Он свое получит - Чейз Джеймс Хедли. Страница 20

Лоун-Пайн – городок малопримечательный. Деревянные домики, магазинов – раз-два и обчелся. Часы на приборной доске автомобиля показывали десять минут двенадцатого. Большая часть домиков была погружена во тьму. Щит со стрелкой указывал путь к мотелю. Еще через десять минут он подъехал к воротам. Замедлил ход, въехал на территорию мотеля, а потом по грязной разбитой дороге приблизился к домикам. Тесно сгрудившись, они располагались полукругом, лишь в трех окошках мерцал свет. Под деревьями стояло пять автомобилей. Над дверью крайнего домика справа горела неоновая вывеска «Офис».

Гарри припарковался рядом с «Фордом» сорокового года выпуска и направился к конторе. Толкнув дверь, оказался в тесной комнатушке, освещенной голой электрической лампочкой, свисающей на длинном проводе и отбрасывающей на стены графически четкие тени.

Толстый пожилой мужчина в рубашке с короткими рукавами уставился на Гарри так изумленно, словно тот свалился с Луны.

– Вам что, коттедж? – спросил он. – Уже поздно.

– Я – Гаррисон. Моя жена должна была приехать днем. Какой у нее номер?

– Гаррисон? – Толстяк нехотя поднялся со стула, подошел к щиту, висевшему над камином и уставился на него. – Да, верно. Миссис Гаррисон. Она говорила, что ждет вас. Двадцатый коттедж. Последний слева.

– Благодарю, – ответил Гарри и уже повернулся к двери, как вдруг толстяк спросил:

– Слыхали про ограбление? По радио передавали. Господи ты Боже мой! Что ж это делается! Эти ублюдки способны на все!

Гарри остановился. Огромным усилием воли подавил желание сунуть руку в карман, где лежал пистолет.

– Нет, ничего не слышал.

– Ничего, завтра увидите в газетах. На первой полосе. Подумать только – увели самолет и похитили алмазов на три миллиона долларов! Убит охранник и двое бандитов тоже. Видали что-нибудь подобное? Увести самолет!

– А это не выдумки? – спросил Гарри, снова повернувшись к двери.

– Этот охранник был, видать, храбрым парнем. Бился с ними до последнего. Полиция разыскивает полного мужчину со шрамом на лице и еще одного – раненого – бандюгу. Говорят, эти двое скрываются где-то здесь, в наших краях…

Гарри похолодел.

– В этих краях?

– Да. Они уехали в машине в этом направлении. По дороге в Скай-Рэнч их не видели. Там дежурил патрульный полицейский. Он сообщил, что не видел за это время ни одной машины. Значит, двинулись сюда, больше некуда.

– Пойду-ка лучше к жене. Небось от страха трясется, бедняжка.

Толстяк кивнул.

– Ничего. Далеко не уйдут. Один из них тяжело ранен.

Гарри вышел на улицу, в ночь. Он быстро прокрался в темноте к машине, достал стальной ящик из бардачка, вытащил пистолет Фрэнкса из щели между сиденьями, сунул его в карман и, бесшумно ступая по влажной от росы траве, направился к крайнему домику. В окошке горел свет. Он постучал.

– Кто там? – раздался резкий, напряженный голос Глории.

– Это я, Гарри.

Он слышал, как она пробежала по комнате, рывком распахнула дверь и в ту же секунду уже сжимала его в своих объятиях.

– Эй! Дай хоть войти! – сказал он. Приподнял ее, внес в комнату и захлопнул дверь.

– О, Гарри… – прошептала она еле слышно. – Я чуть с ума не сошла. Я слышала по радио… все, что случилось… Ты не ранен?

– Я в полном порядке. – Он бросил на кровать стальной ящик. – Честно сказать, детка, пришлось мне туговато, но я, как видишь, не сдался.

– Они убили охранника…

– Да, нам не повезло. Попался на нашу голову храбрый болван. Он застрелил…

– Да… я знаю. – Она ломала пальцы. – Если тебя поймают…

– Ради Бога, только не заводи снова эту шарманку! – раздраженно проворчал Гарри. – Я знаю, что со мной сделают, если поймают. Но они меня не поймают, будь спокойна!

Он взглянул на нее. Бледное испуганное лицо, темные круги под глазами, растрепанные волосы, измятый дорожный костюм. И его любовный порыв несколько увял.

– Прости, Гарри. Это… это просто ужасно. Я надеялась, я молилась, чтобы ничего такого не произошло, и вот…

– Я не убивал этого кретина! – Голос Гарри звучал почти враждебно. – Если бы Фрэнкс не прикончил его, он бы меня прикончил. Как раз в тот момент, когда он стрелял в меня, Фрэнкс всадил в него пулю.

– По радио говорили, что убежали двое. Ты и еще один человек. Где он?

Гарри облизнул пересохшие губы. Вот он, самый скользкий вопрос. Его вдруг охватило раздражение: почему, собственно, он должен все объяснять и докладывать ей?

– Слушай, мне надо выпить. Есть что-нибудь?

– Да. Я купила виски. Я думала…

– Ну, так давай его сюда, черт возьми!

Она вздрогнула, уловив раздражение в его голосе, бросила на него пристальный взгляд и пошла в гостиную. Пробыв там минуту, вернулась с бутылкой виски, двумя стаканчиками и кувшином воды. Гарри налил себе почти полный стаканчик, плеснул чуть-чуть воды и выпил половину. Добавил еще виски и опустился на кровать. Он курил и смотрел, как Глория готовит себе выпивку.

– Я бросил Фрэнкса, – сказал он наконец. – Так вышло. Иначе было нельзя.

Он заметил, что она застыла, затем медленно повернулась и посмотрела ему в глаза. Секунду он выдерживал ее взгляд, потом отвернулся.

– Ты… его бросил? Но ведь он же был ранен?..

– Да.

– Где бросил?

– Ради всего святого, только не смотри на меня так! – яростно воскликнул он. – Прямо на дороге. А что было делать? Там, чуть дальше, стоял патруль. Они перекрыли движение и обыскивали каждую машину. Хорош бы я был, если бы полиция обнаружила рядом со мной в машине Фрэнкса, заливающего кровью сиденье! У меня не было другого выхода!

– Понимаю. – Она как подкошенная опустилась в кресло, словно ноги отказывались ее держать. – Что это, Гарри? – спросила она, указывая на стальную коробку на кровати.

Гарри попытался взять себя в руки. Он инстинктивно чувствовал – сейчас разразится уже серьезный скандал.

– Ну что ты пристала, Глори! Пусть себе лежит. Я устал. У меня был очень трудный день.

– Что это, Гарри?

– Алмазы! Что ж еще, по-твоему, черт побери!

Она прижала пальцы к губам, глаза ее расширились.

– Но почему ты не отдал их Боргу? Ты же писал и говорил мне, что таков уговор.

– Потому не отдал, что мне надоело быть простаком. С какой стати твой бывший приятель должен огрести два миллиона, а я, рискуя жизнью, взяв на себя все, – какие-то жалкие пятьдесят тысяч? Я знаю, кто даст мне полтора миллиона за алмазы, и сам проверну с ним эту сделку. К черту Делани! И к черту Борга!

– Нет!!! – дико закричала Глория и резко вскочила на ноги. – Гарри, умоляю, только не это! Ты должен отдать камни Бену. Должен! Он ведь заплатил тебе. Он тебе доверился. Так нельзя!

– Да, доверился! Как лиса цыпленку. Устроил за мной слежку – два бандита так и ходили по пятам всю дорогу. Приставил ко мне Борга. Доверился… Даже слушать смешно. Да эта крыса даже собственной матери доверять не станет, так и будет смотреть, не подсыпала ли она ему в пищу яду. А деньги он мне дал только потому, что у него не было иного выхода. Как иначе он мог наложить лапы на камешки? О'кей, он слишком долго хорошо жил. Теперь мой черед. Я продаю камешки, а он может сказать им «гуд бай»!

Глория пыталась говорить спокойно, но ее бил озноб.

– Послушай, милый, – она изо всех сил старалась говорить как можно убедительнее. – Я понимаю твои чувства. Я могу понять твое желание получить эти деньги, но ты не должен этого делать. Не было случая, чтобы кто-то обманул Бена и это сошло ему с рук. Ни одного. А пытались, я знаю. Десятки людей пытались смошенничать, обвести его вокруг пальца. Поверь мне, Гарри, это так. Я говорю все это потому, что люблю тебя. И не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты нужен мне живым, Гарри, живым, а не мертвым. Неужели ты не понимаешь?

– Успокойся, Глория. Ведь он будет разыскивать Гарри Грина. Благодаря тебе Гарри Грина больше не существует. Он похоронен в песках, где никто никогда его не найдет. И это как раз тот единственный случай, когда твоего Делани обведут вокруг пальца, и тут он бессилен. Он никогда не найдет меня. Я не существую. И он, и полиция – пусть ищут хоть до полного посинения. Благодаря тебе они никогда меня не найдут. Хоть тыщу лет будут искать. Потому что парня, которого они ищут, просто нет на свете! Разве это не ясно? Поэтому оставим эту тему, детка. Все прекрасно. В Нью-Йорке в банке нас уже ждут денежки. Пятьдесят тысяч… А здесь на кровати еще три миллиона. Так зачем ты треплешь нервы мне и себе? Вот она, реальность – здесь, в коробке! А ты выдумываешь Бог знает что.