Тайна древлянской княгини - Дворецкая Елизавета Алексеевна. Страница 15

– А надо?

Предслава опять засмеялась: вот что значит надежный человек! На все готов, только скажи!

– Надо! Прямо сегодня.

Воята наконец открыл глаза, встретил ее веселый взгляд. Ему уже казалось, что он всю жизнь знал двоюродную племянницу матери, и не верилось, что они по-настоящему познакомились только минувшей полночью. Он испытывал блаженство от мысли, что эта молодая, красивая, восхитительная женщина отныне будет любить его в силу общей крови, не требуя никаких достоинств и заслуг – но именно поэтому ему страстно хотелось иметь и достоинства, и заслуги, чтобы оправдать ее любовь и чтобы она гордилась таким братом.

– Но как же?.. – напомнил он. – Мы же… того…

Поднявшись на локте, Воята посмотрел в лицо женщины, лежавшей к нему вплотную. Многие хотели бы, чтобы она перепутала их со своим мужем, как сказал вчера Рулав, и теперь он был полностью согласен со старым варягом. Если бы они знали друг друга с детства – тогда другое дело. Мало ли у него в Ладоге сестер – и ничего. Но с Предславой ему приходилось напоминать себе об их родстве, только это мало помогало. Раннее утро, тепло мягкой княжьей постели, близость молодой красивой женщины произвели на него естественное действие, а о том, что она его сестра, ярая жила ведать не ведала. И он вдруг понял, что если Предслава не шутит, то едва ли он найдет в себе силы отказаться. Ну, подумаешь, родня! Если она хочет…

– Это не по-настоящему, – шепнула она ему в ухо, и Воята сам не понял, что в нем сильнее: облегчение или разочарование. – Это для змея. Есть такой способ, я только сейчас вспомнила. Чтобы змея от вдовы отвадить, надо его удивить тем, чего на свете не бывает. Скажем, ее свадьбой с кровной родней – хоть сыном, хоть братом. Сына у меня нет, а брат теперь есть. Согласен?

– А чего же нет? – стараясь дышать ровнее и не показать, как возбужден, отозвался Воята. – я думал, придется мне теперь меч двенадцать лет ковать, а потом на Забыть-реку идти и там на мосту калиновом бой принимать с чудищем о двенадцати головах, двенадцати хоботах.

– За двенадцать лет он меня изведет досмерти. Сегодня к ночи все и устроим. Он ведь явится, гад. И будет являться, пока я другому мужу не достанусь.

Воята так же смотрел ей в лицо сверху, уже не пытаясь придать взгляду более невинное выражение, потом потряс головой и решительно поднялся:

– Лучше я встану! А то натворим мы тут дел, даже змея не дождавшись.

Глава 4

Когда рассвело, изрядно повеселевшая Предслава оделась и отправилась к Далибожу. Можно было позвать его к себе, но ей хотелось воздуха, хотелось пройтись по осенней ясной прохладе – довольно она насиделась дома в последнее время! Чуть ходить не разучилась. К тому же, навещая старшего волхва, княгиня вовсе не роняла своего достоинства. С чувством, будто заново родилась или выздоровела наконец от долгой тяжкой хвори, вдыхая полной грудью осеннюю свежесть, запах прелой листвы, подмороженной земли, она удивлялась, до чего это, оказывается, приятно. Как же она жила это время – будто под землей! Золото последней листвы под бледно-голубым небом особенно резко бросалось в глаза, слякоть подмерзла, весь мир казался домом, чисто прибранным перед приходом новой хозяйки – Марены.

Воята пошел провожать Предславу: теперь он боялся отпустить ее с глаз. По пути Предслава все поглядывала на него, пользуясь первым случаем наконец разглядеть как следует при дневном свете. Во внешности их не было никакого сходства, по виду и не скажешь, что родня. В обоих присутствовала значительная доля варяжской крови, но в Вояте больше, и в нем она сказывалась сильнее: почти квадратное, скуластое лицо оканчивалось треугольным подбородком, что придавало ему вид соразмерный и даже изящный; правильные черты лица, безупречный прямой нос, глубоко посаженные серые глаза под прямыми темными бровями. Светло-русые волосы, разделенные прямым пробором, красиво осеняли высокий и широкий варяжский лоб. Вид у него был несколько замкнутый, но выражавший решительность, яркость чувств и силу воли. Справа в нижней части щеки сквозь щетину просвечивал довольно заметный кривой шрам, уже старый и побелевший, уходящий на подбородок; Предслава мельком подумала, что его и под бородой будет видно, пожалуй, всю жизнь. Хотела спросить, откуда, но не стала – успеется еще.

На саму Предславу все встречные таращились в удивлении, порой даже забывая поклониться: давно они не видели свою княгиню такой бодрой и красивой! На щеках ее горел румянец, глаза сияли голубыми звездами, даже в походке ощущался прилив сил.

Прогулка вышла длинная: Далибож обитал на Святой горе, но дома его не оказалось, и жена сказала, что волхв пошел к сестре. Пришлось им вновь спускаться по каменистой тропе и идти на другую кручу. Сестра волхва – это мать Крепимера, а у нее и молодого воеводу очень даже можно было застать. В другой раз Предслава предпочла бы вернуться, но теперь она не боялась – ни Крепимера, ни Зверя Забыть-реки! Да и присутствие Вояты, родича княгини, человека из дружины Велемысла ладожского и одновременно посланца Ольга киевского, поневоле вынудит их к осторожности.

Несмотря на ранний час, княгиня оказалась не первой гостьей у старейшины Горелюта – свояка Далибожа. Еще четверо из их родни уже сидели возле стола вокруг ковша с квасом и блюда вчерашних пирогов. Здесь же находился и Крепимер. При виде княгини все разом замолчали, дружно встали и поклонились, но на лицах была растерянность, и Предслава сразу поняла, что говорили о ней. У старейшин вид был встревоженный, у Далибожа – раздосадованный, а черты Крепени выражали напор и обычную самоуверенность. Видать, клялся вую, что еще немного – и уломает упрямую Володимерову вдову. Как бы не так! – Предслава усмехнулась про себя.

Не успела она рассказать хозяевам, кто такой Воята и откуда взялся, как вошел Рулав, и ей стало совсем спокойно. С двумя такими союзниками она не боялась и всего Коростеня, потому что за ними стояли и Киев с Русской землей, и Ладога, и Плесков.

– Хотела я спросить у тебя, батюшка, – начала она, когда ее усадили на почетное место с женской стороны. Бородатые старейшины – в длинных вышитых рубахах, с широкими ткаными поясами – рядком расположились напротив и смотрели на княгиню во все глаза, будто впервые видя. – Эта голова мертвая… где ты ее взял?

Предслава задала вопрос вежливо, но в голосе ее слышался угрожающий намек, будто Далибож сам загубил кого-то беззаконным образом и она об этом знала.

И этот вопрос волхву действительно не понравился.

– На берегу нашел, – буркнул он с неохотой, не глядя на княгиню.

– Ужи?

– А чего же?

– И не знал, чья это голова? Чья душа там жила?

Далибож не отвечал, и Предслава утвердилась в своих подозрениях. Старший волхв мог и знать. Уж он-то умеет в Навь заглядывать и с мертвыми говорить.

– И ты… нарочно мне ее дал? Ты хотел, чтобы я говорила с ней?

– Только она и знала… – Далибож бросил на княгиню угрюмый взгляд. – Мне открыть не захотела, обещала, что тебе самой откроет…

– Что – открыть?

– Что за беда над тобой собирается, княгиня! – пришел на помощь вую Крепимер. Видно, ему-то родич-волхв рассказал все без утайки, не вынуждая, как Предславу, тянуть клещами каждое слово. – Кому твоя мать была обещана, еще в те года, когда князь Мстислав был жив. И ты тоже! И как избыть беду, как отогнать злыдня, что только к вдовам ходит!

– Вот как!

Предслава окинула взглядом лица собравшихся деревлян: никто не был так потрясен открытием, как она, а стало быть, все знали. Видя, что княгиня упрямится, Крепимер и его родич-волхв решили обратиться за помощью… к Незване! Устроить так, чтобы мертвая колдунья сама заставила Предславу поскорее ухватиться за предложенного жениха, убоявшись Зверя Забыть-реки! Но княгиня уронила череп, не дав его прежней хозяйке заговорить.

– Так вы все знаете? – Предслава не рассказывала никому, кроме Чтиславы и Творяны, о посещениях духа и надеялась, что в Коростене об этом неизвестно.