Вымышленные и подлинные истории Алекса (СИ) - Искенов Алексей. Страница 26

Через несколько минут вслед за ними, но уже домой, шатаясь, вышел пьяный майор полиции, старший следователь по особо важным делам Смирнов Фёдор Николаевич.

Фёдор, едва держась на ногах, ввалился в свою квартиру. Старший следователь по особо важным делам никогда так не позволял себе напиваться, да ещё и "зелёнки". Жена Ирина, красивая и стройная молодая женщина, подняла упавшего на пол пьяного супруга и под руку повела в большую комнату на двуспальный диван. Из детской выбежала маленькая девочка лет пяти и испуганно заверещала:

- Мама, что с папой? Ему плохо? Вызови ему врача! Папа! Папа!

Девочка заплакала.

- Лиана! А ну быстро к себе спать! Всё хорошо с папой будет!

- Папе плохо, я боюсь!

- Я сказала, всё будет нормально с папой. Он просто устал.

Малютка, послушав мать, скрылась в своей комнате.

Смирнову было ужасно плохо, его тошнило и мутило, он громко охал и стонал. Ира принесла из ванны пластмассовый таз, взяла мужа за волосы и нагнула вниз. Пластмассовое изделие начало наполняться густой массой рвоты. Женщину саму чуть не стошнило; затыкая нос, она вышла с наблёванным тазом в уборную, потом долго мыла его в ванне.

Фёдора Николаевича "колбасило" не на шутку. Ирина в прихожей взяла трубку домашнего телефона и набрала номер своей матери.

- Мама, привет! Как дела? Да никак! - женщина говорила раздражённым голосом. - Мой нажрался и валяется со свинячьим рылом. Я не могу это терпеть!

Пожилая мать Ирины укоризненно ответила, что жене офицера не подобает так себя вести, работа у мужа тяжёлая и ответственная, так что ему и напиться один раз не грех.

- Мама, приезжай посмотри за ребёнком! Я куда? Ой, мама, дай мне уехать, отвлечься! Я так устала!

Услышав в ответ материн ворчливый тон, - отчего, мол, устала её дочь, - Ира, вспылив, бросила трубку. Приняв душ и наскоро собравшись, женщина достала из кармана мужа ключи, в том числе и от машины и, демонстративно хлопнув входной дверью, сбежала по ступенькам вниз.

Войдя в гараж, стоявший неподалёку от дома, женщина села в иномарку Фёдора и, заведя её, дала задний ход. Затем закрыла гараж, снова села в машину и вдавила педаль газа.

- Ну что ж, милый! - размышляла она вслух. - Сегодня ты не можешь. Поищем другого для молодой и красивой женщины. А с дочкой бабушка посидит. Ирина ещё сильней вдавила педаль газа, на высокой скорости определяя свой маршрут в увеселительное заведение.

Фёдор Николаевич сидел у себя в кабинете в помятом костюме и мучился после пьянки, как наркоман при ломке. Голова разрывалась на части от диких болей, весь пищевод жгло, а тело ломало. Смирнов ёрзал в кресле, как уж на сковороде, бесполезно тыкаясь в очередное уголовное дело, то и дело копаясь в бумагах.

"Что за хрень мне подсунули под названием "Столичная водка"?" - пытался размышлять Фёдор Николаевич и вдруг обречённо вздохнул: - "Отравиться-то можно и хорошим вином, если не в меру им злоупотребить"...

Он и подумать не мог, что его благоверная воспользуется таким моментом и вовсю "наставит ему рога" с богатым мачо-армянином у него в коттедже. И столкнувшись утром со своей внезапно появившейся у них дома тёщей, даже не удивился этому.

В семье её никто не любил, даже маленькая Лиана - за излишнюю строгость.

Бабка была суровее Фёдора, хотя и покрывала свою дочь Ирину. Смирнов неожиданно вспомнил о инциденте, устроенном вчера в кафе, и набрал номер телефона.

- Суслов! Вчера задержали парня в кафе, где он?

- В 13-ой, товарищ майор! - ответил дежурный мент.

- Срочно доставить ко мне!

- Слушаюсь! Разрешите выполнять?

- Выполняйте.

В кабинет привели скованного сзади наручниками симпатичного рослого молодого мужчину. Вчерашняя смелость в этом парне мгновенно исчезла, когда он увидел сидящего в кресле не пьяного наглого блондина, а майора полиции с суровым и властным лицом.

- Я только за девушку заступиться пытался... - начал испуганно оправдываться задержанный.

- Садись! - вдруг повеселел Фёдор. - Воронов! Сними с него наручники.

- Слушаюсь, товарищ майор! - ответил конвойный.

- Правильно заступился! - весело сказал Смирнов, - заступаться и нужно, особенно за девушек!

Он протянул задержанному мужчине свою сильную руку на прощанье и, выписав пропуск и вежливо извинившись, отпустил.

У Фёдора полегчало на душе, но голова продолжала болеть, и он послал одного из своих подчинённых в аптеку за аспирином. Когда принесли лекарство, майор налил в стакан воды и растворил в ней шипучую таблетку. Не успела утихнуть боль - зазвонил внутренний телефон.

- Слушаю вас, товарищ полковник! - отчётливо произнёс Смирнов.

- Федя, зайди ко мне, - неофициальном тоном произнёс Старостин.

- Понял, Пётр Ефимыч, сейчас иду.

Майор нехотя потянулся и встал. Идти к шефу городской полиции, тем более сегодня, в его планы не входило. Но и уклоняться от этого он не имел права. Он снова налил из графина воду до краёв в стакан и, залпом выпив и выйдя из своего кабинета, пошёл по коридору в приёмную. Секретарь попросила подождать несколько минут - полковник с кем-то разговаривал по телефону. Наконец Смирнова позвали в более просторный кабинет с большим столом из красного дерева.

- Что-то плохо выглядишь, Фёдор! Ох, не советую тебе увлекаться этим... по себе знаю.

- Да не мог я сдержать себя, Пётр Ефимыч! Все нервы вымотались из-за этого дела. Эти отморозки просто звери какие! Нелюди просто. А предательница Голубяткина! А свидетели, не захотевшие потом давать правильные показания…

- Ну, свидетелей ты сам от себя оттолкнул, Федя, - спокойно возразил Смирнову шеф полиции. - Ну а с Голубяткиной что спрашивать? Сам всё знаешь...

- Мне дядю Семёна жалко, хороший был мужик, - ответил майор, - эти подонки всё тело изуродовали и без того несчастному судьбой дядьке.

- А мне, как ни странно, Васю жаль... - с грустью в лице произнёс полковник. – Давай, майор, помянем этого парня, заодно и похмелишься. - Старостин залез в шкаф и вынул початую бутылку "Зелёной", разлил по стаканам.

При виде спиртного майора передёрнуло, но он всё же спросил:

- Это вы про какого Васю? Про Костомарова, что ли?..

- Да, про него самого.

- Вы что, Пётр Ефимович! Он же зверь, такой же в точности, как и эти убийцы дяди Семёна, ничем не отличающийся. Он тёще голову топором разрубил, жена до сих пор в дурдоме, дети инвалиды.

- Это вы привыкли в нём только зверя видеть, - проворчал полковник и, сбавив тон, добавил, - это я во всём виноват, Федя. Вася писал мне, что у него в семье нелады... Вот только я закрутился со своими проблемами, не смог ему ни руку помощи протянуть, ни на письма ответить.

Пётр Ефимович встал, поднял стакан с вином и, не морщась, выпил.

- У всех бывают проблемы в семье, товарищ полковник! - официально ответил Смирнов, так и не притронувшись к стакану с водкой.

- Ну, знаешь, ли... проблемы-то разные бывают, Фёдор! Я был таким же молодым следаком, как и ты, а Костомаров совсем мальчишкой. Васька по малолетству сдружился с бандой, но в преступлениях не участвовал. Хитро как-то уходил от этого всего. Но однажды подонки случайно убили Васиного отца. Убили так же жестоко, как и твоего старого знакомого дворника Семёна. Узнав об этом, парень не стал молчать, пришёл к нам в милицию и сдал всех участников банды. Из них остались всего двое, да и то - женщины. Одна бомжует на окраине города возле церкви, другая в психушке, где сейчас находится и жена покойного Костомарова - Раиса. Остальные вымерли в лагерях или были убиты такими же, как они. Я написал письмо в военкомат о досрочном призыве Василия в армию. Он отслужил, как положено, и научился там вождению автомашин.