Океан Надежд. Весна перемен (СИ) - Бер Игорь М.. Страница 5

- О, Боже!!! - испугано выкрикнула Клэр за доли секунд до аварии, а вместе с ней закричала и Кэтти.

В вечерних новостях будет сказано, что водителя синего "Форда", по причине которого и произошла авария, прихватило сердце, от чего он потерял контроль над своим автомобилем. Только Кевину об этом не будет суждено узнать.

Время превратилась, словно в густой сироп, и Кевин успел взмолиться небесам, чтобы все обошлось, после чего уши забили звуки ужасного металлического скрежета и битого стекла, в которых потонули крики его семьи. Он ощутил невероятную боль в левой части тела, после чего его рука казалось, попыталась проникнуть ему под грудную клетку. Подушка безопасности впечатала его спиной в сиденье, после чего он перестал слышать и видеть, что происходит вокруг. А вскоре и в глазах потемнело, но перед этим все стало красным...***

...яркая вспышка, после которой все быстро уходит во мрак, в котором нет ничего кроме пустоши. Бездна длиться целую вечность, после чего ее начинают прорезать яркие полосы, от чего создается иллюзия движения. Полосы увеличивают скорость, после чего остается только полотно сияющая до бо

ли своей белизной. Издалека, по

нарастающей, начинаются раздаваться звуки. Гул. Так звучат терминалы аэропортов больших городов.

Голоса сотней, тысяч людей. Гул голосов превращается в отдельные, несвязанные смыслом слова, которые постепенно начинают тонуть в протяжном гуле аэродинамической трубы, а свет

меняется

от ярко-белого до ослепительно-белого, пока не раскаляется до силы солнечного светила находящегося в самом зените. Свет и звук

растут,

достигают своего пика и...все вновь

проваливается

во мрак, где нет ничего кроме

бездны мрака

...

Глава

вторая

Андор

Smoke and mirrors

Poets of the fall

При каждом шаге касса Джеймса Дан Гил Фостера звук металлических каблуков разносил по коридору гулкое эхо. Пол замка был покрыт золотыми и серебряными пластинами, в колоны были инкрустированы сотни разноцветных драгоценных камней, а стены были украшены гобеленами и картинами, на которых были изображены все те, которые когда-то жили в замке и правили Андором. На первой картине был изображен Великий Губернатор Андерс Хан Тор Вил Бенуа из ордена Лордов, который правил в этих краях более двухсот лет назад. А на последней был изображен ныне правящий Великий Губернатор Милтон Сан Бир Вил Грей из того же ордена. Именно он превратил и так роскошный дворец в настоящую золотую жилу, от которой у ничтожного класса, случись им каким-то образом попасть в его владения, голова бы пошла кругом.

Все эти красоты Джеймс Дан Гил Фостер давно научился не замечать. Он прекрасно понимал, что со временем можно ко всему привыкнуть, будь то несметные богатства или же лужи крови казненных на Главной Площади. Чтобы меч не бил его по бедру, глава охраны дворца и по совместительству "правая рука" губернатора, придерживал его рукоять ладонью. В левой руке он держал плотный лист желтой бумаги свернутой в трубочку и связанную бечевкой. Край листа был запечатан красным воском, на который был поставлена печать главного провидца Зиамского объединения Артура Клэнси, более известного как "Мэджик Шайн".

Несмотря на заметную хромоту, Джеймс Дан Гил Фостер двигался быстро и уверено по широкому коридору, держа высоко голову и смотря только вперед своим колким взглядом серых глаз. Хромота была практически незаметной, если он шел неторопливо и многие даже забывали о том, что вместо правой ноги у главы охраны дворца был деревянный протез. Многие забывали, но только не сам Фостер. Он лишился конечности более десяти лет назад, но до сих пор не смог свыкнуться с потерей. Несмотря на отсутствия ноги, Фостер по праву считался лучшим воином губернии, способный сразиться с тридцатью противниками и выйти в схватке победителем.

Ранение, приведшее к гангрене, а затем и к ампутации ему нанес ничтожный - почти мальчишка, - который попытался убить его в то время, когда Фостер (тогда еще капитан губернской армии) прибыл в одно из многочисленных селений для сбора налогов. У него уже тогда была репутация жестокого и безжалостного убийцы, но то, как он расправился с ничтожным сельчанином, ужаснула даже его подчиненных, которые с застывшим ужасом на лицах смотрели, как их капитан кромсал тело парня до кровавого месива.

Ему навстречу шли две служанки, которые почти бегом прошли мимо него, смотря в пол, но при этом, не забыв изобразить быстрый книксен, поравнявшись с ним. Фостер же не обратил на них ни малейшего внимания. Они боялись его, так же, как и все прислужники двора. Всеобщий страх перед его персоной льстил Фостеру. Он любил, когда люди прятали от него свои глаза, а их голоса дрожали при ответах на заданные им вопросы. Он знал, что даже звук его каблуков заставлял вздрагивать всех тех, кто его слышал. Его не боялся разве что Милтон Сан Бир Вил Грей, который доверял ему, наверное, даже больше чем самому себе. Губернатор верил, что глава его охраны никто иной, как его верный пес, которому дозволялось принимать трапезу за одним столом с Великим Губернатором, и Фостер ничего не имел против этого убеждения. Он даже прилагал для этого усилия, желая получить полностью доверия Милтона Грея, а заодно и безграничную власть.

Несмотря на все призрение, которое он испытывал ко всем сынам человеческим, Фостер любил проводить вечера в кабаках, сидя за столом в веселой компании, потягивая эль и чувствуя трепетные и осторожные прикосновения женщин на своем теле.

Он не был красавцем ни в молодости, ни в зрелом возрасте, но все женщины, что работали в пабах и кабаках мечтали о ночи с ним, а тем, кому удалось увидеть его без одежды и непосредственно в деле, рассказывали о нем своим знакомым подругам неделями напролет. Но, в основном это были блудливые и никчемные женщины. В то время как красивые и юные девушки из ничтожного класса отдавались ему исключительно из-за страха за свою жизнь.

Около шести лет назад во дворце появилась новая прислуга. Ей было всего шестнадцать лет, а ее красоте уже могли позавидовать даже нимфы. Фостер приметил ее мгновенно, стоило появиться ему на кухне, где та работала, хотя девушка старалась не попадаться ему на глаза. Он потребовал ее явиться к себе в опочивальню вечером, но она не побоялась ослушаться его приказа. Вначале его это даже забавляло, но чем настойчивее был он, тем решительнее были ее отказы. Дошло до того, что Фостер избил ее на улице, на глазах ее родителей и других работников кухни, которые ничего не могли с этим поделать, а только умоляли его отпустить их дочь, а затем молили саму дочь не перечить ему. Он затащил девушку за волосы в свою комнату. Там он ее насиловал на протяжении нескольких часов, после чего изуродовал острием ножа ее опухшее от побоев лицо и выбросил на задний двор в самую грязь.

Ему нравилось преподавать жизненные уроки всем тем, кто считал вправе ему перечить.

Дойдя до огромных дверей, он отворил их одним сильным толчком правой руки. За дверями тянулся очередной коридор, чуть уже предыдущего, с большими окнами по правую сторону, что были украшены цветастой мозаикой.

По совету Фостера, губернатор Милтон Сан Бир Вил Грей повысил налоги почти в три раза и увеличил размер армии. Любое неповиновения ничтожного класса карались долгими годами заточения в темницах. А любые попытки протестов завершались кровопролитием и полным уничтожением зачинщиков и их приспешников. Два раза в год, в день рождения первого губернатора из ордена Лордов Андерса Хан Тор Вил Бенуа и день рождения самого Милтона Сан Бир Вил Грея, проводились грандиозные ярмарки, на которых устраивались конкурсы, танцы, застолья, а также казни и помилования. Тех, кого следовало казнить, а кого помиловать выбирал сам Милтон Сан Бир Вил Грей, правда - не без советов Джеймса Дан Гил Фостера. Число помилованных никогда не превышало трех человек, хотя за последние три года среди приговоренных к смерти не было ни одного помилованного. В то же время количество казненных могло достигать и двух сотен, а потому к концу ярмарки, площадь буквально оставалась залитой кровью, а обезглавленные тела увозились на каретах в сторону полей, где им предстояло стать удобрением для плодородной почвы.