Феноменология духа (др. изд.) - Гегель Георг Вильгельм Фридрих. Страница 99

Благодаря этому вера потеряла содержание, которое наполняло ее стихию, и внутри себя самой погружается в некоторую безжизненную вибрацию (Weben) духа. Она изгнана из своего царства, или: ее царство опустошено, так как бодрствующее сознание присвоило себе всякое различение в нем и распространение его и все его части пожертвовало и вернуло земле как ее собственность. Но вера этим не удовлетворена, ибо благодаря этому освещению повсюду возникла только единичная сущность, так что к духу обращается лишь действительность, лишенная сущности, и покинутая им конечность. — Так как у веры нет содержания и в этой пустоте оставаться она не может, или: так как, выходя за пределы конечного, которое есть единственное содержание, она находит только пустоту, то она есть чистое томление; ее истина есть пустое потустороннее, для которого уже нельзя найти соответственного содержания, ибо всему дано иное направление. — Вера, таким образом, стала на деле тем же, что и просвещение, а именно сознанием отношения сущего в себе конечного к неимеющему предикатов непознанному и непознаваемому абсолютному; с той только разницей, что просвещение есть удовлетворенное, а вера — неудовлетворенное просвещение. Рассмотрение его, однако, покажет, может ли оно оставаться в своем удовлетворении; упомянутое томление омраченного духа, который скорбит об утрате своего духовного мира, затаено. Просвещению самому присущ этот порок неудовлетворенного томления как чистый предмет в его пустой абсолютной сущности, как действование и движение в выхождении за пределы его единичной сущности к незаполненной потусторонности, как осуществленный предмет там, где полезное лишено самости. Оно преодолеет этот порок; из более детального рассмотрения положительного результата, который для него есть истина, будет явствовать, что этот порок в себе уже преодолен.

b. Истина просвещения

Итак, безжизненная, ничего более внутри себя не различающая вибрация духа ушла в себя самое по ту сторону сознания, которое, напротив, прояснилось. Первый момент этой ясности определен в своей необходимости и в своем условии тем, что чистое здравомыслие, т. е. здравомыслие, которое есть понятие в себе, претворяется в действительность; оно совершает это, устанавливая присущее ему инобытие или определенность. Таким образом оно есть негативное чистое здравомыслие, т. е. негация понятия; эта негация точно так же чиста; и тем самым этот момент стал чистой вещью, абсолютной сущностью, которая никакого другого определения не имеет. Если определить это точнее, можно оказать, что здравомыслие как абсолютное понятие есть различение различий, которые уже не представляют собой различия, различение абстракций или чистых понятий, которые уже не носители самих себя, а имеют опору и различение лишь благодаря движению в целом. Это различение неразличенного состоит именно в том, что абсолютное понятие делает себя само своим предметом и утверждает себя по отношению к указанному движению как сущность. Последняя в силу этого обходится без той стороны, в которой абстракции или различия остаются отделенными друг от друга, и потому становится чистым мышлением как чистой вещью. — Таким образом, это и есть упомянутая безжизненная бессознательная вибрация духа внутри себя самого, в которую погрузилась вера, потеряв различенное содержание; в то же время эта вибрация есть указанное движение чистого самосознания, то движение, для которого оно должно быть абсолютно чуждой потусторонностью. Ибо вследствие того, что это чистое самосознание есть движение в чистых понятиях, в различиях, которые не представляют собой различия, оно на деле впадает в бессознательную вибрацию, т. е. в чистое чувствование или в чистую вещность. — Но отчужденное от себя самого понятие (ибо здесь оно находится еще на ступени этого отчуждения) не узнает этой одинаковой сущности обеих сторон — движения самосознания и его абсолютной сущности, не узнает их одинаковой сущности, которая на деле есть их субстанция и устойчивое существование. Так как понятие не узнает этого единства, то сущность имеет для него значение лишь в форме предметного потустороннего, а различающее сознание, у которого таким образом в-себе[-бытие] находится вне его, имеет значение некоторого конечного сознания.

Относительно указанной абсолютной сущности просвещение вступает само с собою в спор, который оно раньше вело с верой, и разделяется на две партии. Одна партия оказывается побеждающей партией лишь благодаря тому, что она распадается на две партии, ибо этим она показывает, что ей самой присуще обладание тем принципом, который она оспаривала, и что тем самым она преодолела односторонность, с которой она выступала прежде. Интерес, который делился между нею и другой партией, теперь целиком сосредоточивается на ней и забывает о другой, потому что в ней самой находит противоположность, которая занимает его. Но в то же время эта противоположность возводится в более высокую побеждающую стихию, в которой она проявляется в более чистом виде. Таким образом, возникший в одной из партий раздор, который кажется несчастьем, напротив, доказывает ее счастье.

1. Чистая мысль и чистая материя

Сама чистая сущность не заключает в себе различия, поэтому оно входит в нее так, что для сознания обнаруживаются две такие чистые сущности, или двоякое сознание ее. — Чистая абсолютная сущность есть только в чистом мышлении, или, лучше сказать, она есть само чистое мышление, следовательно, она просто по ту сторону конечного, самосознания, и есть лишь негативная сущность. Но таким способом она есть именно бытие, есть «негативное» самосознания. Как его «негативное» она также соотнесена с ним; она есть внешнее бытие, которое, будучи соотнесено с самосознанием, к которому относятся различия и определения, приобретает в нем различия, для того чтобы сделаться вкушаемым, видимым и т. д.; и это отношение есть чувственная достоверность и восприятие.

Если исходить из этого чувственного бытия, в которое необходимо переходит указанное негативное потустороннее, но абстрагироваться от этих определенных модусов отношения сознания, то остается чистая материя как безжизненная вибрация и движение внутри себя самой. Существенно при этом принять в соображение, что чистая материя есть только то, что остаётся, когда мы абстрагируемся от видения, осязания, вкушения и т. д.; т. е. она не есть видимое, вкушаемое, осязаемое и т. д.; то, что можно видеть, осязать, пробовать на вкус, — не материя, а краска, камень, соль и т. д.; она, вернее, есть чистая абстракция; и в силу этого налицо чистая сущность мышления, или само чистое мышление как неразличенное внутри себя, неопределенное, не имеющее предикатов абсолютное.

Одно направление в просвещении называет абсолютную сущность не имеющим предикатов абсолютным, находящимся по ту сторону действительного сознания в мышлении, которое было исходным пунктом; другое называет ее материей. Если бы они различались как природа и дух или бог, то для того, чтобы быть природой, бессознательной вибрации внутри себя самой недоставало бы богатства развитой жизни; духу же или богу — различающего себя внутри себя сознания. То и другое, как мы видели, просто одно и то же понятие; различие заключается не в сути дела, а лишь только в различных исходных пунктах обоих видов образованности и в том, что каждый из них остается на своем исходном пункте в движении мышления. Если бы они от этого отвлеклись, они сошлись бы и узнали бы одно и то же в том, что для одного направления, как оно заявляет, есть страшилище, а для другого — глупость. Ибо для одного направления в его чистом мышлении или непосредственно для чистого сознания, вне конечного сознания, абсолютная сущность есть негативное потустороннее этого сознания. Если бы это направление обратило внимание на то, что, во-первых, указанная простая непосредственность мышления есть не что иное, как чистое бытие, а, во-вторых, что негативное для сознания в то же время соотносится с ним, [т. е.] на то, что в негативном суждении связка «есть» (copula) также связывает оба раздельных термина, — то отношение этого потустороннего к сознанию оказалось бы в определении некоторого внешнего сущего и, следовательно, как то же самое, что называется чистой материей; недостающий момент наличного бытия был бы приобретен. — Другое направление в просвещении исходит из чувственного бытия, абстрагируется затем от чувственного отношения вкушения, видения и т. д. и возводит его в чистое «в себе», в абсолютную материю, в то, что не осязается и не имеет вкуса; это бытие таким способом стало не имеющим предикатов «простым», сущностью чистого сознания; оно есть чистое понятие как в себе сущее, или чистое мышление внутри себя самого. Этот вид здравомыслия не делает в своем сознании противоположного шага от сущего, которое есть чисто сущее, к мысленному, которое есть то же самое, что чисто сущее, т. е. оно не делает шага от чисто положительного к чисто негативному, между тем как положительное чисто только лишь благодаря негации; чисто же негативное, будучи чистым, равно себе внутри самого себя и именно в силу этого положительно. — Иными словами, ни то ни другое не дошло до понятия картезианской метафизики, утверждающей, что бытие в себе и мышление — одно и то же, не дошло до мысли, что бытие, чистое бытие, не есть конкретное действительное, а есть чистая абстракция, и наоборот, чистое мышление, равенство себе самому или сущность есть, с одной стороны, «негативное» самосознания и тем самым — бытие, а с другой стороны, как непосредственная простота точно так же есть не что иное, как бытие; мышление есть вещность, или вещность есть мышление.