Рига. Ближний Запад, или Правда и мифы о русской Европе - Евдокимов Алексей Геннадьевич. Страница 15

Старая Рига – это епископы-миссионеры и рыцари-крестоносцы, это готландское право и Ганзейский союз, инквизиция и Реформация. Это латынь под готическими сводами и немецкий в купеческих складах с треугольными фасадами.

Как и положено средневековому европейскому городу, Рига была окружена крепостными стенами. Старушка – это то, что веками находилось внутри их. Когда разрастающемуся городу стало тесно, а оборонительное значение в эпоху артиллерии старые стены утратили, их частично разобрали на стройматериалы, а частично включили в конструкцию новых домов – на улицах Мейстару (Мастеров) и Калею (Кузнечная) сохранились здания с односкатными крышами: их тыльные стены – бывшие крепостные. С XVI века Ригу обороняли – в соответствии с тогдашней фортификационной наукой – новые земляные валы с бастионами. Шведы в период своего владения городом модернизировали их, превратив Ригу в одну из мощнейших крепостей Европы.

Говорят, Петр I во время своего визита в город в составе Великого посольства зарисовывал план Риги, но бесцеремонные скандинавы выставили его за ворота, отобрав все записи. Оскорбленный царь объявил шведам войну и после упорной осады вернулся в Ригу хозяином города.

Он когда-то там и восседал – как раз на бывшей линии валов, в начале Бривибас, в разрыве бульварного кольца, протянувшегося вдоль городского канала: бронзовый, на коне. Бульвары разбили в середине XIX века, срыв укрепления. Трехкилометровый Городской канал, по которому туристов нынче катают на лодочках, – остатки оборонительного рва. Статую Петра эвакуировали во время Первой мировой, а при Улманисе-старшем на ее месте вырос памятник Свободы.

Рига периода Российской империи начинается с внешней стороны бульварного кольца. Здесь и впрямь ощутим имперский дух – регулярная прямоугольная планировка, мощные нарядные здания, сотни фасадов в пышном стиле модерн (или, на более привычный рижанам немецкий манер, – югендстиле). То, что зовется просто Центр, осталось от эпохи беспрецедентного роста города во второй половине XIX и начале XX века, когда один из главных западных портов гигантской державы сделался по-имперски космополитичен: среди классиков рижского югендстиля – латыши, немцы, поляк Макс Шервинский, литовский еврей Пауль Мандельштам и петербуржец Михаил Эйзенштейн. Тогда же эти импозантные кварталы опоясала дуга промзон – своему росту и богатству Рига была обязана успехам первого русского капитализма.

Центр и внешнее индустриальное полукольцо – это гроза двенадцатого года (в Центре есть памятник курляндскому немцу Барклаю де Толли) и оборона Севастополя (в Центре был бульвар имени курляндского немца Эдуарда Тотлебена), Александр Благословенный (главная улица Риги первоначально называлась Большой Александровской в его честь) и Александр Освободитель (он первый приложил августейшую руку к срытию городских валов и повелел выделить средства на строительство Христорождественского кафедрального собора), это один из первых в мире танков (созданный на рижском Русско-Балтийском заводе) и легендарный самолет «Илья Муромец» (построенный легендарным Сикорским на том же предприятии).

И все-таки ничего узнаваемо российского в городе, два века пробывшем в Российской империи, нет. За исключением одного района – юго-восточнее Старушки, за Центральным рынком и высоткой Академии наук лежит Московский форштадт, в просторечии Москачка. Не похожая ни на европейский центр, ни на советские окраины, она, впрочем, среди рижан всегда была более всего знаменита своими гопниками, а в последние десятилетия еще и наркоторговцами. Но здесь, среди трущоб, местами колоритных, но куда чаще безобразных, сохранились уголки, которые, не зная, ни за что не примешь за Ригу, зато за дореволюционную Калугу – запросто.

Но сюда турист добредает нечасто; если уж удаляться от центра, то скорее на северо-восток, в направлении Кишэзерса, или Кишозера. Там, на пути к приятному во всех отношениях Межапарку, что справедливо переводится как «лесопарк», находится Братское кладбище – знаковое в разных смыслах место, оформленное в 1920—30?х знаменитым скульптором Карлисом Зале. Его монументальная торжественная манера ассоциируется с временами межвоенной Латвийской Республики: в первую очередь речь, конечно, о памятнике Свободы. Под стать этой мощной суровой скульптурной стилистике и здания, возведенные тогда же, при улманисовской диктатуре, – вкрапления угловатого «тоталитарного классицизма» в старинную тесноту Вецриги и нарядные кварталы Центра.

Ну а по периметру окраин разбросаны щедрыми кляксами панельные жилмассивы 60?х, 70?х, 80?х. Это Рига позднесоветская, практически не отличимая от любого города, встретившего эпоху развитого социализма в составе Советского Союза или Варшавского блока: от Восточной Германии до Дальнего Востока. Преданные ныне анафеме 47 лет «второй советской оккупации» были вторым в истории города периодом ударной индустриализации и стремительного роста – так что эти однообразные кварталы серийных пяти- и девятиэтажек занимают добрую половину городской площади, и живет в них добрая половина рижан.

После вторичного обретения независимости массового строительства в столице не велось (население, как и было сказано, не росло, а стремительно сокращалось) – но в «тучные» нулевые, когда здешний рынок недвижимости накачивался спекулятивными методами, чтобы со страшным шумом лопнуть в 2008?м, в разных местах Риги успели вымахать побеги точечной застройки.

Так за восемь веков сложился этот диковинный узор. Карта города, где Запад и Восток, Германию и Россию, европейское Средневековье и XI пятилетний план разделяют считаные километры.

Глава 4. Минус дает плюс. Устройство Риги

Ориентация на местности

Драматические события XX века, покончившие с двумя гигантскими евразийскими империями – Российской и Советской, – не дали Риге превратиться в мегаполис, на что у нее были все шансы. Помимо отрицательных последствий (провинциализации) это имело и положительные: тот город, что получился в итоге, удобен и для постоянного проживания, и для кратковременного отдыха. Например, он относительно невелик. В восемь раз уступающая Москве по площади латвийская столица имеет внятную планировку и не обещает проблем с перемещениями.

Передвигаться по Риге тем более просто, что многим туристам (особенно приехавшим ненадолго) не приходится даже пользоваться транспортом – кроме разве что дороги из аэропорта и обратно. Львиная доля достопримечательностей сосредоточена в Старом городе, а на то, чтобы пройти его насквозь неторопливым шагом, хватит минут двадцати. Большинство гостиниц всех пошибов находится опять-таки в Старушке или в Центре – на расстоянии километра, максимум двух от нее – то есть тоже в пределах пешей доступности. Здесь же, на вполне обозримом пространстве Центра, – парки для прогулок (Верманский, Эспланада, парки Кронвалда и Виестура, бульвары вдоль Городского канала) и россыпи знаменитого рижского модерна-югендстиля.

Даже тем, кому наскучил город, чтобы выбраться за его пределы – в Юрмалу, Сигулду, Цесис, – далеко идти к вокзалу не придется: до Привокзальной площади (Stacijas laukums) от Вецриги несколько сотен метров. Автовокзал – и вовсе напротив Старушки, надо лишь пересечь улицу 13 января (13. janvara iela). Сразу за автовокзалом, на другой стороне канала – Центральный рынок (см. главу о латвийской кухне), рижская достопримечательность не из последних: в одном только рыбном павильоне можно оставить если не сердце, то немалую часть содержимого кошелька.

История города сложилась так, что самая старая, ценная и живописная его часть – немецкая. А лицедейское мастерство Риги, умение разыграть в определенных декорациях соответствующую пьесу позволило в пределах Старушки и отчасти прилегающего центра эту самую Германию воспроизвести. Близко к сегодняшнему оригиналу. Ну, по крайней мере, обобщенную Западную Европу – опрятную, нарядную, комфортабельную. С элегантными кофейнями и претенциозными виски-барами, с молодежными хостелами и буржуазными гостиницами. Словом – идеальную среду для туристов.