За Москвою-рекой - Тевекелян Варткес Арутюнович. Страница 11

—      Конечно, план выполнять необходимо, об этом не стоит и говорить. Но любой ценой хорошо только пожар тушить, а не план выполнять! — Власов говорил медленно, с паузами, что еще больше раздражало Василия Петровича.

Оказывается, не так-то легко обломать человека, не желающего думать так, как ты. Черт возьми! Почему именно ему, Василию Петровичу, достаются такие оригиналы? Еще немного — и он наговорил бы Власову грубостей, но тут неожиданно появился Никонов.

—      Ваше поручение выполнил. Поехал... — начал он, но, увидев Власова, осекся и замолчал.

—      Вы пришли кстати, Юлий Борисович, — холодно сказал Василий Петрович. — Съездите, пожалуйста, с нашим новым директором, товарищем Власовым, на комбинат и от имени руководства главка представьте его инженерно-техническому персоналу. Я сам бы поехал с удовольствием, но, как говорится, рад бы в рай, да грехи не пускают. Мне скоро к министру... Вы, надеюсь, знакомы? — спросил он у Никонова.

— Встречались. — Юлий Борисович поклонился Власову.

—       Ну вот и отлично. — Василий Петрович протянул руку Власову. — Желаю вам успехов. Дней через восемь— десять зайдете ко мне, расскажете о своих впечатлениях, и мы продолжим нашу беседу о пожаре и пожарниках.

3

Слухи о назначении Алексея Федоровича директором давно ходили по комбинату. Многие, кто знал его лично, отзывались о нем как о человеке дельном и знающем. Другие утверждали, будто у Власова тяжелый характер и работать с ним будет нелегко. Большинство занимало выжидательную позицию: поживем, мол, увидим.

Единственный, кто принимал к сердцу эти слухи и тяжело переживал их, был главный инженер комбината Александр Васильевич Баранов. Дело в том, что, возлагая на него временное исполнение обязанностей директора, Василий Петрович заверил его, что в самое ближайшее время он будет утвержден директором. Баранов видел своими глазами представление на имя министра, сделанное главком, больше того — читал даже проект приказа и окончательно уверился в реальности своего назначения. А теперь все рушилось. Беда заключалась в том, что и на комбинате многие знали о предполагавшемся назначении. Знали об этом, по его собственной вине, и на других шерстяных фабриках. Желая подобрать себе хорошего главного инженера, он имел неосторожность вести переговоры с некоторыми знакомыми специалистами.

Самолюбие Александра Васильевича было сильно уязвлено, и в последние дни он не находил себе места, представляя ехидные улыбки на лицах завистников и недругов. «Позор, ах, какой позор», — повторял он мысленно...

Власова ждали, и поэтому его . появление на комбинате в сопровождении представителя главка никого не удивило. Знакомство с ним прошло в деловой обстановке. Секретарша вызвала по телефону человек тридцать руководителей, и когда они чинно расселись в кабинете директора, Никонов встал, откашлялся и медленно, с соблюдением всех знаков препинания, зачитал приказ министра о назначении Власова Алексея Федоровича директором комбината. Затем от имени начальника главка, «уважаемого Василия Петровича, не сумевшего приехать лично по причине срочного вызова к министру», пожелал инженерно-техническим работникам, всему коллективу успехов и дружной работы с новым директором. Сославшись на неотложные дела, он тут же уехал.

—      Итак, товарищи, будем работать, — просто сказал Власов и отпустил людей. Он попросил остаться только главного инженера Баранова и начальника планово-производственного отдела, Шустрицкого.

—       Расскажите, пожалуйста, почему комбинат очутился *в прорыве, что мешает цехам нормально работать, — попросил Власов, когда они остались втроем.

—      План у нас нереальный, — начал Шустрицкий.— На этот год главк осложнил ассортимент и увеличил план на целых семь процентов — и, конечно, без всякого учета наших возможностей. Сейчас я вам вое покажу. — Шустрицкий приоткрыл дверь и попросил секретаршу принести папку с планом. — Вот, смотрите. — Он разложил перед Власовым бумажные простыни, заполненные цифрами. — Как видите, рост запланирован исключительно за счет увеличения производительности труда и оборудования...

—       По-моему, семь процентов роста в год — это не так уж много,— мягко заметил Власов.

У Шустрицкого словно захватило дыхание. Маленький, суетливый человек с рассеянными, а сейчас испуганными глазами удивленно уставился поверх очков на нового директора. Весь его облик говорил: «Ну, знаете!..» Заметив растерянность плановика, в разговор вмешался Баранов, сидевший в кресле со скучающим видом человека, которому все это давно известно и смертельно надоело.

—       Дело в том, что оборудование у нас старое, допотопное, в цехах много узких мест, — сказал он и после короткой паузы добавил: — Наш приготовительный отдел не в состоянии обеспечить ткацкий цех основами, а в отделочном цехе не хватает промывных машин и красильных барок. Да и сушилки у нас малопроизводительны...

—      Какой же выход?

—      Единственно, что может нас выручить, — это переход на облегченный ассортимент, — ответил Баранов невозмутимо.

—      Ну что вы! На это никто не пойдет! Кому нужен плохой товар? — Власов в упор посмотрел на главного инженера.

—      В таком случае я ничего другого посоветовать не могу. — Баранов явно был обижен резким тоном Власова. Он сдвинул брови и, вытащив из кармана пачку папирос, закурил. — Вы производственник и хорошо знаете, что чудес не бывает. Или нужно ставить новое оборудование и расшивать узкие места, или облегчить ассортимент. Ясно, что в конце года оборудования никто не даст, да и денег для этого у нас нет. Главк на этот год ни одной копейки не запланировал на капитальные вложения, так что хочешь не хочешь, а приходится вариться в собственном соку.

—      Не обратиться ли нам в министерство с просьбой прокорректировать годовой план? — предложил Шустрицкий, собирая бумаги и кладя их в папку. — С вашим назначением это даже очень удобно, Алексей Федорович. Никто не вправе требовать от вас ответа за старые грехи. Ведь там, наверху, тоже несут ответственность за выполнение плана и обязаны помочь новому директору.

Власов промолчал и предложил пойти осмотреть фабрику.

Комбинат, куда назначили Власова, был крупнейшим в стране по производству шерстяных тканей. Он состоял из трех самостоятельных производств. Прядильная фабрика находилась на отлете и располагала своим независимым хозяйством — котельной, электроподстанцией и ремонтными мастерскими. Ткацкая и отделочная фабрики хотя и помещались под одной крышей, но тесной связи не имели, и каждую из них мало интересовала работа другой.

Большие коробки-корпуса с низкими потолками из рифленого Железа, узкими коридорами и крутыми, неудобными лестницами, построенные когда-то капиталистом-немцем, стали со временем тесными для разрастающегося с каждым годом производства. Поэтому к каменным корпусам по мере надобности начали беспорядочно добавлять небольшие пристройки. Это постепенно нарушило последовательность технологического цикла, породило множество производственных неудобств, и в конце концов отдельные цехи превратились в запутанные лабиринты.

Чтобы попасть из конторы на ткацкую фабрику или в постоянно окутанную паром отделочную, надо было пройти двором, где размещалась центральная котельная с шестью мощными паровыми котлами и силовой станцией. Двор был тесный, захламленный. Всюду валялись разбитые ящики из-под красителей, бутыли кислоты в корзинах, мешки, набитые отходами, и железный лом. Около котельной, посреди двора, — горы шлака и мусора. Тут же рабочие, поднимая облака черной пыли, разгружали уголь с автомашин, а рядом подвозчики, вооруженные совковыми лопатами, загружали вагонетки и, напрягаясь, как в былое время бурлаки, катили их по рельсам в котельную, откуда доносился гул мощных вентиляторов.

Власов остановился около угольной площадки и долго наблюдал за работой подвозчиков.

—      Скажите, Александр Васильевич, много рабочих занято такого рода работой? — спросил он главного инженера.