Экстремальная зона - Зверев Сергей Иванович. Страница 21

— Мерзость запустения, — произнес Любин-ский, оглядываясь вокруг. — Вот так смотришь и удивляешься: неужели все это когда-то действовало?

— Вот мы и наведем порядочек! Вернем к жизни комплекс, — ухмыльнулся Пересветов, пнув какой-то полусгнивший ящик.

К счастью для губернатора, население округа не догадывалось, да и, собственно, представить себе не могло, какие проекты рождаются в голове того, кто взял на себя ответственность за судьбу региона…

Эта точка была одним из печальных памятников огромной державе. Таких мест по бывшему СССР — не счесть, на радость местным шакалам, которые растащили все, что можно было украсть. Кругом валялись обрывки проводов, колючей проволоки, глыбы бетона, — короче говоря, идеальное место для съемок кино типа «Сталкера».

— Ну, пошли, что ли? — губернатор кивнул на темное отверстие впереди и, сделав несколько шагов, остановился, чтобы глаза привыкли к темноте.

Дневной свет остался за спиной, и теперь только карманный фонарик, имевшийся у Лю-бинского, освещал высокий, метров в пять, свод над головами.

— Тишина почти абсолютная, — заметил секретарь, прислушиваясь, как каждый шаг отзывался эхом где-то далеко впереди.

— Еще бы — такие перекрытия! Да они, наверное, удар ядерной бомбы выдержат. Я смотрю, в этой штольне запросто разминутся два грузовика, — прикинул Пересветов, — с размахом строили…

На стенах виднелись обрывки проводов, вентиляционные отверстия. Стрелки на развилке указывали направление: «Блок А», «Блок Б». Одна из штолен уходила вправо, там поблескивала вода, а некоторые ходы при дальнейшем рассмотрении оказались затопленными.

— Возникает чувство, будто ты внутри компьютерной игры, — сказал Любинский, — заброшенные подземелья, вьющиеся в темноту новые и новые ходы…

— Так и кажется, что сейчас выскочит навстречу какой-нибудь монстр, — поддержал его шеф, — только привидений нам и не хватало!

Следом за этим Пересветов, издав короткий крик, натолкнулся грудью на торчавший из стены штырь арматуры толщиной в палец. После этого под сводами еще долго раздавались сложные словесные конструкции, состоявшие в подавляющем большинстве из табуированной лексики.

Выйдя наружу и пройдя дальше, «исследователи» увидели очередное колоссальное сооружение. Два маленьких входа, слева и справа, соединялись внутри бетонного куба в один, огромных размеров, коридор, в котором запросто проехал бы и «КамАЗ». Всюду виднелись следы охотников за металлом: вырванные с корнем трубы, оплетка от проводов, торчащие из стен огрызки металлических конструкций.

— Чернобыль, да и только, — покачал головой Дмитрий Степанович.

— Единственное отличие в том, что все это — дело рук человека, — кивнул секретарь.

Мародеры порезали все: кабеля, трубы, щитки и прочее. Почти везде были сняты даже металлические покрытия с пола, не говоря уже о рельсах. Возле ям от бывших пусковых установок валялись сваленные в кучи обрезки тяжелых герметичных дверей, опознать которые можно было только по черно-желтым габаритным полосам.

— Мне рассказывал один знаток, что в Костромской области охотники за цветметом обнаружили захоронение советских денег, — сказал Любинский, — лет десять назад купюры образца шестидесятых годов правительство решило захоронить в заброшенных ракетных шахтах. Говорят, что в так называемом противоракетном поясе Москвы покоится почти пятьсот тонн денег.

— Неплохо, — отозвался Пересветов, — только зачем так далеко было прятать? По-моему, лишняя трата времени и денег. В смысле, денег настоящих.

— А как складировать тонны советских денег где-то на предприятии? Тем более, Дмитрий Степанович, деньги ведь радиоактивны…

— Да ты что? — удивился губернатор. — Вот уж не думал! Всю жизнь отношусь к ним хорошо, — хихикнул он, — а они, оказывается, такие нехорошие…

— Именно так. А такое количество в одном месте — вообще штука убойная: красящие вещества и специальная пропитка купюр, придающая им стойкость, — это же все химические отравляющие вещества. Короче говоря, их захоронили в заброшенных шахтах центральных регионов России — в Ивановской и Костромской областях.

— Ты знаешь, в последнее время за что ни возьмись — все вредно. Сало, мясо, деньги, водка! — поделился переживаниями Дмитрий Степанович. — Жить вредно становится. Иногда думаешь, что лучше уж ничего такого не знать. Да, и что дальше-то?

— Шахты к тому времени уже были закрыты, — рассказывал Любинский, неторопливо оглядывая все вокруг. — Ракеты, охранявшие страну от «капиталистов», вывезены и уничтожены по договорам об ограничениях стратегических ядерных наземных вооружений.

— СНВ один и два? — продемонстрировал свою осведомленность собеседник.

— Совершенно верно. Деньги привозили «КамАЗами», хоронили в мешках — несколько десятков шахт почти по сорок метров глубиной были набиты до отказа и замурованы.

Они остановились. Пересветов притопнул ногой: под ним находилась цельнометаллическая стомиллиметровая крышка, под которой было тридцать метров пустоты. И таких мест здесь насчитывалось много. Одним словом, отличные штольни, куда влезет не один контейнер! Порадовавшись этим открытиям, парочка вернулась на исходную позицию у ворот, еще немного поговорила о перспективах дела, и тут появился Батяня.

— Ломакин возвращается, — коротко сообщил майор.

— Это хорошо, — довольно потер ладони губернатор, — он-то нам и нужен.

Выйдя к бывшему КПП, они стали наблюдать, как медленно, но верно по зеленому «лугу» приближается сержант. Ломакин не торопился, он шел осторожно, выверяя каждый шаг.

— Что-то он не торопится, — поджал губы секретарь губернатора, — так можно целый день идти.

— А что, мало того, что уже случилось? — парировал Батяня. — В таком деле спешка ведет к лишним неприятностям. По-моему, достаточно и того, что с нами всеми произошло.

Любинский презрительно поджал губы, но ничего не ответил. Прибывший Ломакин принес с собой еще один спутниковый телефон, взятый на катере у губернатора.

Сержанта завалили вопросами. Ломакин рассказал о том, как он пробирался через болото и тайгу, однако детали уже не имели значения — главным был результат. Благодаря принесенной карте выяснился маршрут, который и предстояло осуществить четверке. Имелся еще один вариант, по которому более коротким путем можно было выйти к реке, где их и подберет катер.

Выслушав эту важную информацию, губернатор жадно схватил телефон.

— Тут ведь еще что, товарищ Пересветов, — скромно сообщил сержант, — ваши люди просили передать, что с вами пару раз хотели связаться эти…

— Ну? Кто еще? — нетерпеливо спросил губернатор.

— Да авиаторы. Что-то срочное.

— Хм… — И надо же было такому случиться: едва Дмитрий Степанович взял в руки телефон, как тут же раздался звонок.

— Вот так, — пробормотал он, — губернатор нужен всем. Ни минуты покоя…

Кивнув, Пересветов зашагал в сторону. Время сечас такое, что лишние уши ему совсем были не нужны.

— Слушаю, — брюзгливо сказал в трубку Дмитрий Степанович.

— Добрый день, господин губернатор. С вами говорит Сергей Шахов, журналист Первого канала, с вами договаривались.

— А, да, здравствуйте, Сергей, — резко изменив тон, теперь уже приветливо отозвался Пересветов, — рад вас слышать.

Губернатор вспомнил о том, вчерашнем, звонке из Москвы. Он был уверен, что разговор сейчас пойдет о будущей игровой зоне. Информация, реклама, тем более по одному из центральных каналов, ему была ох как нужна. Так что он прокашлялся, прочищая горло, и приготовился к интервью.

Шахов был журналистом известным, и Дмитрий Степанович предвкушал немалую пользу отбеседы.

— Мы можем начать интервью? — столичный журналист, не теряя времени, сразу приступил к делу.

— Да-да. Конечно, — губернатор устроился на ящике поудобнее и откашлялся, — прошу вас, спрашивайте.

— Тогда первый вопрос. Что вы скажете о пропавшем вертолете, перевозившем отработанное ядерное топливо? — прозвучали, словно гром среди ясного неба, слова.