Глоток лета со вкусом смерти (СИ) - Анашкина Екатерина Юрьевна. Страница 10

Егор вскинул левую руку. Алиса отметила широкий кожаный браслет и блеснувший на солнце вполне демократичный «Ролекс».

— Знаешь, Сережа, давай с тобой встретимся где-нибудь в половине третьего. Нам хватит полчаса?

— Думаю, вполне. Я буду ждать вас в центральном здании в баре.

— Отлично. Ну, удачи!

— Виктория Алексеевна, Егор Николаевич, приятного аппетита и до скорой встречи!

Вика взглянула на мужа. По его лицу прошла едва заметная тень, губы плотно сжались, а глаза стали напоминать две холодные льдинки.

— Егор, что с тобой? — с тревогой спросила она.

— Не бери в голову, милая, все в порядке.

Некоторое время они шли молча, вдыхая запах июньского леса и разнотравья.

— Знаешь, мне кажется, я ей не понравилась, — усмехнулась Вика.

— Кому «ей»? — рассеяно переспросил Егор, нехотя выныривая из своих мыслей.

— Ну, этой Алисе, которая была с твоим юристом.

— С чего ты взяла? По-моему, очень приятная девочка. И Сереже она очень подходит, они даже чем-то похожи.

— Да, я тоже заметила, — рассеянно отозвалась Вика. — Скажи, а этот Шатров действительно такой классный специалист, как ты говоришь? Может быть, не следует так нервничать из-за того, что он сказал?

— А с чего ты взяла, что я нервничаю? — улыбнулся Егор.

— Ой, Касаткин, меня-то не обманывай! — Вика слегка тряхнула его за локоть. — Я же вижу, что после его слов тебя словно подменили.

Он глубоко вздохнул.

— Знаешь, я доверяю Шатрову на все сто. Если он говорит, что ему необходимо срочно поговорить со мной, значит так и есть. А в случае с Крутицким все очень непросто. Внешне все чисто, почти идеально, но именно это мне и не нравится. Шатров в последнее время занимался проверкой его деятельности.

— Крутицкий, Крутицкий… — нахмурилась она, — Что-то очень знакомое.

Егор кивнул:

— Ты должна его помнить, он был на новогоднем вечере в «Балчуге», вместе с женой. Элла, кажется.

— Ах, да! Как же я сразу не сообразила! Конечно, я их помню. Но наше знакомство вряд ли можно назвать тесным. Элла — это же дочь того самого всемогущего Ремизова, если я не ошибаюсь?

— Не ошибаешься, но Эдуард Филиппович не так давно скончался.

— Да? Я не знала. Бедная Элла! Ладно, хватит о грустном, лучше расскажи мне про этого Крутицкого.

— Зачем тебе это?

— Да так просто, — она пожала плечами, — интересно же, с кем мне придется сегодня вечером вино пить.

— С чего бы начать? Несколько лет назад Антон Владимирович организовал фонд «Твори Добро» и очень преуспел. Насколько я знаю, вначале ему оказал большую помощь его, ныне покойный, тесть. Он в то время занимал серьезную руководящую должность в правительстве Москвы. Но теперь Антон Владимирович и сам оброс нужными связями и контактами. В основном Крутицкий занимается помощью больным детям и устройством брошенных малышей в семьи, в том числе в Европу и Америку. В нашей стране только глухой не слышал об этом фонде. Крутицкому, естественно, нужны спонсоры. В прошлом году я в качестве эксперимента вложил в это дело пару миллионов. Теперь же он хочет поговорить о дальнейшем сотрудничестве.

— А ты что, подозреваешь, что он проворачивает какие-то темные дела за твоей спиной?

Егор пожал плечами.

— Пока стопроцентной уверенности у меня нет, но Сергей в последнее время собирал на него досье. Значит, что-то нарыл…

— Ну, я не знаю, — она выразительно повела тонкими, как ниточки, бровями, — очень уж он молод, твой Шатров, чтобы быть таким незаменимым специалистом. У тебя же в юридической службе главный — Пахомов. Или я ошибаюсь?

— Нет, все верно. Я Пахомова очень ценю, ты сама это знаешь, но у меня же не ларек по продаже шаурмы, а крупный концерн. У меня работает не один, не два и даже не три юриста. А Сережу мне порекомендовал Грибов.

— Грибов… Не тот ли это Грибов, что пару лет назад благополучно вылез из-под следствия и от греха подальше перевел свои активы в Швейцарию? Петр Геннадьевич, если мне не изменяет память.

— Именно. Петька — мой старинный приятель. Его «доброжелатели» тогда развернули целую кампанию, сфальсифицировал кучу бумаг, подкупили свидетелей, чтобы на него завели дело. Я тогда думал, что ему не удастся выбраться из этого дерьма. Но! — Егор поднял палец кверху — один его хороший знакомый порекомендовал ему Шатрова. Он был совсем зеленый мальчишка, и, честно говоря, Грибов был настроен весьма скептически — примерно, как ты сейчас. Однако выбора у него не было. И он не прогадал. Шатров тогда нарыл столько компромата на его конкурентов, что не только вернул Петьке деньги и репутацию, но и повернул дело так, что его противниками очень заинтересовалась Генеральная прокуратура. Когда Грибов принял решение свернуть все свои дела в России и переехать в Цюрих, он звал с собой Шатрова. Обещал ему золотые горы, но все зря. Сергей наотрез отказался уезжать. Вот Петр и сосватал его в «КЕН-Строй», за что я ему очень благодарен. Шатров надежен, как скала и обладает хваткой бультерьера — если вцепится, не отпустит!

— Тогда почему ты поручил своему юридическому отделу поработать с этим Крутицким сейчас, а не тогда, когда вкладывался в первый раз?

— А потому, Викуся, что тогда речь шла всего лишь о паре миллионов, а сейчас речь идет об очень, я повторю — ОЧЕНЬ крупной сумме. Кроме того, Марина настаивала на том, чтобы я все детально проверил — ей Крутицкий сильно не нравится.

— Ах, вот оно что! Марина…

— Именно. У Добрыниной чутье — дай Бог каждому, — не замечая сарказма, продолжал Касаткин. — В любом случае я должен быть на все сто процентов уверен, что мои деньги работают на благое дело.

— Да уж, я до сих пор просто поражаюсь, как ты с таким отношением к жизни умудрился сколотить состояние! В наше время понятия «бизнес» и «порядочность» это, скорее, антонимы. А твоя честность порой переходит все границы.

— Ну, не во всем и не со всеми я такой уж честный! — засмеялся он. — Просто здесь-то речь идет о детях.

— В отношении моего ребенка я что-то не замечала сентиментальности с твоей стороны, — с некоторой обидой в голосе произнесла она.

— Вика, давай не будем возвращаться к этому разговору! Артем уже давно не ребенок, и он ни в коей мере не обделен вниманием и заботой.

— Ладно, ладно, — вздохнула Вика, — Но все равно мне кажется, что этот твой Шатров слишком молод для таких серьезных дел.

— Ошибаешься. Кстати, он не так уж и молод, как тебе кажется.

— Знаешь, Егорушка, наверное, я уже в таком возрасте, что все, кому меньше сорока, кажутся мне детьми, — Вика грустно рассмеялась.

— Брось, дорогая, ты прекрасно выглядишь! Знай, что ты для меня всегда останешься самой красивой и любимой женщиной на свете! — он поцеловал ее в висок и, быстро наклонившись, сорвал сразу целую охапку ромашек. — Это тебе!

— Льстишь, Касаткин, — рассмеялась она, выбирая из импровизированного букета торчащие в разные стороны травинки, — но мне все равно приятно! А эта Алиса, она его жена?

— Нет, Сергей, вроде бы, в разводе. Наверное, невеста. Симпатичная пара.

Вика недовольно поморщилась:

— Ладно, хватит уже нахваливать своего Шатрова. Надоело.

— Как скажешь, любимая. Кстати, мы уже пришли.

— Елки-палки! — вдруг воскликнула Вика с досадой. — Я же телефон дома оставила! Вот незадача!

— Ну и Бог с ним! Зачем он тебе сейчас?

— Нет, Егорушка, Артем с Ренатой должны звонить, я обещала быть на связи. Ну, не дуйся, — примирительно сказала она, увидев его нахмурившиеся брови. — Иди, закажи мне кофе, а я вернусь буквально через десять минут.

Вика поцеловала мужа и, помахав ему вслед, быстро пошла назад.

Сияющее июньское утро было полно птичьих трелей и едва слышного трепетания кроткого теплого ветерка. Ярко-желтые лютики казались лучами солнца, светившими с земли. Безоблачное высокое небо неровными синими лоскутами просвечивало сквозь темно-зеленые сосновые лапы.

У дверей одного из коттеджей, мимо которого петляла тропинка, Вика вдруг увидела странную мешковатую фигуру. Как раз в этот момент под ногу Вике попался сучок, разломившийся с сухим треском. От неожиданности человек вздрогнул и обернулся.