Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ) - Аредова Дарья Владимировна. Страница 19

Зверь был похож на волка, только крупнее, мощнее и абсолютно черный. Он стоял надо мной на мосту дамбы, а из приоткрытой в оскале пасти капала слюна.

Некоторое время мы смотрели друг на друга – я и волк, затем зверь приподнял, будто в улыбке, верхнюю губу и мягко спружинил на лапах.

— Стреляй! – заорала Лесли. – Это оборотни!

Я уперлась покрепче и, не раздумывая, нажала на спуск. Серебряная пуля вошла в глазницу – и зверь, издав короткий, тут же оборвавшийся, скулеж, грузно шлепнулся в воду, окатив меня брызгами. Я вскочила, развернувшись к решетке спиной, и снова вскинула оружие. Шесть патронов в магазине. Лесли, стоя рядом, метко уложила выстрелом в сердце громадного койота, и медведя, затем еще одного волка. Оборотней было штук семь – все разные.

— Сейчас, – шепнула мне Лесли, – отстреляемся и еще раз попробуем.

Но пробовать не пришлось.

Следующим выстрелом я отправила к праотцам матерого лиса и, не удержавшись, повалилась на спину. Вперед мягко скользнула крупная черная пантера, остановившись на берегу реки, и прыжком влетела в решетку. Лесли дернула меня за руку, буквально выдергивая из ее клыков, пантера, уцепившись передними лапами за мостик, по инерции сомкнула челюсти и – перекусила то, перед чем мгновение назад находилась моя шея.

Петельку замка.

Пока пантера барахталась, восстанавливая равновесие и расшатывая хрупкий мостик, пока оставшиеся оборотни сжимали кольцо, пока я дивилась подобному фантастическому везению, пока мы с Лесли добивали стаю, из трубы неожиданно донесся далекий гулкий гром.

— Это они! – вскрикнула Лесли, прежде чем я успела опомниться, дернула меня за руку – и мы понеслись по тоннелю.

Эндра

Оборотни, как и было ими же обещано ранее, отправились на охоту и оставили меня одну в лесной избушке. А я себе места не находила. Огонь в печи потихоньку погас, а где взять новые дрова – я не знала. Дом был настолько маленький, что не имел ни сеней, ни подпола, ни чердака, ни даже каких-либо перегородок. Одна тесная комната с голыми бревенчатыми стенами и крохотной печкой, забитая под завязку поделками Гюнтера – такое чувство, будто он годами, день за днем, терпеливо их выстругивает, и ничем больше в жизни не занимается. С грубо сколоченного стеллажа скалились волки, изгибались рыси и расправляли крылья диковинные птицы, но больше всего там было медведей. Больших и маленьких, грозных и добрых, сидячих, стоячих и свернувшихся калачиком. Был даже один медведь в малиннике. Что ж, кого что вдохновляет.

Мне вдруг сделалось жутко в душной полутьме, среди неживых зверей. От боли навалилась липкая дурнота, и казалось, что деревянные поделки пристально изучают меня, готовясь наброситься и растерзать. Большая Охота.

Большая Охота…

На месте мне не сиделось. Почему-то запомнились слова рыжего офицера, который меня подстрелил. «Ты ведь людей не убиваешь». Он говорил так уверенно, что не поверить ему было просто невозможно. А откуда он, интересно, мог знать, убиваю я или нет? Вот, и не угадал. От этой мысли мне хотелось выть и кричать в голос. Как это я могу кого-то убить? Я же никогда… Хотя, о том, что я оборотень, я тоже не подозревала. Но похоже на правду…

Злости на патрульного я больше не испытывала: в конце концов, его вполне можно понять. И он в итоге все же оказался прав насчет оборотня – но неправ насчет убийств. Даже он в меня поверил. А я…

От таких открытий разболелась голова. К тому же, ужасно саднили и дергали раны, как будто там кто-то поворачивал раскаленный прут. Ох, и скверно. Снаружи и внутри.

Но хуже всего было, что я знаю, куда и зачем отправились оборотни – а поделать ничего не могу. Отговорить их, понятное дело, было совершенно нереально, а удержать силой я не смогла бы и без ран, а уж с ними – тем более. Тому, высокому, с надменным взглядом, похожему на волка, вообще достаточно меня толкнуть, и я отлечу, как осенний листик. Все-таки, плохо быть слабой девкой.

Хотя, стоп. В виде лисицы я, наверняка, буду сильнее. Да и дедушка говорил, мол, куда пойдешь – прими облик зверя. Вот, только как…

Снаружи что-то скрипело, двигалось и шевелилось, и высовывать нос было, откровенно говоря, боязно. Ну, да, я не герой. Ну и что? Боязно-то боязно, но надо. Я вздохнула и подхромала к двери. Правду говорил дедушка – оборотни, действительно, восстанавливаются куда быстрее людей. Будь я человеком, я бы с такими ранами провалялась пару дней без сознания, а потом еще с неделю не смогла бы пошевелиться. А теперь – пожалуйста – вполне себе шевелюсь. Правда, больно, зараза, больно так, что глаза временами застилает влажная пелена. Ну, ладно, ладно, слезы… Вот мне, кстати, и еще один повод – у животных болевой порог выше, чем у людей. Будет не так больно.

С противоположной стороны двери что-то гулко ударилось о доски и заскребло. Я даже отскочила от неожиданности. Что-то снаружи проползло мимо двери. Я вздохнула и, набравшись духу, толкнула створку.

Ночь обрушилась на меня миллионами запахов. Пахло смолой, травами, хвоей, перегноем, зверями и – нечистью. Последняя буйствовала вовсю. Честное слово, я никого не боюсь. Никого из людей, оборотней и прочих разумных существ. Но от вида этих вот, непонятных, жутких, бессмысленных у меня немедленно захолодило под ложечкой, а внутри все сжалось. Захотелось спрятаться обратно и не высовываться. Но я напомнила себе, что у меня, в конце концов, важное дело и ничего подобного не сделала.

Слева нечто размером и видом похожее на небольшое дерево, скребло ветками стену. Впереди что-то, напоминающее большую гусеницу, мерно извивалось, ползя по холодной траве. Над головой что-то постукивало и ревело – видимо, кто-то обосновался и на крыше. Кто-то длинный, ледяной и верткий скользнул мне по ногам, немедленно обвивая колени и пачкая повязки какой-то слизью, от которой по коже разлился неприятный холод.

— Уйди! – пискнула я, отшвыривая его. Признаться, голос прозвучал не очень уверено.

Так, все, сосредоточиться. Дедушка говорил, если обратиться – меня не тронут. Только вот, как можно сознательно сменить облик, я не представляла. До этого у меня это выходило как-то само собой. Последний раз, когда чернявый патрульный чуть меня не подстрелил, видимо, это вышло под влиянием стресса. А перед этим, когда я пришла в себя на дороге? Нет, я не знаю.

Тут нечто, похожее на куст, активно задвигалось и поползло в мою сторону. Честное слово, оно было очень жуткое – что-то среднее между растением и какой-то тварью, то ли со стеблями, то ли со щупальцами. Оно перебирало своими отростками по земле и так двигалось. Да еще и пощелкивало – у него были такие штуки, похожие на цветы, только жесткие и, наверное, выполняющие функцию челюстей или клюва.

Самым простым было, конечно, вернуться обратно, в избушку и захлопнуть дверь, но этого я себе позволить никак не могла. Поэтому просто шагнула назад. Куст-переросток радостно наступал на меня.

«Обращайся-обращайся-обращайся-обращайся» – скороговоркой твердила я себе. Только это мало помогало.

А тут еще и сверху что-то зашуршало так близко, как будто намеревалось плюхнуться мне на голову. Нервы у меня, наверное, стали похожи на туго натянутые струны. Больше всего хотелось заорать во все горло. Но этого я тоже себе позволить не могла. А тут еще и раны разболелись так, что хоть плачь. И, ни с того, ни с сего, мучительно заныли кости, как будто их кто-то выламывал. Или…

Дальше я не помню – перед глазами полыхнула ослепительная вспышка, а тело в который раз взорвалось болью.

Потом, мне казалось, начался какой-то бред. Я очнулась в темном затхлом тоннеле. По стенам метались огоньки от фонариков. А прямо перед собой я увидела… Ну, кого бы вы думали? У вас три попытки. Жар-птицу? Нет, не верно. Белую кошку с бантиком и с чашкой чаю в лапе? Тоже не то. Ага, а вот теперь верно – рыжего патрульного. И что бы вы думали, он делал? Точно, целился в меня. Помню, что я инстинктивно вскинула руки в защитном – и крайне глупом, надо признать – жесте. Еще помню, что он спросил про оборотней. А потом грянули выстрелы, и снова перед глазами у меня полыхнуло.