Звездный бумеранг - Волгин Сергей. Страница 51

Пео приехал в центр координации проверить монтаж новых электронных машин. Ему был поручен контроль за всеми автоматическими устройствами, связанными с блокированием Научного центра по изучению полей гравитации.

Он вошел в зал, в котором был расположен пульт управления, бодрый, поблескивающий веселыми глазами, и никто бы не подумал, видя его впервые, что в нем, как и во всех уамлянах в эти дни, жила глубокая тревога за судьбу человечества планеты Уам.

Он прошел в кабинет директора. Высокий, широкоплечий мужчина стоял у окна спиной к двери. Шаги Пео вывели его из задумчивости, он повернулся и обдал инженера таким синим взглядом, что показалось: и воздух в кабинете стал голубым. Поздоровавшись, они, не задерживаясь, направились в тот сектор здания, где монтировались новые машины.

— Прошу извинить, я доверяю вам полностью. — говорил по пути Пео, — но мне хочется своими руками пощупать новое детище.

— Обычное дело, — просто определил директор, махнув рукой, и, нахмурившись, тихо спросил:- Далеко ли продвинулся опасный очаг?

— Еще на километр после официального сообщения.

— Как вы думаете, сколько в нашем распоряжении времени?

— Мое мнение, месяц.

— Это при условии создания антигравитационного шара?

— Да.

— А в противном случае?

— Неделя.

— Как вы представляете катастрофу?

— Когда в эпицентре реакции иссякнут силы притяжения, начнется извержение своеобразного вулкана, в воздух будут взлетать куски почвы.

Постепенно воронка расширится и углубится, процесс ускорится, и, когда воронка достигнет магмы, произойдет взрыв…

Директор взглянул на Пео теперь уже потемневшими глазами, но ничего не сказал.

Они вошли в только что пристроенный к зданию огромный зал. Машины уже стояли вдоль стен, возле них работали инженеры-монтажники. Несколько человек склонилось над столом посредине зала, они рассматривали чертежи.

Пео с директором устремились к машинам, за ними потянулся хвост монтажников. Перебрасываясь короткими фразами, Пео включал готовые агрегаты, смотрел на приборы, давал указания. Осмотрев часть машин и выразив инженерам свое удовлетворение, он распрощался.

В вагоне сидел он хмурым, взъерошенным, благо вагон был почти пустым и на астронавта пассажиры не обращали внимания. Разговор среди них велся все о том же Научном центре по изучению полей гравитации. Пео их не слушал. Нервы сдавали: то он вдруг возбуждался и вздрагивал от малейшего шороха или громкого слова, то впадал в апатию и никого и ничего не замечал вокруг. Многие годы, проведенные в космическом пространстве, неустроенность семьи, неудовлетворенность чувств, приближение катастрофы на планете — все это могло пошатнуть и более крепкого человека, не только поэтическую натуру Пео. Единственное спасение — работа. Ничего отвлекающего. И днем, и ночью на людях, короткий гипнотический сон смертельно уставшего человека, и опять предельное напряжение. И если выдавались вот такие минуты одиночества во время поездок, Пео казалось, что он не выдержит.

Выдержит ли вообще человек? Техника развивается стремительно, наука углубилась в тайну тайн природы, мы сталкиваемся со все более мощными силами. Сумеем ли мы удержать их в руках? Ведь биологическое совершенствование человека отстает от развития техники. Парадокс? Нет, факт. Создали же люди машину, высвобождающую неисчислимую энергию сил тяготения, но управиться с ней не сумели. Значит, не хватило прозорливости предвидеть последствия. И все это может окончиться невиданной катастрофой.

А почему, собственно, невиданной? Космос беспределен, беспредельно время в прошлом и в будущем. Миры рождались и гибли. И, быть может, гибли от неумения людей удержать разбуженные неизмеримые силы…

Пео встряхивал головой и пытался отогнать назойливые и пасмурные мысли, а они лезли, как комары, и мучили. Отвлечь его от надоедливых мыслей в вагоне было некому: в другом конце сидели две девушки, пожилая женщина с маленькой дочкой и хмурый старик.

"Что-то думают люди обо мне и Киу? Не будет ли ко мне, астронавту, открывшему планету с братьями, проявлено снисхождение? Нет, этого не будет. Почему я плохого мнения о своих соотечественниках? Почему у меня возникают такие мысли? Устал, очень устал. А если написать песню о смертельно уставшем человеке, чуть не опустившем руки и не склонившем голову и в момент тяжелой невзгоды нашедшем где-то в тайниках, в наследованных тайниках сердца, неприкосновенный запас энергии, запас могучей воли самого разумного существа в необъятном мире солнц, который мы еще не можем подсчитать никакими приборами? Надо написать…" Пео повеселел, заговорщически оглядел соседей пассажиров. Вот он здесь, неиссякаемый тайник энергии, — когда человек творит, он собирает в кулак и волю, и мысли, и чувства, и тогда именно не может он, да, не может опустить руки…

Институт по предотвращению гравитационной угрозы, организованный вместо Научного центра, располагался от него на расстоянии тридцати километров. Обосновался он поблизости временно. В него были стянуты лучшие физики, математики, астрономы, механики, а после того, как почувствовали недомогание сотрудники Научного центра и их пришлось госпитализировать, в институт были приглашены и биофизики, в том числе и Киу. Институт подчинялся непосредственно Главному Совету познания.

Проявилась и еще одна очень серьезная опасность: электромагнитные лучи, возникающие при разложении сил тяготения, обладали особыми качествами, совершенно отличными от свойств гамма-лучей, световых, космических, рентгеновских. Заболевшие научные сотрудники ели, спали нормально, но жаловались на апатию. Побывавшие в опасной зоне животные подверглись такому же влиянию, но они набирали мясо и жир в двадцать-тридцать раз быстрее, чем в обычных условиях. Предполагалось, что цепная реакция захватила и живые организмы и болезнь эта может легко передаваться. Их изолировали, но изоляция не спасла больных: в любое время мог начаться распад тканей.

Таковы были первые наблюдения. Что еще таят в себе ужасные гравитонные лучи, какое действие они производят на металлы, минералы, газы, магнит? Что еще они делают с живыми организмами, какие органы атрофируют, какие возбуждают?

Войдя в здание института, Пео почти у входа повстречался с Киу, вышедшей из дверей одной из многочисленных лабораторий. Она несла стеклянную банку с зеленой жидкостью. Они поздоровались, поинтересовались самочувствием и разошлись. Поспешила она. Пео заметил в уголках ее глаз затаившуюся печаль, хотел сказать несколько ласковых слов, но не успел.

Она ушла поспешно. Наверное, поняла, что Пео заметил тоскливое облачко в ее глазах. Этого нельзя было допускать. Ни в коем случае! Вот когда она останется вечером одна, она может ронять голову на руки и не сдерживать слез…

В одном из кабинетов Пео нашел Баили. Астронавт сидел за массивным столом и смотрел на коллегу затуманенными глазами. Он еще был во власти своих расчетов. Светлая математическая голова Баили испытывала огромное напряжение, хотя на него работали десятки электронных машин.

— Я пока не верю самому себе, — сказал Баили, когда Пео поинтересовался результатами исследований. — Энергия частиц этих лучей неимоверно высока, неслыханно высока…

— Удержим? — Этот вопрос Пео почти прошептал.

— На пределе, дорогой Пео, на пределе. Надо спешить, пока очаг небольшой.

— А потом?

— Не знаю, ничего пока не знаю. Все понятия сместились, законы меркнут, представления меняются, даже мир словно переворачивается вверх ногами. Иногда, дорогой Пео, мне становится страшно… Мы разбудили спящего до сих пор гиганта, способного разносить в куски планеты, и неизвестно, на что он способен. — Баили вылез из-за стола и прошелся по кабинету. — Кстати, мне хотелось предложить вам одну идею. Опасный очаг мы замкнем в антигравитационный "шар", но я не уверен, что мы полностью удержим гравитоны. Видимо, нам придется часть их выпускать в космос. Но я предполагаю, что скорость их больше скорости фотонов. Да, да, не удивляйтесь. Скорость света не предел… Да, да. Так вот, вероятно, не мы одни такие умные во вселенной, есть и еще люди, которые обладают большими, чем мы, знаниями, и они, конечно, пользуются гравитонами и, возможно, с помощью их держат связь между планетами…