Проклятое клеймо - Шейнин Лев Романович. Страница 5

Эта поразительная примитивность мышления, эта идиотская «философия» проявляется, к сожалению, не только в деятельности американской разведки, но и в политике правящих кругов США, опять-таки основанной на тупой уверенности во всемогуществе его величества доллара и в его праве на мировое господство или, как округленно любят выражаться некоторые американские деятели, на «руководящее положение США в мире».

В своих нелепых притязаниях на это мировое господство политика США опять-таки имеет своих предшественников —ведь именно об этом вопил в свое время бесноватый Адольф Гитлер.

Вот почему, слушая обвинительную речь генерального прокурора СССР Р. А. Руденко, произнесенную им на этом судебном процессе, нам подумалось, что есть что-то символическое в том, что американского шпиона Пауэрса и тех, кому он служил, обвиняет тот же самый человек, который 15 лет назад, в Нюрнберге, на историческом процессе главных немецких военных преступников, выступал в качестве Главного обвинителя от имени советского народа.

4

Любопытно, что один из американских обвинителей на Нюрнбергском процессе, известный американский юрист Телфорд Тейлор в статье, опубликованной журналом «Нью-Йорк тайме мэгэзин», сравнил упавший самолет Пауэрса с «кометой, имеющей длинный хвост».

И. в самом деле, этот самолет был удивительно «хвостатой кометой» как в смысле своих далеко идущих политических последствий, так и в смысле многочисленных соучастников Пауэрса, которые незримо, но так явственно сидели впереди него, рядом с ним, на позорной скамье подсудимых.

Провал Пауэрса разворошил муравейник Центрального разведывательного управления, в котором, по свидетельству газеты «Вашингтон пост энд тайме геральд», были пожертвованы «сотни человеко-часов квалифицированных экспертов анализу катастрофы с самолетом «У-2» и возможных последствий суда».

Другая американская газета — «Ньюс» — прямо указывает в статье своего корреспондента Тейлора, что «возможно, есть некоторые лица, которые хотели бы, чтобы Пауэрс не предпочел остаться в живых и предстать перед советским судом, чтобы рассказать всему миру об американских самолетах «У-2».

Этот мотив подхватила голландская газета «Де-телеграф», осуждающая Пауэрса за то, что он «в нашу эпоху холодной войны, получив приказ в области шпионажа, не выполнил его и в критический момент оказался не в состоянии уничтожить вещественные доказательства, как ехму было приказано».

Так американские и проамериканские газеты не в силах скрыть свою досаду от того, что тайное стало явным.

Еще задолго до открытия судебного процесса над Пауэрсом некоторые американские газеты начали, как по команде, клеветническую кампанию против предстоящего суда. Высказывались самые нелепые выдумки о том, что Пауэрса в стадии следствия будут пытать, что он подвергнется «психологической обработке», «промывке мозгов» и т. п.

Но еще за девять суток до начала процесса, а именно 8 августа, в американском журнале «Ньюсуик» были опубликованы письма Пауэрса к его жене — Барбаре, которые он писал ей в стадии следствия по его делу, с разрешении советских следственных органов. Вот выдержка из одного письма Пауэрса: «...Лучших условий, чем те, которые у меня здесь, нельзя было и ожидать. Еды я получаю больше, чем могу съесть, и достаточно сплю. Я мною читаю. Ко мне относятся гораздо лучше, чем я ожидал...»

Когда в Москву, опять-таки с разрешения советских властей, приехали родители и жена Пауэрса и увидели его на процессе, они были окружены целой толпой иностранных корреспондентов, настойчиво выпытывавших у них, в каком состоянии они нашли Френси Пауэрса? Его отец прямо сказал корреспондентам:

«Мой сын такой же, как всегда. Каждое слово — его собственное»,

Судебный процесс над Пауэрсом вызвал огромный и понятный интерес во всем мире. В Москву, чтобы присутствовать на процессе, приехало большое количество крупных юристов Америки, Дании, Франции и других стран.

Вот что говорят эти иностранные юристы о своих впечатлениях на процессе.

Мэри Кауфман, крупная американская юристка, заявила:

«На меня произвело большое впечатление беспристрастие судебного процесса. Ввиду характера преступления и политического значения дела Пауэрса можно было ожидать, что прокурор постарается разжечь страсти. Этого, однако, не произошло. Отсутствовала также какая-либо личная враждебность и мстительность по отношению к подсудимому.

Судебное следствие велось с большим достоинством и корректностью. Обвинительное заключение было составлено объективно. Подсудимый имел полную возможность отвечать на предъявленные ему обвинения. Виновность подсудимого была установлена собственным его признанием и подтверждена бесспорными уликами в виде обнаруженных остатков самолета и приборов.

Я считаю, что советский адвокат обеспечил самую лучшую возможную защиту и произнес великолепную защитительную речь с призывом к снисходительности.

Было очевидно, что подсудимый полностью владеет своими умственными способностями. Он оказался очень умным и осторожным. И не поколебался высказать свои возражения против некоторых выводов обвинительного заключения.

Я была очень рада, что г-н Руденко не потребовал высшей меры наказания. И я полагаю, что аплодисменты, которыми была встречена речь г-на Руденко и его требование о мере наказания меньшей, чем смертная казнь, говорят о том, что русский народ также не хотел казни Пауэрса.

Я хочу отдать дань гуманности советского подхода к подсудимым, даже когда они оказываются виновными».

Известный копенгагенский адвокат Кристиан Хагене в свою очередь отметил:

«Это был беспристрастный процесс. Он проводился чрезвычайно основательно. Приговор Пауэрсу вынесли на основании неопровержимых доказательств. Отношение к подсудимому было вежливое, даже любезное, причем не только со стороны судей, но и со стороны прокурора.

Пауэрсу разъяснили его права, и он имел полную возможность выдвигать возражения по каждому пункту обвинения и задавать вопросы. Как профессиональный юрист, я хочу отметить, что прокурор воздерживался от наводящих вопросов, а допрашивал вполне корректно, давая подсудимому возможность свободно отвечать. Даже когда Пауэрс говорил явную чушь, не было попыток поиздеваться над ним, например после его ответа относительно пистолета, который якобы нужен был ему для охоты. Подсудимый имел хорошего защитника. Тот задавал очень умные вопросы и произнес превосходную речь.

Все говорит за то, что Пауэрс давал показания добровольно, что его не подвергали никакому давлению и не давали ему никаких воздействующих на психику медикаментов. Впрочем, он сам подтвердил, что следствие велось корректно. Говорил Пауэрс очень обдуманно, кое-что скрывал. Нельзя, например, поверить, что ему не была заранее точно известна цель полета и что он не знал, что является шпионом. Такими делами не занимаются только на основании договора, обеспечивающего хорошую оплату. Весьма маловероятно также, что он прошел лишь подготовку в специальной летной школе и не побывал в школе для шпионов. Вряд ли американская разведка использовала бы для такого задания человека, не прошедшего соответствующей подготовки.

С американской стороны еще до начала процесса делались попытки заранее его дискредитировать. Так, например, раздавались жалобы на то, что Пауэрсу не разрешили иметь американского защитника. Но такое требование совершенно беспочвенно. У нас в Дании защитник не может быть иностранцем, да и далеко не каждый датчанин имеет право выступать в суде в качестве защитника. Функции защитника может выполнять только датский адвокат или ближайший родственник подсудимого, либо его прямой начальник или подчиненный.

Представитель Государственного департамента сетовал на то, что Пауэрсу не разрешили встретиться до суда с американскими дипломатами. Но и у нас в Дании с находящимся под стражей обвиняемым до суда может общаться только его защитник. С разрешения судебных властей подсудимому могут быть позволены свидания с самыми близкими родственниками и только на короткое время, притом под контролем полиции.