Два огня (СИ) - Васильев Андрей. Страница 71

Не факт, что дело обстоит именно так, но вот вещует мне сердце, что это вполне возможно и чудно укладывается в логику создателей игры.

Так что попробую куда?нибудь дойти. Если получится — то я молодец. А если нет — то, как только натяну портки после возрождения, сразу отправлюсь к ибн Кемалю. Хотя нет, сделаю это завтра. И он уже спит, наверное, да и мне покемарить не лишним будет. Уж где — где, а тут мои вещи будут как под замком.

Надо заметить, что как только в моей голове сформировался этот план, мне стало значительно веселее. Вообще человеку всегда надо точно знать, что делать, это его не то, чтобы мобилизует, но придает определенную уверенность в будущем, пусть даже и самом ближайшем. Когда человек не уверен в том, что он совершает какие?то действия правильно и в нужной последовательности, он себя чувствует крайне дискомфортно и зачастую это все переносит на окружающих. Ворчит, брюжжит, отпускает циничные шутки — короче, всячески маскирует свою неуверенность. И наоборот — есть у человека четкий план, а еще лучше инструкция с картинками — и все. Он весел, бодр и дружелюбен, он с симпатией относится ко всему человечеству. А почему? А потому что ему ясно, как жить дальше. Ну, а коли еще и ответственность за своершаемое лежит на ком?то другом — так это вообще праздник какой?то выходит!

Вот и я как?то даже прибавил шаг — а чего, у меня теперь есть запасной вариант, мне уже не так суетно и маетно жить. Нет, по — прежнему вертел головой и старался наступать на камни мостовой как можно тише — но скорость увеличилась.

Узкая улочка скоро кончилась, и я зашагал по достаточно широкой мостовой. Надо полагать, что я все?таки иду верно, к центру города. Вон, и дома изменились по бокам — вместо одноэтажных и неказистых построек я видел двух, а то и трехэтажные домищи. Ну да, с черными провалами окон, затянутыми паутиной, с сгнившими дверьми — но более чем добротные, серьезной гномской постройки.

Может, слухи все это и не так страшен черт, как его малюют? Ничего же не происходит — город пуст, никто на меня не бросается, никто меня убивать не собирается. Только вот начала эта тишина сильно на уши давить, очень мне дискомфортно от этого. Если сейчас где?то что?то зашуршит, то я, наверное, от неожиданности до крыши вон того дома подпрыгну, не иначе.

Город, кстати, оказался не таким уж и маленьким. Много улиц, переулков разных. И — да, явно торговля тут была будь здоров какая — вон, вывеска на вывеске. Кузнецы, оружейники, ювелиры. Елки — палки, тут, наверное, неплохо поживиться можно, если по домам полазить. Только этим я уж точно заниматься не буду, ну его нафиг. Но вот потом продать информацию об этом месте с доставкой покупателя сюда — можно будет. За хорошую денежку. А почему нет?

Но где же тут печать?то? Елки — палки, это же иголка в стоге сена, по идее. Не скажу, что подобная идея мне не приходила в голову, но сейчас я это понимаю лучше, чем тогда.

Что ж такая голова?то у меня тяжелая, мысли в ней как булыжники ворочаются. И ведь в сон не тянет, и это не система мне сигнал о переутомлении подает, это что?то другое. Может, из меня тени покойных начали силу тянуть? Да нет, шкала жизни на максимуме, и маны тоже. Но ощущение такое, что на мне на плечи скалу взвалили.

Я остановился посреди мостовой и огляделся вокруг — дома, дома, дома. Не по кругу ли я, часом, ходить началл? Да вроде нет.

И вот тут я чуть не подпрыгнул до крыши двухэтажного дома рядом. Где?то неподалеку что?то звонко цокнуло о камни. Да, звук в абсолютной тишине — это, конечно, сильно.

Цок! Еще раз. Цок! Цок!

Надо идти смотреть, кто это там резвится. Не исключено, что это подсказка, не совсем же садюги эту локацию писали. Хотя — о чем я? Эти могут.

Но — не бежать, а все так же, не торопясь, идти перекатываясь пятки на носок. Спешка — вешь опасная. Лучше я опоздаю, чем вовсе не дойду.

Впрочем, быстро я бы и не смог, даже захоти этого. Тяжесть мыслей дополнилась вялостью тела. Все показатели в норме, а я двигаюсь так, как будто засыпаю на ходу.

Цоканье раздавалось с площади, которая некогда, скорее всего была тут главной торговой, что и неудивительно.

Огромная, круглая, замощенная огромными гранитными плитами, с остатками каких?то павильонов — она впечатляла.

В самом ее центре был колодец — его ни с чем не спутаешь. Надо думать — общественный.

А на краю этого колодца сидел парнишка лет десяти и бросал камушки на гранитную мостовую с удовольствием смотря на веерки искр, которые те из нее выбивали.

— Не показалось — он посмотрел на меня и подмигнул левым глазом — И в самом деле кто?то пожаловал в город. Слушай, а ты сильный, раз досюда дошел. Мало кто до центральной площади добирается.

Я молча кивнул, борясь с желанием присесть на стоящую рядом со мной бочку.

— Те, кто заходит в Ашш — Рахуз делятся на две категории — продолжал свои речи мальчишка, отправив в полет еще один камушек — Первые — это те, кто поумнее. Они заходят в него, понимают, что тут явно что?то не так, и немедленно его покидают, отчего и остаются живы. Вторые — глупцы. Они отправляются бродить по его улицам и остаются тут навсегда. Ты — из вторых и ты, по факту уже мертв. Но мне тебя не жалко. Более того — я рад, что ты заглянул, хоть есть теперь с кем поговорить. Плохо только, что недолгой беседа будет. Тебя как зовут?

Я открыл рот, чтобы ему сказать, что имя мое слишком известно, чтобы я вот так запросто его называл, но не стал этого делать.

— А ты хиииитренький — погрозил мне пальцем мальчуган и обаятельно заулыбался — Не хочешь нарушать тишину? Догадался, да?

Я ни о чем таком еще не догадался, но что тут что?то нечисто — само собой смекнул.

— Боги наказали жителей этого города — мальчишка обвел рукой дома, окружавшие площадь — Слишком много о себе возомнившие гномы навеки остались здесь, в своих домах. Они и сейчас там, смотрят на тебя, на меня. Но до тех пор, пока ты никак себя не обнаружишь, они не могут тебе навредить. Хотят, — а не могут. Ох, им это и обидно! Ведь тот из них, кто возьмет чужую жизнь, тот освободит себя от этой.

Вот как. А как мебя обнаружить можно? Слова, действие… Что?то еще? Или — только слова, звук? Он же сказал — 'хииитренький'.

— Боги не были бы богами, если бы покарав дерзецов остановились только на этом — мальчишка звонко рассмеялся — Важно ведь не просто наказать, важно заставить свою жертву мучаться. Вот они и поставили проклятым ими гномам условие — кто сможет отнять жизнь у того, кто забрел в этот город, тот станет свободен. Теперь каждый из них ждет только одного — путника, пришедшего сюда и выдавшего себя, до того, как он умрет. А они, увы, умирают быстрее, чем издают хоть звук. Боги позаботились и об этом. Здесь все устроено так, что умирает не твое тело — но твоя душа. А без нее тело — что такое? Да ничего. Так что — сначала путаются мысли, потом приходит ужас, потом отказывает тело, а потом — фьють! Ты лежишь на камнях, ощущая, как тишина заполняет твою сущность. Ты же это все ощущаешь, не так ли?

Я ощущал. Ноги были словно налиты свинцом, веки стремились опуститься вниз и в ушах шумело так, как будто я к каждому из них приложил раковину.

Но если со мной такая ерунда происходит, почему этот мальчишка так бодр? Он — иррационален, а значит, он вовсе не мальчишка.

Стоп! Что мне тогда сказал малахольный пророк? 'Когда кто?то сыплет словами, в то время, когда надо молчать, это ведет…'. Этот щенок заговаривает мне зубы, выжидая, что я умру.

Вопрос 'зачем?' пришел мне в голову уже тогда, когда я сделал первый шаг по направлению к колодцу.

Естественно, он относился не к тому, зачем я иду, а к мальчишке. Зачем ему моя смерть? Просто так? Вряд ли, что ему в очередном авантюристе, который забрел в город, чтобы поживиться сокровищами мертвых. А он явно хочет видеть, как я окочурюсь.

И самое главное — почему он тут, когда все в домах? Тем более, что он не гном? Может, потому что он и не человек вовсе?

— Силен, силен — мальчишка спрыгнул с края колодца, на котором сидел, но никуда не отошел, уперся в него руками — Был. Не дойдешь до меня все равно, ты уже слишком ослаб. Город выпил тебя, воин. Демиурги знали, что делали! Не дойдешь, не дойдешь!