Не наша сказка (СИ) - Аредова Дарья Владимировна. Страница 26

— Бинго, – проворчал он и затянул узел. Рубаха распахнулась – и я увидела на смуглой коже множество шрамов. – Я оказался в изуродованном теле, дошел до замка, добился, чтобы Ришцен и Врацет потеряли терпение и притащили меня к Дольгару, взял имя ирландского реформатора и нанялся на службу. И ничегошеньки я о себе не помню. Как и ты, княжна.

Я невольно покосилась на тело охотника. Ведь это он придумал «княжну из-за моря». Это ему я обязана жизнью… Слезы в очередной раз обожгли глаза.

— Его не вернешь, – тихо произнес Патрик. Луна снова спряталась. Я постаралась взять себя в руки.

— Ты по-прежнему отказываешься уходить?

— Думаешь, я тебя брошу? – усмехнулся человек из снов. Зеленые глаза сверкнули. – Эх, ты, Ласточка…

— Нет, ну, а что?.. – пробормотала я. – Тебя же они тоже ищут.

— Они ищут не меня. – Сильный, бархатный голос. – Они ищут шута Патрика. А меня они даже не знают.

— Увидят со мной вместе – точно убьют.

— Довольно, – оборвал бывший шут. – Сколько раз повторять – я тебя не брошу.

— Послушай…

— Я люблю тебя – и я тебя не брошу, ясно! – неожиданно повысил голос Патрик. – Поспешил я с выводами – ни черта ты не понимаешь!.. – Он осекся и резко отвернулся. – Прости! Я не хотел… я не должен был на тебя орать. Я знаю, тебе несладко пришлось. Прости меня…

— Да замолчи ты уже!.. – сквозь слезы выкрикнула я, целуя его снова.

— Я люблю тебя… – прошептал он между поцелуями, обнимая меня обеими руками, – люблю… ласточка… моя ласточка…

Я разревелась окончательно. Наверное, просто нервы сдали.

Наутро я все-таки свалилась.

Мы бежали, шли, кружили, путали следы, перебегали вброд ручьи и переплывали реку. У меня не хватало сил, и тогда я просто цеплялась за Патрика, стараясь не утопить нас обоих. Ему было тяжело плавать в сапогах и с оружием, но приходилось терпеть, и останавливаться было нельзя.

А когда рассвело – я, наконец, повалилась на прелую прошлогоднюю листву. Я даже холода уже не чувствовала, хоть по-весеннему студеный еще ветер и пронизывал тело до костей. Платье изодралось в лохмотья, а у одного сапога наполовину отошла подошва.

— Вставай, – прохрипел Патрик и вздернул меня на ноги. Наверное, я много крови потеряла, да еще и с голодухи.

Ответить я не успела.

Оглушительный лай возвестил о том, что путь окончен. Я вцепилась в Патрика, а он устало обернулся.

— Не удалось.

— А ты сомневался? – поинтересовалась я. – Ясно же, от конных с собаками не уйти… – Я уткнулась носом ему в плечо, но он отстранился.

— Еще повоюем. – Голос прозвучал спокойно и твердо. Я с долей ужаса отметила, что вот теперь точно не смогу подняться.

— Не надо… давай я лучше сдамся, а ты…

— Опять ты за свое. – При дневном свете волосы у него отливали темной медью. Он, этот свет, пронизывал золотыми нитями черное кружево голых ветвей, грел замерзшую землю, превращая в сверкающий бисер тающие капли, ласковым теплом касался кожи. Какое прекрасное утро, чтобы умереть.

— Ты так и не вспомнил свое имя?

— Нет.

Собаки, заливисто лая, вылетели из-за деревьев – они неслись легкими стремительными прыжками. Патрик улыбнулся мне, опустив руку с мечом. Затем шагнул вперед.

Гончая прыгнула и – издав короткий скулеж, рухнула, кровь ушла в почву, будто отощавшая с холодов земля жадно ее выпила. Собака дернулась и затихла – а меч, не прекращая движения, оборвал жизнь ее товарке. И понеслось.

На какие-то несколько минут я перестала видеть и собак, и Патрика – с такой скоростью они все двигались. Сражение человека и зверей представляло собой странное, завораживающее зрелище – быстрый взблеск меча, влажное хлюпанье разорванной плоти, рык, скулеж и – движение. Словно одно, непрерывное. Я никогда не думала, что человек способен двигаться с такой точностью и скоростью, ничуть не уступая животным.

Семь трупов на окровавленной листве. Патрик спокойно распрямился.

И на поляну выехали старые знакомые Дольгар, Ришцен и Врацет.

— Кого я вижу! – как ни в чем не бывало, улыбнулся зарлицкий господин. – Нагулялась, надеюсь? Пора домой.

— Домой – да не к тебе. – Патрик стоял в такой позе, будто собрался не драться насмерть, а сигаретку стрельнуть. Жаль, что стоял он ко мне спиной, и я не видела лица.

Дольгар обернулся, сделав вид, что только что его заметил.

— Тебе не жалко собачек?

— Мне жалко свою шкуру, которую они собирались порвать.

Лошади плясали, храпели, судорожно втягивая ноздрями металлический кровавый запах.

— Не думай, что я тебя отпущу после этого.

— Не думаю, – спокойно заверил бывший шут.

— Ты кто такой?

— Если за каждый раз, когда мне задают этот вопрос, давали бы по серебряной монетке… – тихо проговорил Патрик и, судя по голосу, улыбнулся. – А мы знакомы.

Я, наконец, догадалась закрыть рот. А может, он не человек вовсе?.. Тоже, например, ведун. Вон, как с собаками расправился! После такой ночи я готова была поверить во что угодно. И в колдовство в том числе.

— Я не собираюсь играть с тобой в загадки, – резко оборвал Дольгар. – Уйди с моей дороги.

— Иначе – что?

— Иначе – Врацет.

Солдат послушно тронул коня, подъезжая ближе.

— Господин сказали – уходи, – мрачно повторил он.

— Передайте своему господину, что плевать мне на то, что он сказал.

— Врацет, кончай его.

Резкий, пронзительный голос заставил всех участников сцены замереть в полудвижении.

— Не вздумай! А кто мне тогда двенадцать серебряных монет отыграет?! Нехорошо от долгов на тот свет сбегать!

Врацет потерял челюсть. Патрик мастерски скопировал тембр и интонацию. Он даже подтянул одну ногу, будто ему было тяжело стоять.

Повисла пауза.

— А про двенадцать серебряных монет я впервые слышу, – наконец, выдала я, когда всеобщее молчание сделалось невыносимым.

— А ты, потому что, с людьми общайся, а не с призраками! – резко обернулся Патрик – на губах играла шальная улыбка. Он явно веселился.

— Ты! – очень своевременно отвис Дольгар. – Колдун!..

— Какое оскорбление! – фыркнул шут. – Я – жертва обстоятельств.

— Ты жертва своего длинного языка. – Мне надоел этот цирк. С трудом поднявшись, я отпихнула одной рукой Патрика, другой дернула повод лошади Врацета, заставляя отойти, и подошла к Дольгару. – Не слушай его. Я возвращаюсь в замок.

— Ты мое доверие потеряла, – презрительно уведомил зарлицкий господин, сдерживая Берегиню. Та узнала меня и все тянула морду, ожидая вкусненького. Я почесала ее между ушами.

— Невелика потеря. Ты, вон, моего доверия вообще не имел – и что мне теперь, стреляться? Пошли, говорю. Сами разберемся, без посторонних.

— Отойди, – прошипел благоверный.

— Дольгар. – Я ухватила Берегиню за повод. – Ты же умный мужик. Довольно смертей. Это моя ошибка, и моя вина. Оставь его в покое.

«Он же Врацета убьет» – едва не выпалила я. Замковый увалень заведомо проигрывал бывшему шуту в скорости и ловкости, к тому же у Патрика было одно, самое весомое преимущество.

Ему было, кого защищать.

— Ну, что ты собираешься делать? – обернулась я к Патрику. – Драться? Опять кровь, опять убийства? Лучше разойдемся по-хорошему, и все останутся живы.

— Тебе из замка дороги нет, – спокойно проговорил Патрик. – Тебя убьют.

— Я?! Собственную жену?!

— А я на то и надеюсь.

— Наследника ты от нее уже не получишь.

— Что?.. – оторопел Дольгар.

— Она носила твоего ребенка, – терпеливо растолковал бывший шут. Похоже, он намеренно форсировал события, а у меня не было сил заставить его замолчать. Да и кто смог бы его заставить?.. – А когда началась вся эта кутерьма со скандалами и побегами – беременность естественным образом прервалась. Когда беременность прерывается от систематического насилия и нервотрепки – это вполне естественно, не находишь?..

Он своего добился – Дольгар как-то по-звериному зарычал и выхватил меч, затем спрыгнул с лошади. Он оказался на голову выше Патрика, но гораздо тоньше.