус производил приятное впечатление — обходительная улыбка, остроумные реплики.

...Январь 1943-го.

Сталинград и разгром 300-тысячной войсковой группировки Паулюса словно камень стряхнули с сердца Пеева. Не камень — скалу. Митко, по молодости экспансивный, ликовал: «Фашистам конец!» Пеев и Елисавета не спорили с ним, но в разговорах между собой сходились на том, что немцы еще достаточно сильны и до конца войны, к сожалению, далеко. Той же точки зрения придерживался и Никифоров, черпавший из бесед с министром войны Миховым и начальником штаба Лукашем достоверные сведения о боеспособности и количестве дивизий вермахта. Союзники, опубликовавшие в свое время коммюнике о скором открытии второго фронта, не торопились сдержать слово, и Советская Армия, по существу, одна вела тяжелые сражения на европейских полях битвы. Ради жизни на земле, ради победы над нацизмом.

Во имя этой же цели делал все, что мог, и Александр Пеев.

Война...

Пеев превосходно понимал, что нейтралитет Болгарии день ото дня становится все более призрачным. Еще недавно беспечная София сейчас походила на фронтовой город, готовящийся к осаде.

Ввели затемнение и светомаскировку. По ночам улицы патрулировались солдатами и жандармами. Тех, у кого не было пропусков, и лиц, вызывающих сомнения, доставляли в казармы и участки. Оттуда зачастую задержанных, без судебных волокит, отправляли в концлагеря. Охрану военных объектов взяли на себя немцы,— солдаты в зеленых стальных шлемах стреляли без предупреждения.