Простые смертные - Митчелл Дэвид Стивен. Страница 19

Домик Хейди был окружен полями и оказался совсем не таким, каким я воображала себе штаб социалистической революции Кента: на окнах висели аккуратные занавески, на диване были разложены красивые подушки и повсюду – фарфоровые статуэтки, сухие букеты и тому подобное. А в ванной даже коврик на полу был. Хейди пояснила, что здесь раньше жила ее бабушка, которая уже умерла; а ее мать и отчим живут где-то во Франции, вот они с Йеном и приезжают сюда почти каждый уик-энд, чтобы проверить, не забрались ли в дом какие-нибудь сквоттеры, а заодно и распространить газету. Хейди показала мне, как запереть дверь ванной изнутри, и пошутила насчет уютного мотеля, но я ее уже не слушала. Мне еще никогда не доводилось пользоваться душем – у нас, в «Капитане Марло», была только ванна, – и мне далеко не сразу удалось нормально отрегулировать воду: сперва я чуть не замерзла, а потом чуть не сварилась в кипятке. Зато у Хейди был целый шкафчик шампуней, кондиционеров и разного мыла, и на всем наклейки исключительно на иностранных языках; я попробовала все понемножку, и в итоге от меня стало пахнуть, как на первом этаже большого универмага. Когда я вылезла из душа, то увидела на запотевшем зеркале призрак написанных кем-то слов: «А кто у нас такой хорошенький мальчик?» Неужели Хейди написала это про Йена? Мне стало жаль, что я не назвалась своим настоящим именем: хорошо было бы по-настоящему подружиться с Хейди! Я втерла немного увлажняющего крема «Виндзорский лес» в кожу, слегка обгоревшую на солнце, думая о том, что Хейди запросто могла бы родиться в каком-нибудь жалком пабе Грейвзенда, тогда как я, вся такая умная и уверенная в себе, изучала бы политику в Лондоне и пользовалась бы французскими шампунями, и у меня был бы такой вот добрый, смешной, заботливый и верный бойфренд, который к тому же готовит пятизвездочные английские завтраки. Все-таки появиться на свет в той или иной семье – это такая, черт возьми, лотерея!

– У них, в Турции, есть такой мост, – я воткнула вилку в сосиску, и сок так и брызнул из проколов, – который одним концом в Европе, а другим – в Азии. Вот я куда непременно поеду! И в Пизу, к Падающей башне. И еще мне очень нравится Швейцария. Нет, если честно, мне просто очень хочется поехать в Швейцарию, хотя я о ней совсем ничего не знаю, разве что несколько шоколадок «Тоблерон» съела…

– Швейцария тебе очень понравится. – Хейди сунула в рот кусок тоста и вытерла губы салфеткой. – Ла-Фонтейн-Сент-Аньес – одно из самых моих любимых мест на Земле. Это недалеко от Монблана. У второго мужа моей матери в тех местах есть шале, и мы почти каждое Рождество катаемся там на лыжах. Единственное «но»: Швейцария – очень дорогая страна.

– Ничего, я буду пить воду из растопленного снега и есть печенье «Ритц». Еще раз спасибо вам, Йен, за чудесный завтрак! Эти сосиски – просто что-то невероятное.

Йен скромно пожал плечами.

– У меня в роду три поколения йоркширских мясников, должен же я знать фамильное ремесло. А ты, Трейси, в этот гранд-тур отправишься соло или возьмешь с собой спутника?

– Личная жизнь этой милой девочки тебя совершенно не касается! – тут же заявила Хейди. – Тоже мне, Капитан Надоеда! Не обращай на него внимания, Трейси.

– Да ничего, все нормально, – сказала я и, нервно сглотнув, прибавила: – Вообще-то, сейчас у меня никакого бойфренда и нет. Хотя до недавнего времени он… он у меня был, но… – У меня перехватило дыхание.

– А братья или сестры у тебя есть? – Хейди постаралась поскорей сменить тему, и я заметила, как она под столом пнула Йена ногой.

– У меня есть сестра Шэрон и братишка Жако. – Я сделала несколько глотков чая и решила оставить Брендана за скобками. – Но они оба еще маленькие, на несколько лет моложе меня. Так что да, это будет поездка соло. Ну а вы что-нибудь планируете на лето?

– Ну, наверное, в августе, между партийной конференцией и организацией помощи шахтерам, – сказала Хейди, – попробуем вырваться в Бордо. Навестить мою мать.

– Просто дождаться не могу встречи с нею, – Йен изобразил повешенного. – Понимаешь, Трейси, я ни о чем серьезном не думаю. Я прибегнул ко всем самым мерзким уловкам, чтобы не только соблазнить Хейди, но и сделать ее поклонницей этого отвратительного левацкого культа.

– Самое смешное, что и родители Йена убеждены, что это я его совратила, так что и они говорят примерно то же самое, но про меня, – засмеялась Хейди. – Нам бы, наверное, следовало устроить антисвадьбу и разбежаться. – Она легонько стукнула себя пальцами по губам. – А Коркоран – это ведь ирландская фамилия, да, Трейси?

Я кивнула и поддела вилкой кусок помидора.

– Моя мама родом из Западного Корка.

– Каковы бы ни были достижения и ошибки Тревожных лет [20], – Йен потянулся за кетчупом, – но каждая революция, имевшая место после 1920-х годов, обязана ирландцам. Англичане полагают, что передали Ирландии политические права исключительно из великодушия, но это не так: ирландцы отвоевали свои права, создав современное искусство ведения партизанской войны.

– А моя тетя Ройзин, – встряла я, – говорит так: «Англичане никогда ничего не помнят, а ирландцы никогда ничего не забывают».

Йен все еще хлопал по донышку бутылки с кетчупом, но оттуда не выливалось ни капли.

– Я просто в отчаянии: человечество способно послать своего представителя на Луну, но никак не изобретет способ добывания томатного соуса из бутылки… в которой его, по всей видимости, нет!.. – Огромная клякса кетчупа, булькнув, вылетела из горлышка и шлепнулась в тарелку Йена прямо на ломтик бекона.

Я мыла посуду. Йен и Хейди, естественно, возражали: «Нет-нет-нет, ты наша гостья!», но я настояла. Втайне я надеялась, что, может, они потом предложат подвезти меня до фермы «Черный вяз» или хотя бы снова пригласят к себе в следующий уик-энд, если, конечно, я к тому времени не вернусь в Грейвзенд. И, может быть, Хейди тогда поделится со мной этой потрясающей краской для волос…. Сперва я ополоснула стаканы, а затем вытерла их сухим полотенчиком, как мы всегда делаем в пабе, – тогда не остается никаких потеков. С мраморной кухонной доски все еще стекала мыльная пена, и я оставила ее в раковине рядом со смертельно острым ножом – пусть подсохнут. Из кассетного проигрывателя доносилась песня Боба Дилана «As I Went out One Morning»: Йен сказал, что я могу поставить любую запись, какая мне нравится, и я выбрала этот вариант, запись с группой «John Wesley Harding», хотя вообще-то я терпеть не могу губную гармошку. Но эта песня просто великолепна; и его голос, похожий на ветер, разгоняющий в роковой день все напасти…

– Классный выбор! – мимоходом бросила Хейди, босиком шлепая через кухню. – Я, наверно, тысячу лет это не слушала.

И я прямо-таки возликовала. А она вышла во двор, прихватив с собой книгу Джорджа Оруэлла «Внутри кита». Мы проходили его «Скотный двор» в школе, на уроках английской литературы, так что, возможно, мне еще удастся произвести на Хейди впечатление своими познаниями. Хейди оставила дверь, выходившую во внутренний дворик, открытой, и на кухню с ветерком залетал запах травы. Затем пришел Йен, налил молоко в жаростойкую стеклянную кастрюлю фирмы «Пайрекс» и сунул кастрюлю в микроволновку. Я микроволновки еще ни разу вблизи не видела. Поверни колесико, нажми на кнопку, и через сорок секунд молоко вскипит.

– Прямо как в «Звездных войнах»! – восхитилась я.

– Будущее, – сказал Йен голосом комментатора из документального фильма, – наступит очень скоро и сменит окружающее тебя Настоящее. – Он поставил на поднос кастрюльку с молоком, три кружки и кофейник с роскошным кофе. – Когда закончишь, присоединяйся к нам – выпьем на свежем воздухе cafe au lait [21].

– Хорошо, – сказала я.

Йен вынес поднос во дворик, а я посмотрела на часы: половина одиннадцатого. Сейчас мама соберется в церковь и, возможно, возьмет с собой Жако, который вроде бы не прочь составить ей компанию. Папа поведет Ньюки на пробежку по берегу реки в сторону Эббсфлита и Лондона. А может, они сейчас уже вместе идут на Пикок-стрит? А я вот она! И у меня все прекрасно; я заканчиваю уборку на кухне, а Дилан уже добрался до песни «I Dreamed I Saw St Augustine». Эта песня более медленная, даже немного тяжеловесная, типа «выть-на-луну», но я, слушая эту запись, кажется, наконец поняла, почему все с ума сходят по Дилану. Было видно, как за окном, на дальнем конце сада, покачиваются на ветерке высокие цветы наперстянки и чемерицы. Лужайки и клумбы в саду были просто очаровательны, прямо как картинка на крышке коробки с песочным печеньем; я даже спросила за завтраком у Хейди и Йена: может, они не только аспиранты, но еще и садовники? И Хейди объяснила мне, что они договорились с одним человеком из Фавершема, и теперь он раз в две недели приходит сюда на несколько часов, «чтобы вдохнуть в этот хаос порядок». По-моему, это как-то не слишком согласовывалось с социалистическими взглядами, но я решила придержать язык: не хотелось перед ними выпендриваться.