Золотая пряжа - Функе Корнелия. Страница 51

Теперь он найдет Уилла.

Зачем? Неужели только ради того, чтобы насолить эльфу? Нужно ли это Уиллу?

Джекоб не знал.

– Ну… и… – преодолевая очередной лестничный пролет, профессор так запыхался, что Джекоб не на шутку испугался за его жизнь, – переходим к последнему залу нашего собрания.

Молотов вытер лоб цвета восковой свечки и остановился возле двери. Замок на ней блестел пуштунской медью. Приглядевшись, Джекоб заметил внутри огненную нить. Все это обещало настоящие сокровища.

«У него кожа из камня».

Интересно, чего хочет его братец? Да и когда Джекоб знал об этом наверняка? Давно.

Прежде чем открыть замок, Молотов велел ему отвернуться.

Собственно, для таких случаев у Джекоба имелось карманное зеркальце, но суетиться было неохота. Все эти сокровища напомнили Бесшабашному о подарках, которые он раньше привозил брату из Зазеркалья. Каким восторгом горели глаза Уилла! Этот мир притягивал его не меньше, чем Джекоба. Или даже больше? Он дал ему другую кожу. Что, если она ему нравится?

Быть может, даже Игрок понимал Уилла лучше. «Ты говоришь с эльфом, не забывай. Я знаю ваши тайные желания, ведь моя задача их исполнять».

Резкий запах, ударивший в нос из-за тяжелой створки, недвусмысленно давал понять, что ждало их за следующей дверью. В этом отношении магические животные мало чем отличались от обычных.

Терезия Аустрийская не любила зверинцы, и сказочные существа имелись в ее дворце разве в виде чучел. Живых отправляли поварам или использовали для получения косметических эликсиров. Большинство обитателей этой комнаты могли лишь мечтать о такой смерти.

В первой клетке была гусыня, несущая золотые яйца, во второй – с золотыми прутьями и намалеванным на задней стене пейзажем далекой родины – томился ослепленный василиск. Русалка делила мутную воду аквариума с парой водяных гномов, а рядом, за непроницаемым для заклинаний стеклом, сидел говорящий ворон.

Теперь Джекоб радовался, что Лиска не пошла с ним.

Козлик, чьи серебряные копыта не имели никакого отношения к магии ольховых эльфов, три пчелы Василисы Премудрой и Серый Волк. Этот Волк спас троих царей, а последний из них в качестве благодарности упек его за решетку. Помимо всего прочего, несчастная тварь наверняка была бессмертна. Когда Джекоб приблизился к клетке, в погасших золотых глазах блеснул огонек жизни. Шкура зверя, размером не больше пони, и после стольких лет заточения мерцала в полумраке лунным светом. Его клетка стояла последней. За ней темнела еще одна дверь, но профессор Молотов уже раскланивался.

– Надеюсь, моя экскурсия вам понравилась, мистер Бесшабашный. Шофер с машиной ждет вас внизу. Передавайте ему привет, в молодости я служил под его командованием.

Но Джекоб был не менее настойчив, чем любопытен. Поэтому он указал Молотову на закрытую дверь:

– Что там? Насколько мне известно, его величество поручил вам показать всю коллекцию.

Оставь, Джекоб.

Но для Бесшабашного запертые двери существовали, чтобы их отпирать.

– Это секретное крыло кунсткамеры. – В голосе Молотова послышалось скрытое раздражение. – Из соображений госбезопасности в него не пускают никого, кроме доверенных лиц его величества.

Ради бога, Джекоб. Оставь свои дурацкие вопросы. Ни одна кунсткамера не обходится без такого тайника. Аркадий Ветрук – лучший в Варягии охотник за сокровищами – попытался как-то проникнуть сюда на спор, за что и отбывает сейчас срок в одном из лагерей Якутии.

Джекобу удалось разглядеть кодовый замок на двери, как ни загораживал его Молотов своим телом. Ничего особенного, он открывал такие в Помбале.

Прекрати, Джекоб.

Он поплатился за свои дурацкие вопросы. Отныне Молотов не спускал с него глаз, не предоставив ни малейшей возможности изучить охранное устройство на двери зала с коврами.

У подъезда действительно стоял безупречно отполированный автомобиль с двуглавым орлом на капоте. Даже такой консерватор, как Николай III, не смог устоять перед искушением завести пару-тройку самодвижущихся карет. За свою жизнь Джекоб повидал слишком много забитых насмерть лошадей, чтобы питать романтическую слабость к каретам. Однако цокот копыт звучал куда эстетичнее плюющегося ядовитыми газами мотора.

За такие слова Лиска наверняка высмеяла бы его и напомнила, что ни одна лошадь не носит подков по своей воле.

Лиска? А кстати, где она?

Оставь, Джекоб, тебе запрещено об этом думать.

Где только не принимали Джекоба коронованные особы по эту сторону зеркала! В тронных залах и походных палатках, на конюшнях, в каретах и поездах…

Баня была впервые. Ее влажный пар пах березовой листвой, лесными травами и дровами из печки. Но вот двое слуг замахали свежесрезанными вениками, и из белых клубов проступило тело царя.

Бассейн, из которого Николай III вышел в чем мать родила, был выложен мозаикой, представляющей варяжский сказочный мир во всем его многообразии. Русалки, водяные духи, гигантские каракатицы словно двигались и дышали под слоем прозрачной воды. Царь взял у слуги полотенце и обернул его вокруг талии. Его обычно бледная кожа имела янтарный оттенок. Очевидно, за счет защитного крема, изготовленного по гоильскому рецепту и способного, как говорили, противостоять даже револьверной пуле. В дверях парной стоял охранник с саблей наголо. Джекоб поежился – слишком уж беззащитна была его обнаженная кожа перед холодным лезвием.

– Ну, господин Бесшабашный… – начал царь, принимая у слуги миску с нарезкой сырого мяса, – надеюсь, моя кунсткамера не разочаровала самого удачливого на Западе охотника за сокровищами?

Из клубов пара показалась медвежья морда. Почуявший угощение зверь носил поверх черного меха вышитую жилетку. Царь появлялся на люди только в его сопровождении. Для официальных приемов медведя наряжали в форму офицера кавалерии. Джекоб ожидал увидеть его и на балу, однако в тот день Иванушка-дурачок подавился рыбьей костью и остался дома. Николай III назвал своего любимца в честь героя русских сказок, большую часть жизни проведшего на печи, что, однако, не помешало ему преуспеть в борьбе со злом. Бросив Иванушке последний кусок мяса, царь протянул пустую миску слуге и остановил взгляд на груди Джекоба.

– Гоилы утверждают, что один из них прострелил сердце Джекобу Бесшабашному. Но я не вижу шрама, следовательно, это ложь?

– Это правда, – ответил Джекоб. – Выстрел оказался метким, хотя шрама действительно не осталось.

– И как вы выжили?

– Я не выжил.

Царь как будто совсем не удивился. Без сомнения, шпионы изложили ему всевозможные версии этой истории. Некоторые из них Джекобу особенно нравились. Например, как Красная Фея вживила ему в грудь мотылька вместо сердца.

– Ну и каково это, быть мертвым?

– Я был им совсем недолго, так что сказать не могу.

Слуги внесли подушки, украшенные не менее замысловатой вышивкой, чем рушники Бабы-яги. Варягия и Украина имели не только общих ведьм. Эти страны были похожи как сестры, причем старшая норовила поглотить младшую.

Венценосный хозяин устроился на подушках и кивком велел Джекобу сделать то же самое.

– Моя коллекция не ограничивается тем, что вы видели сегодня, – продолжал он. – Есть еще два дворца, расположение которых вот уже несколько веков хранится в глубокой тайне. Однако кое-чего все же не хватает. Например, двух расписанных эмалью яиц с живой и мертвой водой. Говорят, один из наших предков дожил с их помощью до ста девяноста восьми лет, но потом их следы затерялись.

По-лотарингски царь говорил без акцента. В дворянских домах Варягии долгое время бытовала традиция нанимать детям гувернеров из Лотарингии, однако двумя войнами с Горбуном Николай III положил ей конец. Восток должен остаться Востоком. Что означал для Лотарингии и Альбиона союз Варягии с гоилами? Этот вопрос Джекоб охотно адресовал бы Орландо Теннанту, когда бы не… Лиска с ним, Джекоб, только представь себе…