Веселие Руси. XX век - Коллектив авторов. Страница 82

11 мая 1942 года порядок выдачи водочного довольствия был уточнен с принятием нового постановления ГКО № 1889с. В проекте постановления, поданном на рассмотрение Сталину, говорилось: «1. Прекратить с 15 мая 1942 года массовую ежедневную выдачу водки личному составу войск действующей армии. 2. Сохранить ежедневную выдачу водки ТОЛЬКО военнослужащим частей передовой линии, имеющим успехи в боевых действиях против немецких захватчиков, увеличив норму выдачи водки военнослужащим этих частей до 200 гр. на человека в день. Для указанной цели выдавать водку ежемесячно в распоряжение командования фронтов и отдельных армий в размере 20 % от численности войск фронта – армий, находящихся на передовой линии».

Водочный вопрос находился на «передовой» внимания Сталина. Он не просто внимательно читал проект постановления, но внес множество поправок красным карандашом. Второй пункт стал выглядеть так: «Сохранить ежедневную выдачу водки в размере 100 грамм военнослужащим только тех частей передовой линии, которые ведут наступательные операции». Однако Сталин не согласился с выдачей особо отличившимся в боевых действиях двойной нормы, т. е. по 200 граммов сорокоградусной. После вступления постановления в силу военнослужащим, которые «неубедительно» громили врага, товарищ Сталин разрешил пить только по праздникам, которые можно было устраивать за казенный счет 10 дней в году: в дни годовщины революции – 7 и 8 ноября, в день Конституции – 5 декабря, на Новый год – 1 января, в день Красной армии – 23 февраля, в дни международного праздника трудящихся – 1 и 2 мая; как ни парадоксально, еще и во Всесоюзный день физкультурника – 19 июля, а также во Всесоюзный день авиации – 16 августа и в день сформирования соответствующей войсковой части. Еще одно смелое предложение Микояна – пить в Международный юношеский день 6 сентября – Сталин забраковал, решив, вероятно, что это уже слишком [657].

Постановление, окончательно решившее судьбу знаменитых «наркомовских 100 граммов» было принято ГКО 12 ноября 1942 года (№ 2507). Это постановление также имело свою предысторию.

А. Микоян и начальник тыла армии А. Хрулев подготовили на имя Сталина докладную, в которой говорилось: «Ме сячный лимит расхода водки по фронтам исходит из того расчета, что водку будут получать до 2 000 000 человек действующей армии, причем 3/4 из них будут получать по 100 грамм, а 1/4 по 50 грамм. Наличие на фронтах и забронированных запасов водки для фронта на складах НКО и прифронтовых водочных заводов составляет 5 945 000 литров… что равняется, примерно, месячной потребности… Месячная потребность водки будет сосредоточена на складах фронтов, армий и частей не позже 20 ноября, а на Сталинградском, Донском и Юго-Западном фронтах не позже 16 ноября. Просим для этой цели установить ежемесячный лимит расхода водки каждому фронту» [658].

Фактически Микоян и Хрулев предлагали Верховному главнокомандующему установить более либеральный и щедрый порядок отпуска алкоголя в войсках, нежели существовал до сих пор. Их почин Сталин полностью поддержал. Как уж отмечалось, 12 ноября ГКО установил новый порядок отпуска водки. По сто граммов в сутки на человека теперь выдавались не только наступающим, но и всем частям и подразделениям, непосредственно участвующим в боях и находящимся на передовых позициях. После 24 ноября в разведку также ходили, ежедневно потребляя 100 граммов. Норма распространялась на артиллерийские и минометные части, поддерживающие огнем пехоту. Экипажам боевых самолетов выдавали 100 граммов «по выполнении боевой задачи», т. е. как средство снятия стресса и восстановления сил после возвращения с задания на землю.

Впрочем, если уж речь зашла о боевых летчиках, то они себя в отношении спиртного не обижали. Ветеран авиации В.П. Пономарев, в частности, вспоминал: «Пили многие летчики, и не только «наркомовские» 100 г. Потому что нервы были на пределе. Прилетают с задания молодые ребята, а голова седая. А если ночью в землянку к ним зайдешь – такого наслушаешься (так во сне кричали). Любимец полка – Чеченев демонстративно выпивал свои положенные 100 г перед вылетом. И ничего, дожил до победы, стал подполковником, штурманом полка, дважды Героем Советского Союза. Технари спрашивали: «Как, ты Миша выпивши летаешь?» – а он шутил: «Я без стакана и к машине подойти боюсь». Хороший был летчик… от бога! Когда он водил полк на задание, как правило, все живыми возвращались. Но и все «обмывания» звездочек и наград без него не обходились. Правда, был с ним, на этой почве, нехороший случай: пошел он на базар прикупить бутылочку, а цены здорово поднялись. Ну и решил проучить спекулянтов, завел машину – и в атаку на базар. Хотел попугать, а получилось плохо. Двух торговок покалечил (или даже убил). Ну, отдали его под трибунал, вроде даже приговор уже вынесли – 12 лет лагеря. А сторожили его свои же технари и стрелки. Вышла очередь Петровича, послал его Чеченев за самогоном: «Я же не убегу, а хоть напоследок вместе выпьем!» В это время полк два раза в полном составе летал на задание – уничтожить важный мост в немецком тылу. Потери понесли, а задание не выполнили. Прилетел разбираться командир 8-го смешанного авиакорпуса Н.П. Каманин. А надо отметить, что… Каманин летал на Ил-2 только в паре с Чеченевым и только ведомым. Первый вопрос комкора: «Чеченев где?» – «Сидит, куда ему деться». – «Не хрен ему сидеть, пусть кровью вину смывает!» Полетел Чеченев с двумя ФАБ-250 без пушек и стрелка (для облегчения машины) и через 15 минут разведка докладывает: «Машина с бортовым номером NN мост уничтожила». Как уж Каманин смог, но отмазал Чеченева от лагеря.

А в Венгрии и Чехословакии вообще бочка вина постоянно была на аэродроме, если кончалась, посылали технарей на летучке в ближайший винный погреб, благо их там много. Но за дело спрашивали строго! Пей, но дело в первую очередь. А Вася Сталин со своими асами (когда со штурмовиками на одном аэродроме базировались) возле бочки целыми днями в карты играли, сидят-сидят потом полетят, собьют кого-нибудь, опять сидят» [659].

Самое большое нововведение касалось тыловиков: они уже не были столь явно «поражены в правах» на получение «наркомовской» водки. Полковым и дивизионным резервам, стройбату, выполняющему ответственную работу «под огнем противника», разрешили наливать по 50 граммов на человека в сутки. Индивидуально решился вопрос по Закавказскому фронту. Вместо 100 граммов водки здесь решено было выдавать 200 граммов крепленого или 300 граммов столового вина [660]. По 50 граммов сорокаградусной в сутки могли получать раненые бойцы, находившиеся в пунктах и учреждениях полковой санитарной службы (по указанию врачей). И всем без исключения полагалось выдавать 100 граммов в революционные и общенародные праздники.

Все постановления, регламентировавшие снабжение войск алкоголем, подписывались лично Сталиным. Непосредственный «разлив» водки красноармейцам был поручен командующим фронтами. Их обязали обеспечить «строжайший порядок в выдаче водки с тем, чтобы она действительно выдавалась действующим частям, и строго соблюдать норму, не допуская злоупотреблений». Очевидно, что этому аспекту поднятия боевого духа придавалось важное стратегическое значение. Алкоголь становился неотъемлемой частью военной политики. Еще накануне битвы под Москвой Г.К. Жуков под угрозой отдачи под трибунал нерадивых командиров и членов военных советов требовал «немедленно взять в свои руки дело снабжения частей… в особенности водкой и махоркой» [661]. Армия ежемесячно поглощала несколько десятков (до 45) железнодорожных цистерн водки. Так, с 25 ноября по 31 декабря 1942 года Карельский фронт выпил 364 тысячи литров сорокоградусной, 7-я армия -99 тысяч литров, Сталинградский фронт – 407 тысяч. Западный фронт «освоил» почти миллион литров. Рекой в 1 миллион 200 тысяч литров лилось вино в частях Закавказского фронта. Как реализовывались постановления ГКО в войсках, можно только догадываться. Но о том, что в деле распределения алкоголя были «отдельные недостатки», красноречиво свидетельствует делопроизводство Комитета обороны [662].