Мосин – создатель русской винтовки - Ашурков В. Н.. Страница 13

Ванновский был явно настроен против этого предложения. Его резолюция оказалась неожиданной и для самой комиссии: «Представить на усмотрение военного совета без моего одобрения, ибо я в совете выскажусь» (подчеркнуто нами. — В.А.). Ванновский демонстративно отказался одобрить предложение комиссии и оставил своё мнение до совета.

После длительных обсуждений было постановлено выдать Мосину 30 тысяч рублей и наградить орденом. За долгие годы своей работы над винтовкой в Туле Мосин сроднился со своими сотрудниками, хорошо понимая, что они многим содействовали его успеху. Он поделился с ними полученными деньгами, стараясь отблагодарить их за мастерство и упорный труд.

Мосин не стремился к обогащению. Для него, человека без средств, 30 тысяч были, конечно, значительной суммой, но она, конечно, не могла изгладить сознание того, что его труд остался обезличенным, что сделанная его руками винтовка осталась безымянной. Здесь говорило опять-таки не личное честолюбие, а боль за умаление царским правительством достоинства русской техники, за его неверие в способность русских людей самим создавать своё оружие, а не покупать его у иностранцев.

Царские генералы сделали всё, чтобы умалить работу Мосина, но всё же они должны были считаться с общественным мнением, которое было возмущено таким отношением к русскому конструктору.

21 августа 1891 года полковник Мосин представил из Тулы через главное артиллерийское управление свою винтовку для соискания большой Михайловской премии, приложив чертежи и краткое описание устройства и правил обращения с винтовкой (она затем поступила в музей Артиллерийской академии).

25 ноября 1891 года полковнику Мосину была присуждена большая Михайловская премия, выдаваемая один раз в пять лет «за разработанный им образец трёхлинейной винтовки пачечной системы (трёхлинейной винтовки образца 1891 года)».

Это, несомненно, доставило конструктору большое моральное удовлетворение, тем более, что в военно-технических кругах его винтовку (правда, не официально) всё же называли «мосинским ружьём». В тех изданиях, которые выходили в Туле, где память о Мосине и его работе долго была свежа, трёхлинейная винтовка неизменно именовалась «винтовкой капитана Мосина».

14 декабря 1891 года была утверждена трёхлинейная винтовка драгунского образца. Мосин успешно завершил свой многолетний труд. Теперь ему предстояла новая, не менее упорная работа по организации производства трёхлинейной винтовки на отечественных заводах, чтобы избавить Россию от кабальной зависимости со стороны заграницы в изготовлении оружия.

IV. Организация производства винтовки (1891–1897 годы). Последние годы жизни (1897–1902 годы)

Создав русскую трёхлинейную винтовку, Мосин немедленно приступил к организации её производства. Он был не только конструктором, но и широко образованным инженером-технологом, за долгие годы работы на заводе получившим огромный практический опыт. Мосин хорошо понимал, что основой массового производства оружия является взаимозаменяемость деталей, и лично руководил разработкой чертежей и лекал для винтовки. Ему пришлось затратить немало сил для того, чтобы по-настоящему наладить это дело.

Как вспоминал впоследствии один из ближайших сотрудников С.И. Мосина — И.А. Пастухов, уточнение чертежей на винтовку было поручено командированной в Тулу специальной комиссии полковника Сокерина. «Когда приступили к окончательной копировке чертежей, — вспоминает Пастухов, — на первом же листе Сокерин вычеркнул всем знакомую надпись „Винтовка капитана Мосина“. Это поразило ближайших сотрудников Мосина».

Комиссия, несмотря на протесты Мосина, настолько «ужесточила» (уменьшила) допуски на детали, что освоение винтовки весьма осложнилось. Лишь несколько позднее (в 1893 г.), при деятельном содействии Мосина, удалось добиться расширения допусков. Начальник завода, по настоянию Мосина, представил военному министерству несколько десятков винтовок, чтобы показать, что расширение допусков повысило качество сборки и ускорило производство, только тогда были разрешены необходимые изменения.

В ходе работ стало очевидным, что только сам конструктор винтовки может успешно разрешить все возникающие технические вопросы организации производства. Теперь, когда предстояло переходить к массовому производству винтовки, было необходимо в кратчайший срок разработать лекала. В октябре 1891 года главное артиллерийское управление, создав особую комиссию по устройству лекал к винтовке образца 1891 года, возложило общее руководство её работами на Мосина составлением его в основной должности председателя приёмной комиссии в Туле. Предстояло изготовить серии лекал и шаблонов, более сложных и большей точности, чем для винтовки Бердана. Усиленные работы должны были вестись в инструментальном отделе патронного завода в Петербурге, куда был вызван из Тулы Мосин. На работы было ассигновано до 30 тысяч рублей.

Мосину пришлось встретиться с существенными трудностями. Первоначально лекала проектировались в расчёте на однозарядную винтовку; теперь 80 процентов из них были непригодны, а прочие требовали переделки. По справедливому отзыву современников, инструментальный отдел «по точности исполненных им работ опередил все подобные мастерские в Европе и Америке», однако для срочного выполнения предстоявших заказов недоставало рабочих.

Мосин, всегда высоко ценивший искусство тульских оружейников, поставил перед главным артиллерийским управлением вопрос о немедленном вызове в Петербург лучших мастеров из Тулы. В конце октября 1891 года уже приступили к работе в инструментальном отделе туляки: токари Александр Милованов и Андрей Новиков, слесари Василий Кривцов, Василий Земцов, Андрей Шпанов, Федор Кудрявцев и Михаил Маслов, ложевщик Петр Моисеев. Тульские оружейники, помогавшие Мосину в осуществлении его изобретения, теперь способствовали скорейшей организации массового производства винтовки.

Возглавляя эту ответственнейшую работу, Мосин действовал с исключительной энергией, инициативой, оперативностью. Он тщательно следил за работами по проектированию лекал, на ходу исправляя ошибки и недостатки, действуя с подлинным творческим огнём. «Задержите, пожалуйста, — писал он 20 ноября 1891 года делопроизводителю исполнительной комиссии, — отправку чертежей изменённого затвора и замочной трубки. По рассмотрении этих чертежей в них оказалось много неверности. Через неделю-две мною будут представлены окончательные чертежи затвора и замочной трубки».

Так, Мосин, лично контролируя ход работ, проявляя неизменную требовательность к себе и другим, добился крупных успехов. К концу декабря была уже спроектирована большая часть лекал.

Чтобы правильно оценить значение работы по проектированию и изготовлению лекал, организованной Мосиным на русских заводах силами русских мастеров, следует напомнить, что лекала для винтовки Бердана № 1 изготовлялись американским заводом Кольта, а для Бердана № 2 — в Англии, причём на очень невыгодных условиях: стоимость лекал была чрезвычайно высока. Работы Мосина решительно избавляли отечественные оружейные заводы от какой-либо иностранной зависимости в отношении лекального хозяйства, давали огромный производственный опыт на будущее, не говоря уже о сбережении крупных государственных средств.

По подсчету полковника Буняковского, занимавшегося лекальным делом в главном артиллерийском управлении, правильно организованное лекальное хозяйство при изготовлении от двух до четырёх миллионов винтовок должно было давать ежегодно 7–8 миллионов рублей экономии за счёт сокращения слесарных работ по отладке винтовок и т. п.

Наряду с вопросами лекального хозяйства Мосин занимался организацией производства винтовки. 27 марта 1892 года Мосин был командирован на Тульский оружейный завод «для разъяснения различных вопросов по выделке и приёму трехлинейной винтовки». Винтовка с № 1 и сейчас хранится в заводском музее оружия. Одновременно он продолжал конструкторскую работу, разрабатывая шестизарядный револьвер, который, однако, не был им закончен.