Рига. Ближний Запад, или Правда и мифы о русской Европе - Евдокимов Алексей Геннадьевич. Страница 65

Однако же выходцев из этого захолустья заносило иногда очень далеко от него. В далекой и глухой – глуше некуда – курляндской Дундаге (Dundaga) вдруг видишь здоровенного каменного крокодила. Оказывается, это памятник местному уроженцу Арвидсу Блументалсу, по общепринятой здешней версии – прототипу Данди по прозвищу Крокодил из одноименного фильма. Он служил в Латышском легионе, сбежал на Запад, завербовался в другой легион, французский Иностранный, оказался в Австралии, стал охотиться на крокодилов – и добыл их, как утверждают, за свою 80?летнюю жизнь сорок тысяч штук. Так что местные пассионарии забирались и подальше карибского острова Тобаго.

Расцвет Курляндского герцогства пришелся на середину XVII века, на время правления Якоба Кетлера – это при нем Тобаго стал Новой Курляндией (чтобы всего через несколько десятилетий быть проданным англичанам промотавшимся в пух и прах сыном Якоба Фридрихом Казимиром). Правда, от Кетлеров в Курземе и Земгале мало что осталось – главное вложение в здешнее туристическое будущее сделала последняя герцогская династия: Бироны.

Европейский шарм за российские деньги

Еще Николай Карамзин в «Письмах русского путешественника» писал: «Мы въехали в Курляндию – и мысль, что я уже вне отечества, производила в душе моей удивительное действие». Впрочем, еще с петровских времен курляндская независимость была, строго говоря, фикцией. Последний из Кетлеров, Фридрих Вильгельм (внук Якоба) умер через два месяца после своей женитьбы на племяннице Петра I Анне Иоанновне (почти все это время длился свадебный банкет в Петербурге, и легенда гласит, что организм 19?летнего герцога буквально подтвердил классическое: «Что русскому хорошо, то немцу смерть»).

С той поры в Митаве правила молодая вдова со своим фаворитом Бестужевым-Рюминым. Когда спустя двадцать лет Анну посадили на русский престол, она «пролоббировала» избрание курляндским герцогом своего нового любовника из местных, мелкопоместного остзейского дворянина Эрнста Иоганна Бирона. Драчун и страстный лошадник родом из Кальнцема (нынешний Калнциемс, захолустный поселок, в основном дачный) герцогством управлял все равно в основном из Петербурга.

Построенный Бироном в десяти с небольшим километрах от Бауски Рундальский дворец (Rundales pils) – одна из главных, парадных достропримечательностей Латвии. Нарядная барочная резиденция с французским регулярным садом и охотничьим парком – из той категории «версалей», загородных монарших «дач», что положены всякой уважающей себя Европе: в Испании туриста везут в Аранхуэс, в Италии – в Казерту, в Германии – в потсдамский Сан-Суси; в Латвии его тоже есть куда свозить. Масштаб, конечно, скромнее (собственно, и Латвия не Испания), но Рундальский дворец как раз тем и хорош – соразмерностью. Парадокс тут не только в том, что латвийская историко-архитектурная гордость – памятник временам, когда латыши вкалывали в поле, а их немецкие господа отделывали золотом залы в своих резиденциях. Ведь даже название Рундале – онемеченный вариант немецкого Ruhental, «Долина спокойствия». Ирония еще и в том, что свидетельство державной стати Латвии и ее европейской чистопородности построено петербуржцем на российские казенные деньги по проекту петербургского придворного зодчего Бартоломео Растрелли.

Однако Рундальский дворец с его восстановленными после многочисленных грабежей и разгромов пышными интерьерами, с фонтанами и вычурными цветниками в прилагающемся парке, со знаменитым розарием, из-за которого каждый июль, в пору цветения, тут делается столпотворение, – доказательство не только всесилия удачливого выскочки, из камер-юнкеров заштатного герцогского двора сделавшегося фактическим хозяином трети Евразии. Он еще и символ недолговечности такого фарта. Через четыре года после начала строительства в Руэнтале, в 1740 году, Бирон, лишившийся покровительства умершей государыни, был арестован и сослан на Урал. Стройка прервалась на двадцать лет, на все время царствования Елизаветы Петровны – лишь Екатерина II вернула соплеменнику-немцу курляндский трон и дала возможность довести до ума дворцовые долгострои.

Правда, в главной, столичной своей резиденции – Митавском (теперь, соответственно, Елгавском) дворце – Бирон не успел прожить и месяца. 82?летний герцог умер через три недели после новоселья, переместившись в цокольный этаж, где позже была устроена усыпальница обеих курляндских династий (доступная сейчас для посещения).

Самый большой барочный дворец Прибалтики, построенный все тем же Растрелли, – место вообще невезучее. В XVIII веке его стены повидали и Калиостро, и бежавшего от революции будущего французского короля Людовика XVIII, брата гильотинированного Луи XVI, и дочь последнего Марию Терезу, именно тут вышедшую замуж за герцога Ангулемского. Но пертурбации XX столетия – включая разграбление в 1918?м, перестройку во времена Первой республики, жесточайшие бои в 1944?м – лишили Jelgavas pils (Liela iela, 2) интерьеров и несколько исказили внешний облик. К тому же в противостоянии хижин и дворцов победа осталась все-таки за латышским крестьянством: теперь в монаршей резиденции – Латвийский сельскохозяйственный университет (и музей при нем).

Помимо зимней и летней резиденций Бирон построил себе в Курляндии еще и охотничий замок Грюнхоф (Залямуйжа, Zalamuiza) в нынешних Залениеках (Zalenieki) в 20 километрах на юго-запад от Елгавы. Правда, его Бирон вообще не увидел завершенным – умер тремя годами раньше. Тут тоже не обошлось без Растрелли – во всяком случае, отчасти и по мнению отдельных искусствоведов, хотя формальное авторство проекта принадлежит датчанину Северину Йенсену. Последний тоже немало поработал для семейства Биронов – так, елгавское здание Academia Petrina, Петровской академии, где теперь городской музей истории и искусства (Akademijas iela, 10), создано им по приказу Петра Бирона, сына Эрнста Иоганна (в честь которого академия и названа).

Наводки:

* Сайт Рундальского дворца: rundale.net

* О Елгавском дворце, Музее истории и искусства и других достопримечательностях города – на туристическом информационном портале Елгавы: visit.jelgava.lv

От Венты до Гамбии

Нигде в Латвии не найдешь такой, как в бывшей Курляндии, концентрации дворцов, усадеб, замков, – от самых что ни на есть средневековых (вроде небольшого Яунпилсского, Jaunpils pils, возведенного магистром Ливонского ордена недалеко от Добеле и за 700 с лишним лет не претерпевшего ни одной серьезной перестройки) до стилизаций под готику, выполненных уже в XX веке (вроде изящного краснокирпичного замка Яунмоку, Jaunmoku pils, под Тукумсом, в 1910?х принадлежавшего роду Унгернов?Штернбергов: тому самому, из которого «самодержец пустыни» Роман Федорович). И все-таки главная ценность, главная особенность и главное обаяние этих краев – не в них.

А – в хуторах с экспозициями крестьянского быта, в сельских пекарнях, где предлагают попрактиковаться в выпечке ржаного хлеба по рецептам времен младолатышей (в Курземе все это есть, скажем, при «Музее Пастариньша» в нескольких десятках километров от Талси, на родном хуторе писателя Бирзниека-Упитиса «Bisnieki» – его сквозной сказочный персонаж и есть этот самый Пастариньш). В провинциальных пивоварнях, приглашающих на экскурсии (как та же земгальская пивоварня «Тервете»). В местечковых винных праздниках, на которых только и можно попробовать невидаль – латвийское виноградное вино (Сабиле с его Винной горой – это ведь Курземе). В небольших городках – которые здесь по большей части неказисты, но попадаются среди них и колоритные.

Вроде Кулдиги (Kuldiga), в герцогские времена – Гольдингена, что на реке Венте. Якоб Кетлер, просвещенный деятельный государь, пытался сделать свою крошечную страну морской державой. Модернизируя верфи, приглашая голландцев строить и водить корабли, герцог сумел создать довольно серьезный военный и торговый флот и затеять колониальные приобретения – от Вест-Индии (Тобаго) до Западной Африки (где курляндцы построили крепость на островке Святого Андрея в устье реки Гамбия; ныне охраняемый ЮНЕСКО остров Джеймс). Главным портом герцогства тогда была Виндава (нынешний Вентспилс – город, не лишенный интереса, но расположенный все-таки далековато от Риги, чтобы туда можно было съездить без ночевки), но имелась судоверфь и в Кулдиге. Стоит повидать этот 13?тысячный городишко, чтобы понять, как вопиюще не сочетается в нем ничто с идеей морской державы, имперской экспансии и пр.