Вторая жизнь - Марченко Ростислав Александрович. Страница 76

Кстати говоря, через некоторое время старик мои размышления подтвердил, чуть ли не дословно. Между делом выдав, что люди, точнее орки, редкостные свиньи, которые добра не помнят, и как бы честно ты ни поделил добычу, один черт, точнее демон, останутся недовольными и будут говорить в спину несчастных колдунов гадости. А коли так, то честно делить добычу и не стоит. Последнее шепотом на ухо. Потом заржал во весь голос и добавил:

— Если серьезно, парней, кто выжил, я не обижу. Заслужили. Артефакты им действительно хорошие подберу. Если трофейные не понравятся, то из своих что-нибудь отдам. Тут жадничать нельзя, слишком много крови вместе пролито. Боги такого не любят. Мертвецам артефакты не нужны, а их родня тут ни при чем. Семьи получат долю в простой добыче, по-честному. Но не более того, разве что ненужная мелочь по общему дележу перепадет. — Потом понизил голос: — А ты, дружок, с нашим херадом дружбы не теряй. Когда самолично корабль в набег поведешь, пригодятся. Они тебя в бою видели — пойдут. Не потому, что ты ярла внук, а потому что хотя и молод, а в бою не стесняешься очутиться впереди взрослых воинов. И главное, потому что тебя до сих пор не убили. Про добычу уже молчу. Везучим тебя считают, юноша.

И заулыбался, паскуда, показывая сломанный клык.

— Не убили только из-за доспехов, — признался я. Наверное, слишком громко. Мика вроде как невзначай повернулся и, можно сказать, вытянул ухо в нашу сторону. Смотрелось забавно. Старик засек мой взгляд, в глазах тоже появилась смешинка.

— Не скажи. Вообще-то тебе действительно везет. Да и как воин ты неплох, иначе покойный владелец перчатки тебя зажарил бы. — Помолчав, Сигурд добавил уже серьезнее: — Главное, себя не переоцени, рано или поздно встретишь лучшего, чем ты, воина. Или везение может истощиться.

— При чем тут перчатка? — спросил я, кивнув в знак согласия с остальным. — Хороших бойцов я уже встречал. Того же эльфа в бахтерце, были бы у него два меча вместо раны, неизвестно чем бы кончилось. Или Охтарона взять. Совершенно другой вопрос, что не все зависит от того, насколько ты в бою силен и страшен. Против обоих я только на крепость доспехов мог рассчитывать.

— Перчатка тут при том, что твой меч, — кивнул он на Черныша, — от нее не спасет. От нее любой артефакт не спасет, к слову говоря.

— Почему это? — поинтересовался я, чувствуя, как по спине замаршировали мурашки. Неудивительно, особенно после исследования возможностей перчатки. Да и обгоревших тел в свое время насмотрелся. Головешки в люках сожженных БМП, БТР и в кабинах машин это одно, трупы рядом с ними немногим лучше, самое страшное — живые. Обгоревшие живые. Лично мне хотелось бы оказаться под первым или вторым пунктом, если бы тот эльф в меня попал. Пока решились добить, сколько бы времени прошло? При возможностях перчаточки иного желать просто глупо. Надо быть реалистом.

— Что такое защитный артефакт? — по привычке поднял вверх указательный палец колдун. — Это магическое изделие, созданное для защиты владельца. Как он защищает владельца? Либо усиливая энергетическую оболочку хозяина, либо создавая свою во взаимодействии с оболочкой хозяина. Как усиленная артефактом оболочка защищает хозяина? Разрушая вражеские заклятия. Вопрос. Как оболочка сможет защитить от заклятия, сработавшего где-то на расстоянии полета стрелы? Причем совершенно неважно, какого заклятия. Не имеет значения, камнем ли в тебя издали запустят или бросит огнем перчатка.

Выражение, думаю, было некорректным, точнее было бы сказать о выстреле, допустим, из инфракрасного лазера. Больше ничего известного мне с похожими возможностями не шло в голову.

— Подожди, а что там у нее с защитой тогда? — вспомнил я объяснения колдуна о возможностях защиты, никак не вязавшихся с лазером.

— Правильно. Защитные заклятия, естественно, наложены отдельно, разве что привязаны к общему источнику.

Далее колдун мог не пояснять. Но он продолжил:

— Защититься можно, когда плетение на тебя накладывают. Допустим, желает твой недруг тебя испепелить похожим артефактом или лично. Но если тот работает иначе, а именно вяжет на тебе плетение, через которое идет сила, ну ты меня понял. — Выжидательно посмотрел на меня. Механизм реализации был, конечно, ясен. Накладывается плетение, плетение передает жертве энергию, от жертвы остаются головешки. А то и головешек не остается. Я кивнул и высказал свои соображения.

— Правильно. Конечно, не все так просто, но, в общем, правильно. Отреагирует ли защита на само плетение или разрушит, только когда в него начнет вливаться энергия, не суть важно. Главное, плетение разрушено — нет воздействия. Защита сработала. Если она данное заклятие вообще способна заметить. Есть заклятия, которые вяжут колдуна и цель. Те же молнии, которыми я тебя долбил. Понятно, как меч тебя защищал? Рушится связь между нами, энергия удара рассеивается, удара молнии нет.

— А без канала между колдуном и жертвой никак?

— Вообще можно и просто молнию запустить. Только сложно угадать, куда она попадет. Урок понятен?

— Как понимаю, все зависит от того, видит ли защита плетение и рассчитана ли на определенные способы воздействия? Причем никакая защита не отразит опосредованное воздействие, так?

— Умница, — похвалил колдун.

Мика дернулся, постаравшись сделать это незаметно. Потом опять замер. Надо же, и взрослым мужикам любопытство не чуждо.

Я вздохнул с облегчением. Хотя полученную информацию следовало обдумать.

— Подожди, а проклятия как действуют?

— Так же. Плетение заклятия виснет на энергетической оболочке и начинает действовать. Если стоит защита, то она ломает проклятие, как обычное плетение. Прямое проклятие, то есть взглядом, отбить, с одной стороны, чуть сложнее, с другой — легче. Оно отличается тем, что воздействие идет напрямую, только не на тело, а на энергетическую оболочку. Пока маг давит — опасность есть, перестал — опасности нет. Прямая зависимость от запаса энергии. Надавишь с большей силой, чем позволяют запасы защитного артефакта или там возможности твоего врага-мага, — он мертв. Как правило. Через плетение далеко не так, там больше от искусства зависит. В общем, истинная магия, что еще сказать. Количество используемой энергии, в общем, далеко не то, что у стихийных, но противникам от этого не легче. После остановки сердца будешь не менее мертв, чем после превращения в головешку. — Меня опять передернуло.

— Ясно. Истинная магия, выходит, в основном проклятиями и пользуется.

— Нет, не так. Истинной магией чаще таким образом на мир воздействуют. Лечат, например, так же. Накладывается плетение, вкачивается энергия, стягиваются раны. Вредят и лечат одинаковыми способами, мальчик. Только лечить сложнее, чем убивать. При лечении не только с тонким телом приходится работать. Собственно, для истинного мага без разницы, на что он будет воздействовать: на материальное тело, оболочку или тонкое тело. Боевых заклятий истинной магии, рассчитанных на поражение физического тела, тоже хватает. — Он задумался. — Если же говорить о том, что принято называть проклятиями, то среди них последнее редкость, поскольку вложенной в заклятие энергии для поражения энергетической оболочки требуется меньше. Прямое проклятие, в сущности, даже проклятием-то назвать нельзя.

Я замолк, погрузившись в размышления. Надо же, старик, ранее не очень-то баловавший меня теорией магии, неожиданно прочитал вводную лекцию в полном объеме. Заранее ответив на все вопросы. Те мелочи, что он ранее давал на тренировках, легко уложились в общую картину. Кстати говоря, что интересно, старик совершенно не различал истинную и стихийную магию в процессе разговора.

Сигурд спокойно ждал вопросов. Вопросы как-то не лезли в голову, на чем разговор и заглох. Информацию требовалось обдумать, сделать выводы и только потом грызть гранит науки дальше.

Эпилог

Хильдегард опять встретил нас легким дождиком. Понятно, что, поднимаясь против течения, мы вымотались куда больше, чем в ходе довольно продолжительного путешествия под парусом, поскольку грести могли всего лишь тремя парами весел вместо восьми…