Вице-император. Лорис-Меликов - Холмогорова Елена Сергеевна. Страница 38

– Сильно был обескуражен, ваше сиятельство.

– Я так и думал.

– Но, ваше сиятельство, – осмелился спросить адъютант, – генерал мне сказал, что вы куда-то уезжаете и были в мундире, при шашке, с папахою в руке. А теперь вы опять по-домашнему…

Александр Иванович расхохотался.

– Если помните, ротмистр, перед судом над Дантоном [28] Робеспьер сказал Сен-Жюсту: «Если мы дадим ему говорить, он спасен».

За фразой «И вообще», брошенной в сердцах генерал-майором Лорис-Меликовым, скрывалось то обстоятельство, что Абхазия в ту пору была источником не одной лишь малярии, но и головной боли всего кавказского наместничества. Владетелем Абхазии был генерал-адъютант генерал-лейтенант князь Михаил Георгиевич Шервашидзе. Во время Крымской войны, когда турецкий генерал Омер-паша высадил в Сухум-кале экспедиционный корпус, владетель Абхазии встретил его с распростертыми объятиями и вел игру весьма двусмысленную в глазах русского правительства. Муравьев-Карски и намеревался провести особое расследование по поводу странной политики князя Шервашидзе в столь трудное для России время, но внезапная отставка помешала этому, а новому главнокомандующему хитрый владетель Абхазии сумел втереть очки. В конце-то концов Омер-паша ушел из пределов Колхиды ни с чем, немалую роль в этом сыграли абхазские партизанские отряды, Шервашидзе в оправдание свое клялся, что к их формированию сам руку приложил, и, хотя доказательств тому никаких не было, Барятинский оставил его в покое.

В своем крае князь Шервашидзе властвовал безграничным деспотом. Он обложил абхазские селенья данью, но платить налогов в казну не торопился. Немалым источником его доходов была турецкая контрабанда, которая провозилась через Абхазию разве что не средь бела дня. Поговаривали, что этот генерал-лейтенант русской службы имел сношения с непокорными племенами и поддерживал их деньгами и оружием.

Предшественники Лорис-Меликова не могли справиться с князем Шервашидзе. Генерал Карганов – тот самый, что организовал облаву на сбежавшего из-под надзора Хаджи-Мурата – так и не нашел на него управы. Шервашидзе обманывал прямодушного начальника войск самым наглым образом, а когда Карганов пытался объясниться с ним, всегда исчезал из дому и был неуловим. Генерала же Бартоломея, сменившего Карганова, вообще превратил в пешку. Тот только оправдывался за владетеля Абхазии перед наместником и заслужил лишь немилость последнего.

С новым начальником войск князь Шервашидзе тоже решил особо не церемониться. Принял он его надменно, давая понять, что отпрыску знатной грузинской фамилии не пристало подчиняться какому-то армянину, и если генерал-майору Лорис-Меликову угодно сохранить свой пост и не иметь неприятностей, он должен дружить с владетелем Абхазии.

Обиды Михаил Тариелович как бы и не заметил и ласково заверил князя, что в крепости их предстоящей дружбы не сомневается и надеется, что на земле Абхазии свято чтутся законы Российской империи, и в любых затруднениях при их исполнении всегда готов прийти на помощь его сиятельству. Настала очередь Шервашидзе сглотнуть легкую обиду.

На том и расстались.

Князю Михаилу Георгиевичу очень скоро пришлось убедиться, что Лорис-Меликов – отнюдь не Карганов и уж тем более не Бартоломей и что с ним такие шутки, как с предместниками его, не проходят. Лорис еще во времена Воронцова имел своих людей во всех округах Кавказского края и связи с ними не растерял. Иные же укрепились еще более, когда во время минувшей войны он командовал охотниками, в числе каковых было немало и абхазцев. Так что он был вполне осведомлен о настроении местного населения, знал, что абхазские князья крайне недовольны своим правителем, но решительно не находят способов избавиться от его деспотии.

Начальник войск с большой охотою стал принимать у себя абхазских князей, во всех препирательствах с владетелем неизменно принимал их сторону, беря под свою защиту. Он отменил дань, которую собирал с абхазцев грузинский князь, и велел направлять подати в российскую казну через казну армейскую, добившись этой привилегии от Барятинского. Собственно, Лорис-Меликовым же казенные деньги и тратились, поскольку шли они на строительство Военно-Сухумской дороги и Цебельдинского укрепления, возводившегося на ее пересечении с рекой Кодори.

Удивительное дело, но необходимость обустройства дороги Лорис-Меликову пришлось доказывать, исписывая десятки бумаг Кутаисскому генерал-губернатору и наместнику. Командующий Правым крылом генерал-лейтенант Филипсон всячески противился этому, исходя из того, что в случае войны Абхазии нам все равно не удержать, так что и тратиться нечего. Торговля же с ее выгодами представлялась генералу видом к весьма отдаленному будущему, так что пусть потомки на сей счет и хлопочут. И только взяв под свою ответственность сбор средств на дорогу с местного населения, Лорис-Меликов добился разрешения на ее строительство.

Князь Шервашидзе, прежде не допускавший до себя русских генералов, сам стал искать встреч с Лорис-Меликовым, но тот оказался для него неуловим, неделями пропадая в Цебельде.

Крепость надо было охранять от набегов непокорных горцев, и войска расположились здесь лагерем. И Михаилу Тариеловичу лучше дышалось в этих благословенных местах, не то что в низинах Колхиды. Горцы же, зная, что на строительстве укрепления присутствует сам Лорис, не рисковали с нападениями. Слава по Кавказу о генерал-майоре ходила немалая, обрастая легендами в местном фольклоре.

Он без боя покорил самое воинственное из местных племен – убыхов, знаменитое на всем восточном Черноморском побережье. У горцев существовало даже поверье: чтобы быть храбрым, надо пожить и поучиться у убыхов. В июле новому воинскому начальнику доставили несколько убыхских старшин, пойманных на контрабанде порохом и оружием из Турции. Русский генерал распорядился протомить их несколько месяцев в плену. Но потом сам же и отпустил по домам после беседы с каждым из них. Грозный генерал в разговоре наедине оказался ласков и добродушен и приглашал к себе без всяких церемоний. И даже предложил устроить в Гаграх встречу всех старшин убыхских и соседних джигетских селений для решения самых важных вопросов местных племен. Больше того, приехал на нее почти без охраны.

Генерал предложил учредить народные суды, при которых образовать и милицию из 25 есаулов. Судьям и есаулам от правительства полагалось жалованье. Кроме того, Лорис-Меликов пообещал упростить для покорившихся племен оформление паспортов для поездок в Турцию, где едва ли не каждая семья имела родственников, и выхлопотать облегчение в торговле с турками. Но, посулил генерал, если кого поймаем на контрабанде, – уж не взыщите.

Так мало-помалу начальник войск прибирал к своим рукам прежде единоличную власть дома князей Шервашидзе.

В Сухум-кале Лорис-Меликов наезжал изредка и то лишь по крайней в том надобности. В передней всегда оказывалось несколько визитных карточек спесивого владетеля Абхазии. Так что в один прекрасный день – а был это праздник Успения Богородицы, и князь Шервашидзе устроил у себя большой прием – начальник войск сам явился во дворец князя.

– Мне бы хотелось, любезный генерал, поговорить с вами конфиденциально, – сказал князь, улучив минуту и отведя Лорис-Меликова в сторонку от гостей.

– Ваше сиятельство! – Улыбка Лорис-Меликова была широка и радостна. – Какие у нас с вами могут быть конфиденты? У нас общие заботы, все открыто любому взору.

– Да-да, конечно, генерал, но все же есть некоторые обстоятельства…

– Ваше сиятельство, какие могут быть тайные обстоятельства у двух генералов гвардейской выучки? – И все это вслух и достаточно громко.

Старый хитрец пришел в некоторое замешательство.

– М-м-м, вы знаете, генерал, я вижу, как вы заняты в Цебельде, мне хотелось бы освободить вас от некоторых затруднений. Все-таки собирать подати с местных княжеств, с этих жуликов… Все норовят обмануть, недодать. Давайте уж лучше по-старому, чтобы я сам этим занимался.