Занимательная геометрия (СИ) - Николаева Ольга. Страница 30

Рассказать о своей жажде, уговорить, вымолить… Чтобы эта пытка прекратилась, и чтобы длилась вечно. Чего больше хочется, сама не знала.

Находясь на грани яви и сна, боялась потерять сознание и все потерять, упустить. Нереально, этого допустить нельзя. И открывать глаза — тоже.

Наконец, ей было позволено вырваться… Руки тут же вплелись в жесткие волосы на затылке, потянули вверх, потому что дышать в одиночку не получалось больше — не хватало уже этих неровных, хриплых глотков, помощь требовалась…

Горизонт перевернулся, потом раз, и еще… Она оказалась сверху, потом под ним, потом снова… Кружилась голова, под плотно сомкнутыми веками искрило (только бы не разжать)… Она ощутила, что жажда мучает не только её: поцелуи перестали дразнить, они теперь вбирали, захватывали. Одна рука жестко держала её затылок, пальцы другой погладили скулы, властно сжали подбородок — все, не вырвешься, не дадут отвернуться, пока не будешь выпита до дна, до горлового хрипа, до того, что грудь разрывает от нехватки воздуха… И отрываться нельзя, невозможно… И не хочется прерывать эту сладкую муку. Ни за что.

Её трясло. Всю. От того, как болезненно не хватало ласк, и от того, как ярко чувствовалось его желание. Невозможно было не ощущать: о нем кричал вкус поцелуев, звуки хриплого шепота, сила, с которой тела вжимались друг в друга, впечатывались, легкие, скользящие укусы на плечах, боках, спине, лодыжках…

Казалось, вот — вот, и наступит момент, когда можно будет счастливо выдохнуть, отдавая всю себя, и вбирая его — целиком, полностью…

Но её перевернули на живот, и пытка повторилась. Теперь еще более изощренная: кто мог знать, что даже не чувствительные лопатки можно трогать так…

И кто бы знал, что от неё требуется только и всего: сказать "Пожалуйста, не могу больше"… А потом уже выкрикивать все, что в голову взбредет — радостно, умоляюще, жалобно, торжествующе… Пока не останется сил, чтобы пережить яркую вспышку и падение куда?то в бездну… Отключающее все органы чувств, кроме слуха… Который продолжал с упоением ловить жаркие звуки, пока не разобрал протяжное "Вика"…

На ее затылок, шею, плечи, повернутую вверх скулу сыпались мелкие, тихие, благодарные поцелуи… и снова "Вика…"

Какая, к черту, "Вика"?! Миша никогда её так не называл. Вера, Веруня, иногда — Вероника… Так — никогда.

Понимание произошедшего только что медленно просачивалось в разум. Вместе с ним уходила блаженная нега, наваливалась тяжесть осознания…

Денис понял, что происходит что?то не то, когда девушка застыла. Он почувствовал это всем телом. Только что была мягкая, нежная, расслабленная… И вот — сжатая струной, настолько, на сколько это вообще возможно в их положении. Вика попыталась выбраться из?под его веса, аккуратно сдвигая в сторону напряженную руку. Выпустил, перекатился на бок.

В рассеянном свете ночника было очень хорошо видно, как расширяются и темнеют её глаза…

— Привет. — Самое умное, что могло придти в голову.

Ну, а что он мог сказать? "Ты была великолепна, давай повторим, и желательно, несколько раз, и не только сегодня"?

Он?то сам прекрасно понимал все, что делает. И с кем, и почему. Просто, в очередной раз проснувшись от её крика, больше не мог заснуть. Долго разглядывал, вытирал ей щеки от невысохших слез, пальцами изучал бархатистость кожи. Потом не сдержался — попробовал губами. Очень хотелось это сделать прямо сейчас. Надеялся, что будет крайне осторожен и не разбудит. Увлекся. Разбудил. Не до конца, оказывается. В её глазах успело мелькнуть удивление, узнавание, паника… Потом что?то еще, непонятное.

С горечью осознал: все, что сейчас происходило, Вика вытворяла не с ним. С кем — нетрудно догадаться. Но думать об этом было сложно.

Она не ответила на приветствие. Просто смотрела. Потом прикрыла глаза, перевернулась на спину, глубоко вздохнула…

— Черт! — Не очень приятный отзыв о бурно проведенном времени. Хотя, он совершенно был уверен, что Вика получала от процесса не меньшее удовольствие, чем он сам.

— Что случилось, Вик, скажи? — Спрятал подальше свою обиду вкупе с недоумением, услышав глубокий, тяжелый вздох.

— Ни — че — го. Ничего не случилось. Кроме того, что я переспала со своим шефом. И… — Она запнулась на слове, будто не желая продолжать, озвучивать свои мысли. Но уже и без того было ясно, что этот факт её не обрадовал, совершенно.

— И что? У нас, вроде, не Запад… Никаких спецусловий в контракте нет. Я точно знаю.

— Действительно. Что такого? Я же говорю тебе: ничего. Спасибо за полученное удовольствие.

Вика поднялась, натягивая на себя одеяло. Дэн хотел было, по привычке, спошлить, что поздно уже прятаться: он все видел, и даже потрогать успел. Ума хватило, чтобы промолчать. Глядя в её напряженную спину, на то, как тянется за рубашкой, валявшейся на полу, он почувствовал, что время для шуток прошло. И для разговоров — тоже. Всем своим видом девушка давала понять, как тяготит его присутствие… Он тоже уселся на кровати и молчал, пытаясь додуматься: в какой момент все пошло не так. Ведь даже не успел ничего сказать, что могло бы вызвать возмущение. Или до неё только сейчас дошло, с кем она занималась сексом? Тогда, действительно, "Черт!".

Это меняет все. И даже немного обидно. Постарался выгнать все мысли о том, кого же представляла девушка на его месте. Да, мать его так, не немного обидно, а просто…. Он не мог подобрать слов. Так же, как и не думать об этом…

Был, конечно, самый простой вариант: спросить, в лоб, и не играть в угадайку. Он сам постоянно учил этому своих менеджеров. А сейчас не мог — боялся, что ответ не понравится его самолюбию. Совсем.

Пока он пытался угомонить шевеление догадок в мозгу, Вика уже поднялась, аккуратно подняла вещи, которые попались на ходу, прихватила свои с кресла и ушла в ванную комнату. Ни слова не сказав. Как можно понять человека, если он молчит? Расстроилась, обиделась, что?то придумала несусветное? Что?! Узнать бы, конечно, да он почувствовал, что к ней сейчас лучше не подходить.

В ванной зашумела вода, а он все так же сидел, сгорбившись, обхватив голову обеими руками, и решал — что делать дальше?

Глянул на время, светившееся на электронном циферблате: четыре утра. Тихо выругался. Пошел на кухню. Смешно. Он уже не помнил, у кого из классиков был герой, в каждой сложной ситуации предлагавший выпить чаю. Комичный был персонаж. Только вот, Дэн совершенно не готов был к комедии, происходящей здесь.

Он молча тянул горькую бурду, заваренную из пакетика, стоя у окна. Но не смотрел на улицу, а улавливал шорохи, которые неслись из глубины квартиры. Надеялся, наверное, что придет поговорить. Глупо…

Тихо скрипнула дверь, легкие шаги, почти неслышные, проследовали по прихожей, снова скрип. Дверь закрылась. Абсолютно точно — не в его комнате. Ушла к себе. Совсем плохо.

Он не вытерпел. Пошел следом за ней. В темной спальне, освещенной лишь тусклыми бликами уличного фонаря, увидел, как судорожно перекатилась, повернувшись к нему спиной. Еще хуже. В чем?то виноват, а в чем — бес его знает.

— Вика, ты не хочешь поговорить?

— Нет. — Можно позавидовать умению отказывать. Не всем дано. Бывает, что среди мужчин бывают хлюпики, не умеющие вовремя сказать "нет"… А у нее так просто получается…

Эти размышления — только фон для набиравшей силу злости. Ими он пытался отвлечь себя, лишнего не наговорить…

— Почему? Что я сделал не так? — Чтобы не сделать глупость, не долбануть кулаком по ни в чем не повинной стене, стиснул пальцы, разжал… Засунул руки в карманы джинсов, не помогло… Хотелось что?нибудь сломать, чтобы унять раздражение…

Эта женщина постоянно сбивала с толку, расшатывала его упорядоченный мир, заставляла терять колею… И он, привыкший гнать по жизни на всех парах, вынужден был постоянно тормозить, оглядываясь назад и по сторонам. Это вымораживало.

Вика повернулась к нему лицом…