Тельняшка – наш бронежилет - Зверев Сергей Иванович. Страница 4

Среди строений бродили куры, деловито разгребая лапами сухую землю и поклевывая что-то в ней. Не обращая внимания на кур, лениво опустив хвосты, бродили собаки. Чуть в стороне от деревни паслись козы. Чернокожие дети играли в футбол.

Все это в прибрежном поселке жило какой-то своей отрешенной от цивилизации жизнью, где не было гудящих машин, где время текло медленно-медленно… Единственное, что напоминало здесь о цивилизации, это были белеющие здания в центре поселка: полицейского участка, школы, почтового отделения, администрации. И еще, что напоминало здесь о цивилизованном мире, о том, что на дворе двадцать первый век, — это красовавшийся в центре поселка, непонятно откуда взявшийся и непонятно для чего выставленный фанерный рекламный щит: белокожая красавица Барби гордо держала в руке красную бутылку пепси-колы. Кому она показывала эту пепси-колу? Курам, козам, собакам? Или худым, высохшим за долгие годы беззубым старухам, смотревшим безразличным взглядом на тех же кур, коз и тощих собак? Да и на фанерный рекламный щит они давно уже взирали безучастными взглядами людей, все испытавших в своей жизни.

На морском берегу с криками бегали почти обнаженные дети. Они совмещали игры с делом — поиском предметов, которые приносило море. Каждое утро ребятня бежала на берег, надеясь найти нечто сказочное.

Дети везде одинаковые, везде они живут своей отличной от жизни взрослых жизнью, для них нет ни богатства, ни бедности. И эти сомалийские сорванцы весело гонялись друг за другом, плескались в мягкой соленой воде и, если бы не постоянное чувство голода, они вообще были бы самыми счастливыми людьми в мире.

Среди них, как и всегда среди детей, ходили разные слухи и легенды — к примеру, о необычных драгоценных находках, которые приносило море. Говорили, что однажды на берег вынесло черный ящик. И один мальчик нашел его. Раскрыв тот деревянный сундук, он увидел золотые сверкающие монеты. Монет было столько, что семья пацана бросила свое жилище и уехала в Могадишо, где есть асфальтированные дороги и многоэтажные каменные дома, где много быстрых и дорогих машин. Говорят, что в тех каменных домах в окна вставлены какие-то ящики и с тех ящиков веет в комнату холодом, как во время муссонных дождей.

И каждый из детей, роясь в прибрежном песке, надеялся найти хоть одну из тех желтых монет — частицу несбыточного счастья, которое когда-то должно было появиться в их жизни.

Но не было монет; попадались банки из-под пива, попадались пластмассовые бутылки, выносило на берег черные диковинные коряги, пропитанные едким и сладким запахом йода, различный мусор, сброшенный в море с проходящих мимо судов.

Рядом с плескавшимися в воде детьми трудились рыбаки, недавно вернувшиеся из очередного рейса. Одни из них натягивали на шесты для просушки сети, другие — конопатили лодки. А те, кто не имел лодок, стоя по пояс в воде, раз за разом забрасывали в море небольшие, но широкие сети. Чем-то они напоминали ковбоев, бросающих лассо на головы животных. Сеть вытягивалась и снова забрасывалась. Пойманная рыба опускалась в мешок, прикрепленный к поясу рыбака. Казалось бы, от частых бросков не должно быть толку, но ловилась рыбка большая и маленькая…

Заплыв дальше других детей в море, один из мальчиков, Ахмед, увидел вдалеке что-то черное, покачивающееся на волнах.

Сначала он подумал, что это почерневший ствол пальмы. Но присмотревшись, Ахмед понял, что это человек в диковинной черной форме. На крик Ахмеда тут же прибежали дети. Подошли и взрослые рыбаки, бросив свои дела.

Тот же Ахмед, как самый быстрый и отчаянный, поплыл к лежащему на воде человеку. С ужасом дети смотрели, как он, загребая воду одной рукой, вцепившись в рукав незнакомца другой, медленно возвращался с ним к берегу. Сейчас они обо всем забыли — даже о том, что в любой момент в море может появиться грозный серповидный акулий плавник…

На берегу люди перевернули тело. И здесь новая неожиданность ждала их: лицо человека было белым, песчано-белым…

С криком все тот же вездесущий кучерявый Ахмед стремглав понесся в сторону поселка.

Люди молча окружили незнакомца. Полностью на песок они его не вытащили. Он так и лежал — наполовину на песке, наполовину в воде. Слабые волны неторопливо, ритмично облизывали его черную форму. Незнакомый белый человек глядел в безоблачное голубое небо остекленевшим взглядом. Казалось, что он просто о чем-то задумался.

Дети глядели на незнакомца с ужасом и жалостью.

Со стороны поселка уже спешили люди. Впереди, как всегда, бежал, подпрыгивая от нетерпения и возбуждения, Ахмед. За ним толпой шли все жители деревни.

Люди подошли к мертвому телу. Вперед выдвинулся полицейский в форменной одежде: коротких и широких белых шортах и такой же белой, с короткими рукавами рубашке. На поясе у него была черная кобура, за которую он все время держался рукой. Он словно боялся, что в любой момент эту кобуру с пистолетом у него могут отобрать. Он с большим трепетом относился к своей форме полицейского, считал, что она придает ему значимости в глазах односельчан. Впрочем, так оно и было. Может, поэтому полицейский и подошел к берегу одним из последних — ему неудобно было бежать наравне со всеми…

Он достал из кармана мобильный телефон и, набрав номер, стал говорить со своим непосредственным начальством. Получив указания, служитель закона словами и жестами стал отгонять людей от трупа.

Люди послушно отошли, встав неподалеку полукругом. Но уходить пока никто никуда не собирался. Все чего-то ждали, как будто надеясь, что человек, неподвижно смотревший в небо, вдруг оживет.

Вдруг все тот же Ахмед затараторил и, вытянув в сторону моря свою тонкую черную руку, стал на что-то показывать.

Люди, до этого времени не сводившие глаз с незнакомца, будто по команде посмотрели в сторону моря и окаменели.

Там на волнах неторопливо покачивались еще несколько тел. И над этими телам уже кружили белые морские чайки — заклятые враги моряков. Ибо первое, что делают чайки, увидев на воде мертвое тело человека, — это выклевывают ему глаза.

4

16 сентября 2009 года. 16 часов

— Первый, пошел! Второй, пошел!..

Стоя возле открытой двери кукурузника, майор Лавров следил за порядком десантирования вэдэвэшников. Он клал руку на спину приготовившегося к прыжку бойца и в нужный момент подталкивал его. Заодно Лавров следил, на какой высоте раскрываются парашюты. Это были не те обычные, куполообразные парашюты, которыми обычно пользуются вэдэвэшники, а парапланы. Один за другим они раскрывались белыми лепестками на фоне зеленого летного поля и опускались возле белого креста, нарисованного на земле.

Страх высоты, присутствующий в каждом человеке от рождения, заставлял некоторых еще неопытных вэдэвэшников интуитивно задерживаться у открытой двери самолета, и поэтому Лаврову приходилось их подбадривать, а то и выталкивать силой.

Наконец, когда вся группа оказалась в воздухе, подошла и его очередь…

Приблизившись к открытой двери, ощутив перед лицом плотный гудящий воздушный поток, майор Лавров резко, словно в воду, бросил вниз свое тело. Он почувствовал, как упругая струя воздуха подхватила его.

А потом появилось ощущение свободы, которым наслаждаются парашютисты, дельтапланеристы, те же вэдэвэшники, но которое никогда не испытают те граждане, которые сидят в мягких уютных креслах самолетов, неторопливо потягивают из пластмассовых стаканчиков чай или кофе и с высоты любуются проплывающей под ними землей: ровными квадратами полей, изогнутыми нитками голубых рек, квадратиками крыш, прямыми линиями дорог…

При групповых прыжках на точность приземления все просчитывается до секунды — время свободного падения первого вэдэвэшника и последнего, замыкающего, сильно отличается. Чтобы избежать кучного одновременного приземления, а вместе с ним и перехлеста парашютов, лишнего травматизма, применяется «лесенка» — прием отработанный и давно известный всем парашютистам-спортсменам.