Николай Крючков. Русский характер - Евграфов Константин Васильевич. Страница 31

Играть разнохарактерные роли! Легко сказать… Для меня эта новая формула означала прежде всего отказ от прежнего актерского амплуа, от возвращения к тому, что так нравилось и зрителям, и товарищам по кинематографическому цеху. Распрощаться в известном смысле с Климом Ярко, с Сергеем Лукониным, с Кузьмой, Никитой – просто ли такое? Но после некоторого размышления я понял, что это к лучшему. В искусстве надо все время искать новые, нехоженые пути. В противном случае – это ремесленничество, не более».

Он нашел то, что искал, в спектакле Театра-студии киноактера «Бедность не порок», в котором сыграл роль Любима Торцова.

– Любим Торцов, – размышлял Крючков, – один из лучших положительных героев Островского. Нищий, бродяга, обиженный судьбой правдолюбец, он, как человек, сложен и прекрасен. Тут сколько красок, это играть – одно удовольствие.

Роль Любима Торцова, сыгранная на театральной сцене, стала для меня как актера переломным моментом во всем творчестве, отправной точкой отсчета, началом жизни того нового, неординарного и неоднозначного героя, поискам которого я посвятил годы, отдал немало душевных и физических сил. Вот с этой театральной ролью, мне кажется, и открылось мое второе дыхание в кино. И все сколько-нибудь сложные работы той поры берут начало от Любима Торцова. Я лично считаю, что и комиссар из «Сорок первого», и начальник автобазы из «Дела Румянцева», и даже Семен Тетерин из «Суда» – все они в какой-то мере от Торцова пошли. Хотя роли все эти очень разные, сложные и, я бы даже сказал, противоречивые.

Николая Афанасьевича стали теперь привлекать роли, через которые он мог показать сложный внутренний мир человека с его постоянной борьбой с самим собой, мир, в котором вечно противостоят друг другу долг и чувство, разум и инстинкт, совесть и искушения. Борьбой, от исхода которой и проявляется в человеке его истинная сущность. Сам Крючков этот поиск психологического содержания роли называл «разведкой в глубь человека». И одной из первых таких «разведок» было для него исполнение роли Королькова – заведующего автобазой в фильме «Дело Румянцева». Это была кинолента, одной из первых показавшая реальную мирную жизнь во всей ее сложности и противоречивости.

В шайке хапуг, воров и спекулянтов Корольков – заметная фигура. Свою духовную нищету он пытается скрыть за откровенной демагогией и мелочной суетливостью, которую выдает за бурную деятельность.

Здесь впервые, играя современников, Крючков прибегает к внешнему перевоплощению: он отращивает усы, расчесывает на аккуратный пробор волосы и находит костюм, который сразу выдает в герое модного пошляка.

В шайке Королькова есть вор-рецидивист Шмыгло, для которого воровство – привычное дело, профессия. А ради чего ворует Корольков, должность которого вовсе не толкает на поиск куска хлеба? Бесцельной жадности не бывает – она должна быть объяснена. И Мольер («Скупой»), и Пушкин («Скупой рыцарь») объясняют жажду обогащения своих персонажей тем, что деньги, по их убеждению, дадут им власть над судьбами людей и даже над их чувствами.

Корольков, конечно же, был далек от такой глобальной идеи. Ему хватало власти над сотрудниками автобазы, которыми он руководил по должности, без всякой «власти денег». Тогда ради чего он рисковал карьерой? Ради чего стремился урвать кусок пожирнее? А вот на эти-то вопросы авторы фильма и не ответили. Упрощенный образ главного героя был заявлен уже в сценарии, чтобы ярче оттенить духовное богатство, как тогда говорили, простых советских людей.

И все же этот фильм стал памятным знаком своего времени, когда кино от одномерного показа реальной жизни обратилось к ее действительной сложности. А через несколько лет Крючков вспомнит роль Королькова и окончательно поймет, чем она не вполне удовлетворяет его.

– В фильме «День счастья», – скажет он, – у меня была очень интересная роль старого портного с таким колоритным одесским говорком. Сидит он в маленькой комнатенке, обшивает культурных клиентов частным образом. Деньги копит для единственной дочери. Хочет, чтобы все у нее было – модные платья, богатая свадьба, солидный муж. А когда она удирает с моряком-курсантом, он и дело свое бросает: не для кого больше деньги копить. В этом моем герое уживаются как бы два человека: один – щедрый, другой – скупой, один – мудрец, другой – недалекий.

Вот этого «второго» человека сценарий «Дела Румянцева» и не предложил артисту. И теперь остается только вообразить себе, насколько от этого образ Королькова стал бы объемнее, убедительнее, да и просто человечнее.

Что было бы, если бы?.. Этот риторический вопрос здесь совершенно неуместен. Но тот материал, который был предложен артисту, он обогатил такими, только ему присущими, характерными чертами, что образ киногероя не остался в забвении.

Корольков в исполнении Крючкова – это человек, окончательно запутавшийся в самом себе, погрязший в трясине темных, нечистоплотных дел. А за его респектабельностью и внешним лоском зритель видит страх и душевное одиночество человека, ожидающего неминуемой расплаты. И не жалость он вызывает к себе, а брезгливое отвращение.

Главную роль в этом фильме сыграл Алексей Баталов. «Чудесный актер, умница, каких мало, унаследовавший, пожалуй, весь талант знаменитой актерской династии Баталовых», – так охарактеризовал своего партнера на съемочной площадке Крючков.

Своего Румянцева Алексей Владимирович сравнивал с Алексеем Журбиным из «Большой жизни». Это типажи одного поколения, одной социальной среды – рабочие парни, одинаково отстаивавшие свое понимание правды и справедливости.

Баталов был близок Крючкову и по отношению к своей актерской профессии. В «Большой семье» есть лишь один-два кадра, в которых показана работа клепальщика судостроителя Алексея Журбина. И никто не заставлял Баталова овладевать этой профессией. Но он сам пришел на строящееся судно, и теперь где-то бороздит моря-океаны танкер, на борту которого часть заклепок поставлена артистом Баталовым.

А в «Деле Румянцева» Алексей Владимирович играл роль водителя тяжелогрузного МАЗа. Так вот, прочитав сценарий, он пошел на курсы, освоил МАЗ и к запуску картины в производство получил шоферские права. И он крутил не бутафорскую баранку, а руль тяжело нагруженной машины, и по себе знал, что значит менять колесо весом под сотню килограммов. И все это не могло не импонировать Крючкову:

– Эти проявления высочайшего актерского профессионализма были мне, признаюсь, очень симпатичны, так как целиком отвечали собственным убеждениям в том, что малейшая, самая пустяковая ошибка в знакомом зрителю производственном материале способна мгновенно свести на нет весь вдохновенный труд исполнителя, разрушить эмоциональное впечатление от сыгранной трудной сцены, эпизода. Актер должен уметь то, что умеет его герой.

А сколько хлопот было с подбором одежды Саши Румянцева! Ведь каждая ее деталь должна была рассказывать о жизни и судьбе героя. Ничего подходящего в гардеробе «Мосфильма» не нашли, и тогда Баталов попросил у своего режиссера-постановщика его куртку, в которой он прошел всю войну. В таких «вечных» кожанках, быть может, ездил отец Саши Румянцева, погибший на фронте, или кто-то из его друзей. Эта старая куртка, заметит Николай Афанасьевич, была узнаваема, и она могла поведать о многом кинозрителям-шоферам. Неказистая фуражечка Румянцева с жестким козырьком напоминала о том, что он часто ездит с грузом в Прибалтику – именно там такие фуражечки были в моде.

Вообще в игре Баталова не было ни одной непродуманной детали. Вот за это высокое мастерство, за ярко выраженный почерк истинного художника и ценил его Крючков.

Чтобы не говорить звонкие, но пустые слова о Баталове, хочется привести лишь короткую цитату из книги нашего замечательного артиста Льва Дурова о нем: «Он один из редких актеров, который сумел сохранить в себе душевную гармонию, интеллигентность. Все, в общем-то, разночинцы, а он аристократ в нашей профессии». Пожалуй, лучше не скажешь. Баталов и в роли водителя МАЗа остался аристократом во всем.