Божий поселок - Сиддики Шаукат. Страница 22
— Доченька! Я очень хотела, чтобы в мой дом пришла шумная свадебная процессия, но, видимо, не суждено. Прости меня!
Султана опустила голову. Глаза Разии Бегум наполнились слезами, она заплакала. У Султаны тоже по щекам потекли слезы, но Разия Бегум торопливо обтерла их углом своего платка и заставила себя улыбнуться.
— Ты-то чего плачешь, глупенькая? Только этого недоставало!
Она еще раз вытерла слезы со щек дочери и вышла из комнаты. Лицо у Султаны светилось, глаза сверкали, подобно звездам. Сердце ее сладко замирало от радости и страха. Скоро мать вернулась с подносом, на котором стояли фрукты и сладости.
Стемнело. Тихо, словно хлопая в ладоши, шелестели листья шишима, в небе неторопливо проплывали легкие облака, повеяло ночной прохладой. Часы пробили одиннадцать...
Разия Бегум не сводила глаз с калитки. Сердце Султаны гулко стучало. Темнота сгущалась, словно ночь сомкнула свои подведенные каджалом глаза. В переулке затихли шаги и голоса прохожих.
Наступила полночь, а мать и дочь все сидели рядом, вздрагивая при каждом шорохе. Порой сердце у Султаны начинало стучать быстро-быстро и ей казалось, что оно не выдержит и разорвется, то вдруг совсем замирало.
Начало светать, звезды уже не сияли так ярко, на горизонте появилась слабая полоска света. Неожиданно раздался лай собак и послышались шаги человека, идущего по переулку. Он подходил все ближе и ближе. Вот он уже у калитки. Султана вся замерла, а Разия Бегум не спускала глаз с ворот.
Но никто не постучал, никто не позвал. Шаги удалялись все дальше и дальше. В соседнем дворе запел петух, возвещая наступление нового дня.
Разия Бегум устало подошла к дочери. Лицо ее было мертвенно бледным:
— Доченька, сними это платье,— голос ее прервался, она прижала Султану к груди и разрыдалась. Долго они плакали так, обнявшись. Времени оставалось немного — скоро должен был появиться Нияз. Разия Бегум встала:
— Я пойду выкупаюсь, а ты расстели пока во дворе ковер, скоро уж, наверно, придут.
Когда мать вышла из ванной, Султана расстилала во дворе ковер. Она уже сняла свой свадебный наряд, стерла благовония и краски, а цветочную гирлянду повесила на глиняный горшок. Не поднимая на нее глаз, Разия Бегум молча прошла в комнату и начала переодеваться.
После утреннего намаза во двор вошли Нияз, казий и еще двое мужчин.
В это утро барсата скромно и тихо был совершен свадебный обряд. В доме появился новый хозяин — Нияз. Теперь вдова умершего Хабиб Ахмада — Разия Бегум стала женой Нияза, а Султана — его приемной дочерью.
Уже целую неделю Раджа и Ноша жили в доме Шаха-джи. За все это время они больше не виделись с хозяином, никто не заставлял их работать. Два раза в день им приносили поесть, Раджа сверх того получал по пачке сигарет. Единственное, что их смущало,— это то, что их никуда не выпускали из дому. У дверей сидел усатый здоровяк, не выпускавший никого без разрешения Шаха-джи. Однажды ребята попытались выйти на улицу, но он сделал им страшные глаза:
— Марш отсюда! Вам не разрешено выходить. Сидите у себя в комнате.
Они испугались и больше уже не пытались выбраться наружу. В отведенной для них комнате было одно оконце, выходящее на улицу. Когда им становилось совсем невмоготу, они, как обезьяны, взбирались на подоконник и выглядывали на улицу, по которой целый день с шумом носилась полуголая ватага ребятишек да громко переговаривались между собой женщины, сидя у открытых окон.
Днем в доме стояла тишина, и только изредка до их слуха доносился густой бас Шаха-джи, который большую часть времени лежал в своей комнате.
Ночью появлялись незнакомые люди. Они прямо проходили к Шаху-джи и подолгу разговаривали с ним.
Однажды на крыше был устроен концерт. Площадку на крыше красиво убрали, осветили газовыми светильниками, застелили коврами. К вечеру появились артисты. Когда все были в сборе, на крышу поднялся Шах-джи и сел, опершись на подушки. В тот день он принарядился — белоснежная муслиновая рубашка, шаровары из тяжелого шелка. В руке он держал шелковый платок, волосы его были густо смазаны бриллиантином.
Шах-джи подал знак, и концерт начался. Ноша и Раджа сидели в углу и смотрели широко раскрытыми глазами. Шах-джи слушал певцов, щедро бросая к их ногам деньги. Показав свое мастерство, артисты получали награду и уступали место другим. Концерт продолжался всю ночь, Раджа и Ноша, утомившись, уснули тут же, на крыше.
Так проходили день за днем.
— Боюсь, что мы с тобой попали в ловушку,— с тревогой в голосе сказал как-то Раджа Ноше.— Ничего не делаем, все время сидим взаперти. Что-то тут не так.
Но Ноша с ним не согласился:
— Брось! Вечно ты что-нибудь выдумаешь.
— Не знаю, друг, но мне здесь становится страшно.
В тот день их неожиданно позвали к хозяину. Шах-джи сидел в большом кресле.
— Ну как, отдохнули за это время? —улыбаясь, встретил их он.— Теперь придется поработать.
Ребята молча стояли перед ним.
— Я думаю, пора вам заняться делом,— он закурил сигарету.— Но одно вы должны запомнить — со мной хитрить нельзя, будете хитрить — самим будет хуже. С плохими людьми и я плохой.
Раджа и Ноша согласно закивали, спеша заверить, что они не собираются его обманывать.
— Чего вы, как коровы, головами мотаете? Поклянитесь.
Мальчики поклялись. Шах-джи крикнул в соседнюю комнату:
— Эй, Нуре! Иди-ка сюда!
Вошел высокий худощавый мужчина. Ребята уже и раньше видели его в доме несколько раз.
— С сегодняшнего дня они поступают в твое распоряжение. Мальчики ничего себе... Пристрой их на работу. Сегодня же возьми их с собой.
— Хорошо!—живо отозвался Нур-хан.— Как прикажете.
— Так вот,— продолжал Шах-джи, снова обращаясь к мальчикам,— он отведет вас в один дом, но туда вы войдете без него. Нуре будет ждать на улице. Там вы попроситесь на работу, для пущей важности расскажите о своих невзгодах, чтобы легче было устроиться. Соглашайтесь на любую оплату. Если договоритесь, на следующий день Нуре встретится с вами, вы должны ответить на все его вопросы и сделать все, что он вам прикажет. Понятно?
— Понятно,— дружно ответили ребята.
— Ну, идите!—он повернулся к Нур-хану, протянул ему десять рупий.— Это на расходы.
Нур-хан поклонился и вышел вслед за ребятами. Войдя к ним в комнату, он еще долго объяснял, что нужно будет им делать.
Под вечер они все вместе вышли из дому и сели в автобус, идущий к проспекту Джамшид. Сойдя с автобуса на проспекте Джамшид, Нур-хан направился вдоль проспекта, внимательно оглядывая дома по обе его стороны. Глаза его блестели, как у ищейки, напавшей на след. Вскоре он свернул к району Амал-колони и пошел медленнее. Ребята следовали за ним по пятам. На одном из перекрестков Нур-хан остановился, глаза его были прикованы к небольшому двухэтажному особняку, перед которым играли дети. Немного поколебавшись, он сказал, обращаясь к мальчикам:
— Ну, начинайте отсюда.
Нур-хан еще раз повторил свои наставления и отправил их в дом. Ребята медленно подошли к воротам, у Ноши от страха дрожали ноги, Раджа бодрился. Нур-хан издали следил за ними.
Через несколько минут они вернулись. Им сказали, что слуги в доме не нужны.
— Ничего страшного!—ободрил их Нур-хан.— Попробуем в другом месте.
Он указал им еще два дома, но там тоже ничего не получилось. Стемнело, и они все втроем вернулись в дом Шаха-джи.
98
Назавтра они отправились на поиски с самого утра. На этот раз — в другой район. Заглянули в несколько домов, в одном чуть было уже не сговорились, но Нур-хан где-то разнюхал, что хозяева держат сторожа и презлющую собаку, и он быстро позвал мальчиков обратно.
Около полудня Радже удалось получить работу в доме инженера. Хозяин был на работе, переговоры с Раджой вела его жена — женщина энергичная, и поэтому проворный и сообразительный Раджа сразу понравился ей. Ноша казался нерасторопным, растерянным, говорил, заикаясь от смущения. Хозяйка обещала платить Радже двадцать пять рупий в месяц и кормить два раза в день. Ноша вернулся к Нур-хану и сообщил об условиях, предложенных Радже. Тот весь просиял от радости. В тот день он больше никуда не повел Ношу и они вернулись домой.