Замок Спящей красавицы - Картленд Барбара. Страница 17

— Я всегда знала, что Эме можно доверять, — ответила ему Йола.

— В том, что касается вас, по-другому и не может быть, — заявил маркиз.

Они как будто сошлись в словесном поединке, и Йолу позабавила находчивость, с которой ее собеседник обращал каждую фразу к своей выгоде и находил слова, заставлявшие ее смеяться почти невольно.

Она еще не решила, какое впечатление он произвел на нее, однако ей было понятно, почему его реплики так всех веселят, а некоторые из сидевших напротив мужчин то и дело спрашивали: «Что вы думаете об этом, Лео? Хочу услышать ваше мнение».

Мужчины, похоже, относились к нему всерьез, охотно беседовали с ним и прислушивались к его суждениям. А вот женщины, как поняла Йола, разговаривали с ним совершенно иначе. В их глазах читался явный призыв, который, как она с усмешкой подумала, редко, если вообще когда-либо отвергался.

За столом сидело примерно равное число мужчин и женщин, а когда ужин окончился и все перешли в просторную, прекрасно обставленную гостиную, появилось, еще несколько мужчин.

Огромные двустворчатые окна выходили на террасу, откуда ступеньки вели в ухоженный сад.

Ветра не было, стояла теплая ночь.

Дамы набросили на плечи легкие шали и принялись прогуливаться по лужайкам среди деревьев с развешанными на них китайскими фонариками.

Посреди сада журчал фонтан, подсвечиваемый так, что струи воды, взмывающие в небо, казались золотыми.

Все это было удивительно романтично. Йола даже не заметила, как вскоре уже шла рядом с принцем Наполеоном.

— Расскажите мне о себе, — властно произнес он. — Вы должны понимать, что завтра весь Париж будет говорить о вашей красоте и всем захочется познакомиться с вами. Боюсь, это моя последняя возможность пообщаться с вами.

Принц говорил самодовольно и заносчиво, как человек, для которого все женщины — легкая добыча.

— Моя жизнь не слишком интересна, сир, — ответила Йола. — Я бы очень хотела узнать о вашей жизни. Мой отец, бывало, читал мне ваши речи, и, когда вы говорили о демократии, я слышала в ваших словах боевой клич, обращенный к стране, которая в последнее время отошла от принципов свободы.

Наполеон выказал удивление:

— Не ожидал, что мои публичные выступления будут читать столь очаровательные особы, как вы.

— Мне кажется, вы недооцениваете собственную значимость, сир.

Наполеон посмотрел на нее другими глазами.

— Значит, вы женщина столь же превосходного ума, сколь прекрасной наружности. Потрясающее сочетание!

— Надеюсь, что вы не ошиблись в своей оценке моей скромной персоны, — улыбнулась юная графиня.

Наполеон склонился к ней, и она решила, что он хочет добавить что-то очень личное, однако в этот момент рядом с ним неожиданно возникла Эме Обиньи.

— Извините меня, сир, — сказала она. — Только что прибыл посланник Ватикана. Он заявил, что ему необходимо поговорить с вами. Я пообещала передать вам его просьбу.

Пока принц неохотно слушал, что ему говорит Эме Обиньи, за спиной Йолы мужской голос произнес:

— Вы начинаете завоевывать Париж с королевских покоев!

В голосе маркиза слышался нескрываемый сарказм. Когда же Йола обернулась, чтобы посмотреть на него, он, к ее удивлению, взял ее под руку и повел прочь от принца к кустам белой сирени.

Не успела она вымолвить хоть слово, как маркиз пояснил:

— По мнению Эме, принц не самая лучшая кандидатура, с которой вам следует начинать знакомства в Париже.

— Почему же? — спросила Йола нарочито невинным тоном, на самом деле прекрасно понимая, почему мадам Обиньи пытается отдалить ее от принца.

— В ее глазах я куда более надежный гид, — продолжал маркиз. — Поэтому прежде всего я хотел бы спросить у вас, мадемуазель Лефлёр, позволите ли вы завтра утром прокатить вас по городу в карете?

— Разве Эме сказала вам, что мы завтра свободны? — осведомилась Йола.

— Несмотря на всю мою любовь к Эме, мое приглашение на нее не распространяется. Мой экипаж слишком мал, в нем найдется место лишь для двоих.

Йола растерялась. Она не хотела казаться слишком заинтересованной в его обществе и вместе с тем понимала, что таким образом у нее появится возможность пообщаться с маркизом и лучше узнать его.

— Молчание — знак согласия! — воскликнул маркиз. — Я заеду за вами в десять утра.

— По-моему, мы уже договорились с Эме съездить в Булонский лес.

— Я заеду за вами. Я готов принести себя в жертву выставке мод, если вы именно этого желаете.

— Если у меня есть выбор, — ответила Йола, — я предпочла бы увидеть Париж.

— Вы действительно не бывали здесь раньше?

— Нет. Вы же слышали, что сказала Эме.

— Тогда как же вам удается так прекрасно выглядеть? — спросил маркиз. Йола ничего не ответила, и он добавил: — Вы понимаете, что все женщины, которые присутствуют здесь, уже завтра утром будут ломиться в двери месье Ворта и обрушат на него все мыслимые оскорбления?

— Но почему? — удивилась Йола.

— Вы прекрасно знаете почему, — ответил де Монтеро. — Ваше платье сногсшибательно, но у меня такое чувство, что вы в любом наряде будет выглядеть так, как никакая другая женщина. — Йола в очередной раз промолчала, и тогда маркиз спросил: — Кто вы? Зачем вы явились сюда, словно комета из космоса, чтобы поразить нас всех?

— Вы действительно хотите получить ответ? — спросила Йола.

— Я не просто хочу услышать его. Я намерен его услышать! — ответил маркиз де Монтеро. — А когда я что-то решил, то, уверяю вас, всегда добиваюсь задуманного!

Глава четвертая

— Какое прекрасное место! — воскликнула Йола, когда они с широких парижских бульваров въехали на площадь Согласия.

— Да, просто удивительно, как средневековый город с трущобами и узкими улочками буквально на глазах преобразился, — согласился маркиз. — Барон Осман превосходно исполнил пожелания императора по переустройству Парижа.

В его голосе слышалось искреннее уважение.

— Похоже, вы восхищаетесь императором, — заметила Йола.

— Разумеется, я восхищаюсь его выдающимися достижениями, — ответил ее спутник.

— Ну а как вы относитесь к нему как к человеку?

— Предоставляю вам самостоятельно вынести суждение о его величестве, поскольку вы наверняка встретитесь с ним за время вашего пребывания в Париже, — улыбнулся маркиз.

— Почему вы так думаете? — удивилась Йола.

Маркиз снова улыбнулся, на этот раз чуть презрительно.

— То, как вы выглядели вчера вечером, зависть женщин и восхищение мужчин — все это, несомненно, не ускользнуло от внимания императора, и он непременно вспомнит об этом сегодня за завтраком.

— Вы мне льстите, — сказала Йола.

— Я, пожалуй, приму вас за лицемерку, — парировал маркиз, — если вы не согласитесь с тем, что я говорю правду.

Они покатили дальше по улицам столицы. Йолу все восхищало: и новые дома, и журчащие фонтаны, и захватывающая дух красота Елисейских Полей. Однако все это время она думала о маркизе.

Накануне вечером он показался ей искателем наслаждений, как она и предполагала.

Хотя вчера в саду он хотел спокойно поговорить с ней наедине, их то и дело прерывали: женщины приглашали его к себе на званые вечера, на свидания tete-a-tete [8] и изо всех сил пытались привлечь к себе его внимание.

«Так вот что ему больше всего нравится», — язвительно подумала Йола и легла спать, укрепившись во мнении, что маркиз де Монтеро оказался именно таким, каким она его себе его представляла. Однако сегодня утром его как будто подменили. Перед ней был совершенно другой человек.

Правя экипажем с ловкостью, которую она могла оценить, он показывал ей Париж. При этом в его голосе звучала серьезность, которой вчера не было и в помине.

— В Париже много всего, что я хотел бы показать вам, — сказал он. — Не только прекрасное здание новой Оперы или дворец Тюильри, но и Париж простых людей, скажем танцевальные залы, где собираются продавщицы магазинов, где вы увидите искреннее веселье, которого не найдете на светских балах.