Офицерская честь - Торубаров Юрий Дмитриевич. Страница 23

Наполеон принял Балашова в Вильне. У него было две встречи с Бонапартом, в которых он слышал долгие тирады в адрес царя, обвиняемого во всех грехах. Он ответил на предложение русского императора. Вторая встреча закончилась его словами:

– Готовы ли лошади генерала? Дайте ему моих лошадей, ему предстоит долгая дорога.

Балашов доложил обо всем Александру. Вопрос о войне был решен окончательно и бесповоротно.

Закончив переправу через Неман, Бонапарт, вопреки ожиданию, на его восточном берегу не встретил ни одной живой души. Удивленный, он приказал следовать на Вильно прямой дорогой. В это время в русском штабе царила растерянность: что делать? Одни, во главе с Александром I, предлагали встретить врага в укрепленном лагере в Дриссе. Но многие генералы, в том числе и Барклай де Толли, боялись, что Наполеон обойдет этот лагерь, и он должен будет капитулировать. Вторая армия под командой Багратиона отступала на Минск.

Барклай принял решение: не принимать сражение под Дриссой, а отступать на Витебск. Разгневанный Наполеон, который жаждал генеральной встречи, бросился вдогонку за Барклаем.

– Я заставлю этого трусоватого генерала принять бой. Он у меня не отвертится! – говорил Наполеон.

Барклай это понимал, как понимал он и другое: уйти от Бонапарта непросто. Он знал его умелые, быстрые переходы. Спасение могло быть только в двух случаях: бросить обоз, пушки и налегке уходить от него. Но что дальше ждет его? Гибель! И второй вариант: оставить самых умелых, храбрых генералов, которые сумеют задержать врага. Выбор пал на Шувалова и Тучкова. Отпуская их, Барклай сказал:

– Сегодня вы – спасители России. Она никогда не забудет ваш героизм. Я верю в вас. С богом.

Павел Андреевич умело выбрал позицию – участок единственного прохода, который находился между многочисленными болотами и озерами. Сосредоточив артиллерию в центре, он мощным огнем встретил Даву, который поклялся своему императору сломить это русское сопротивление. Французы лихо атаковали. Но встретив не упорное, а жестокое сопротивление, несколько раз откатывались назад.

Наполеон скрежетал зубами: Барклай уходил! Это грозило тяжелыми последствиями. Французы ужесточили атаки, получив подкрепление. Но все было бесполезно. Русские стояли насмерть! Наконец Шувалов получил приказ об отступлении. Войска Барклая были в безопасности. Последняя атака французов. Схватка кипела в траншеях. И… пуля попала в генерала. Семен и еще несколько солдат вытащили своего генерала с поля боя. Узнав о ранении Шувалова, Барклай назначил командующим корпусом генерала Остермана-Толстого, который тоже под Островко двое суток не давал французам двинуться вперед.

В этой суете все забыли о раненом генерале. Лишь Семен разыскал где-то крестьянскую телегу, бросил туда хорошую охапку соломы и, уложив раненого, погнал коня за уходящими солдатами. Генералу было плохо. Благо, они столкнулись с Раевским, который тоже отходил к Смоленску. Узнав, кто в телеге раненый, он послал за своим врачом, а сам подсел к Шувалову. Через силу тот поднялся и сколько ни уговаривал его генерал, он не ложился. Между ними завязался разговор. Раевский очень сетовал, что оказался под руководством Барклая, который из-за своей трусости не принимает решительного боя, да и вообще армия разбросана.

– Да, я с тобой согласен. У французов все собрано в одном кулаке. А у нас два главнокомандующих: Барклай и Багратион.

Прибыл врач и осмотрел рану.

– Ваше сиятельство, – сказал он, – я все сделал, чтобы спасти вашу жизнь, но… дальше она в ваших руках. Вам требуется хороший медицинский уход. Вы меня поняли?

– Благодарю вас, доктор, я постараюсь выполнить ваше требование.

– Постарайтесь, генерал.

Когда они остались вдвоем, Раевский предложил ему немедленно ехать в тыл.

– Смоленск мы вряд ли удержим. Хотя я буду стоять до последнего. Так что, Павлуша, срочно уезжай, битва тут будет знатная.

Видя, что граф молчит, Раевский стал настаивать.

– Дай слово, что уедешь немедленно. Или я выделю конвой, и он увезет тебя насильно.

В ответ Шувалов улыбнулся.

– Я думаю, ты бы так не поступил.

Они улыбнулись друг другу. Раевский коснулся его щеки своей, вскочил на коня и поскакал догонять своих.

Лекарь Раевского помог Шувалову. У него прибавилось сил, и он стал подумывать о возвращении в армию. Да Семен не пустил.

– Ваше сиятельство, что хотите со мной, то и делайте, но я повезу вас дальше. Что сказал вам лекарь?

Но Семену не удалось сразу увезти его. Он еще встретился с Дохтуровым, Неверовским, Цибульским. И все в один голос говорили, что Барклай не способен оказать сопротивление Наполеону, нужна другая, более колоритная фигура. К ним присоединился князь Волконский, которому срочно надо было возвращаться в Петербург.

– Друг мой, – обратился к нему Шувалов, – я хочу написать письмо императору и прошу тебя передать его ему.

– Хорошо, только с условием: я передаю письмо, а ты уезжаешь лечиться.

Шувалов посмотрел на Волконского грустными глазами и прошептал:

– Согласен.

Он попросил перо и бумагу и, сильно прихрамывая, ушел в другую комнату.

Князь недолго его ждал. Шувалов вышел с конвертом в руках. Видя, как графу тяжело идти, Волконский подскочил к нему.

– Вот, – протянул Шувалов незапечатанный конверт. – Ты прочти его.

– Я чужих писем не читаю, – ответил Волконский.

– Я прошу тебя, князь, прочти, там нет никаких тайн.

– Ты настаиваешь?

– Будь любезен.

Волконский достал письмо. Сначала глаза его побежали по строкам, потом их бег замедлился. Когда дочитал до конца, лицо его побледнело. Характер царя он знал хорошо.

– А ты, граф, не боишься?

– Нет, князь, я боюсь только за Родину.

А в письме Шувалов писал: «…Исходя из вышеследующего, хочу сказать Вам, Ваше Величество, если Вы не дадите обеим армиям одного начальника, то я удостоверяю своей честью и совестью, что все может быть потеряно безнадежно. Генерал Барклай и князь Багратион очень плохо уживаются. Последний справедливо недоволен… Нужен, повторяю, один начальник над обеими армиями и необходимо, чтобы Ваше Величество назначили его, не теряя ни минуты, иначе Россия погибнет».

Князь Волконский выполнил свое обещание, как и граф Шувалов.

Александр, получив письмо, долго ходил с ним по кабинету, читая его много раз. Наконец, сел в кресло, взял колокольчик, но опять задумался. Он знал, кого могут предложить… Но после Аустерлица к генералу от инфантерии Кутузову у него появилась какая-то неприязнь. И все же он позвонил и приказал собрать Государственный Совет.

Вскоре собрались: председатель Совета Салтыков, генерал Вязмитинов, Лопухин, князь Кочубей, министр Балашов и генерал от артиллерии Аракчеев. До этого письма в Совет поступили рапорта Барклая и Багратиона. Зачитав их, Салтыков зачитал и письмо Шувалова. Они знали отношение императора к Кутузову. Но как ни судили, ни рядили, письмо Шувалова заставило их принять решение. Россию надо было спасать. Главнокомандующим над обеими армиями стал генерал от инфантерии Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. Было выполнено и требование дворян обеих столиц. Но не только их. В армии, как в офицерской, так и в солдатской массах, говорили о Кутузове. Многие видели в нем не только черты сибаризма, лени, лукавства, но видели главное: большой ум и безусловный военный талант. Когда об этом узнал Шувалов, он воскликнул:

– Эта прекрасная весть – бальзам на мою рану!

Бонапарт так и не мог получить долгожданного сражения. А войска его таяли. Уже тогда он почувствовал недоброе от такой тактики русских.

Генерал-лейтенант Шувалов смог присоединиться к действующей армии только в 1813 году в Пруссии. Такой срок потребовался для его излечения, ибо ранение оказалось не из легких. Было время, когда Варвара, со слезами в глазах, стоя на колеях, молила Пресвятую Богородицу спасти ее мужа. Добрые лекари – Федька да Лукерья – помогли ему встать на ноги, приговаривая, что русского человека надо и лечить по-русски. Свое умение они доказали. И как только он немного почувствовал в себе силы, велел запрягать экипаж. Не могла его остановить и любимая Варвара. Он сказал ей: