Корпорация счастья. История российского рейва - Хаас Андрей. Страница 109

Вечеринка уже почти заканчивалась, а за круглым столиком все продолжалось таинственное шептание. Впрочем, говорили уже достаточно громко — просто чтобы слышать что-то сквозь грохот музыки, приходилось наклонять друг к другу головы.

— Сейчас! Хочешь, прямо сейчас! — кричал раскрасневшийся от виски коммерсант, зазывно поглядывая на Алексея.

Цодиков хитро щурился и помалкивал. Алексей улыбался, как девица свахе.

— Ключи есть, чего тянуть. Скажешь свое слово. Если да, то да! Если нет, ну, нет, — продолжал свои ухаживания купчина.

— Поехали! — согласился Алексей. — Стой! А как же эта войнушка?

— К-какая войнушка?

— Ну, весь этот бред со стрельбой и танками? Там на улице безопасно?

— Думаю, что нет. Но какая нам разница? Машина прямо у дверей. Рванем сотку — и всех делов.

Компания вскочила с мест и решительно направилась к выходу. В дверях их остановил Андрей.

— Леша! Ты куда?

— Скоро будем. Э-э... Заканчивайте тут. Мы ненадолго.

Проводив долгим взглядом брата и его друзей, Андрей задумался, куда это они так заговорщицки направились, и в конце концов решил, что скорее всего нюхать недавно появившийся в Москве дорогущий кокаин. Но ни вскоре, ни даже через несколько часов, когда уже разбирали аппаратуру и грузили фургон, Алексей в кинотеатре не появился. Вечеринка давно уже закончилась, уехали техники, и разошлись по домам служащие, а оставшийся с горсткой заспанных волонтеров Андрей все дожидался его возвращения. Как и сутки назад, он снова сидел в фойе этого треклятого кинотеатра, на куче ящиков, усталый, голодный и злой. На руках были билеты на первый дневной поезд и немного денег, привезенных еще из Питера. В голове у Андрея была полная неразбериха, и ему очень хотелось спать.

Закипая раздражением, он сидел и обдумывал свое странное положение.

Они собирались вместе вернуться домой и готовить вечеринку с англичанами из «Spiral Trible» — это раз. Вернувшийся из Индии Гарик взялся пригласить знаменитый транс-клуб в «Тоннель», и планов была превеликая куча. Это два! А в-третьих... Тут Андрей поднялся и вышел на улицу. После полумрака помещения дневной свет дня резанул по глазам, Андрей закурил, нерешительно потоптался на месте, выбросил сигарету и плюнул с досадой. Из уличного таксофона он позвонил Марине и ледяным голосом сообщил о том, что уезжает сегодня один. Ему очень хотелось спросить у Марины, где Алексеи, но он неизвестно почему сдержался и от этого еще больше обиделся на брата. Сама же Марина то ли со сна, то ли от безучастия ничего у него не спросила и вежливо пожелала счастливого пути.

«Уехал, бросил всех, не оставил денег и сам, наверное, уже спит! — распалял себя Андреи. — Однако это на него не похоже, — вдруг подумалось ему. — И как-то уж слишком цинично».

Под мерный шум гудящего таксомотора Андрей дожевывал эти вялые мысли, но так ничего и не решил. Со всеми своими ящиками и коробками он с трудом дотащился до Ленинградского вокзала и только там получил ответ на все вопросы. На перроне стоял Алексеи. Почему-то без дорожной сумки, очевидно, и не думал уезжать. По тому, как он лукаво улыбался, Андрей понял, что брат в отличном настроении и приготовил ему что-то интересное и явно неожиданное. И точно. Победно улыбаясь, Алексей сунул ему в руку пачку денег и, обняв за плечо, отвел в сторону.

— Андрей! Я остаюсь.

Андрей промолчал и сдержанно улыбнулся.

— Тут вот какое дело, — заторопился Алексей, видя его упадочническое настроение. — Есть место. Место и деньга. Я буду строить в Москве клуб. Сегодня все решилось. Я давно мечтал сделать все сам. От первого винтика до вывески. Чтобы никто не путался под ногами. Ты извини, Олег и Денис твои друзья, но пока мы строили «Тоннель», была пара моментов, когда мы едва не подрались из-за дизайна. Тут все иначе. Я буду все делать только так, как сам хочу. Пойми, я давно мечтал о таком проекте! Там место колоссальное. Я даже название придумал за утро - «Титаник». Что думаешь?

Кисло улыбнувшись, Андрей пожал плечами и опять ничего не ответил.

— Да ладно тебе! — заулыбался Алексей, разгадав причину его обиженного молчания. — Держи выше нос! Скоро увидимся! Я буду звонить, позже сообщу подробности. Передавай всем привет!

Поезд громыхнул железом и тронулся с места. Андрей вскочил в вагон. Москва поехала в сторону, и состав медленно поплыл по железной дороге.

— И еще! — бодро крикнул Алексей в еще открытую дверь тамбура. — Считай, что мы просто открываем второй фронт! Идет?! Держись там! Но пасаран!

7

После возвращения Андрея из Москвы жизнь его, и без того представлявшая собой невероятную смесь дня и ночи, и вовсе превратилась в бесконечный хоровод безумств и развлечений. Он стал неузнаваем, словно сорвался с привязи. Результатом этой странной перемены в нем явилось то, что очень скоро его мягкие и добрые черты характера были подавлены внезапно объявившейся невыносимой резкостью, он сделался заносчив, дерзок, гневлив и своенравен. Оставшись один, без довлевшего над ним авторитета старшего брата он вцепился обеими руками в собственное «я» и принялся тянуть его, растягивая до невообразимых размеров. Юношеский максимализм, подогреваемый пылкой любовью, и внезапно открывшиеся перспективы делать отныне все как захочется пьянили его и заставляли друзей изумляться.

Но интересовало ли его это? Нет, конечно же нет. Денис и Олег морщились, но терпели своего околдованного друга, а до остальных ему и дела было мало. Играючи он сорил хорошим отношением к себе и очень скоро снискал славу непредсказуемого и циничного эгоиста.

Но ярче всего эта дремлющая в каждом распущенность вспыхнула в его горящем любовью сердце. Он превратился в настоящего тирана, изводящего предмет своей любви придирками. Если в начале их романа он не желал даже думать о том, как Марина жила до встречи с ним, то теперь он стал повсюду натыкаться на живые следы ее прежней жизни и оттого мучительно ревновать ее к этому прошлому, пытаться уничтожить его, запретить и заставить забыть. Зеленоглазое чудовище ревности пропитало ядом его мнительный разум, и он следил за возлюбленной, подозревал, требовал отчета и устраивал невыносимые сцены. Ему хотелось того, что было никак невозможно, и подчас он ждал от нее больше, чем она могла ему дать.

Сам не понимая, что с ним происходит, Андрей самоутверждался этой дикостью и таким странным способом соединял свою безумную жизнь в ночном клубе с тихим бытом Марин иного дома. Так они и жили среди людей, любя и постепенно сходя от этого с ума. Нервы, скрученные в тугой узел, все чаще рвались, они невыносимо ссорились, расходились, сходились, только что не дрались. Андрей оказался не способен снести того, что он у нее далеко не первый, и как-то бес ревности загнал его в такой угол, где он едва не погиб. Однажды, гоняясь за Мариной по городу, он, к своей досаде, не застал ее дома и, осененный внезапной догадкой, помчался за ней на дачу, за сто километров. Но когда выяснилось, что и там никого нет, он взорвался яростью, а возвращая сь обратно в густом тумане, безумный ревнивец так бешено гнал машину, что слетел с дороги и лишь чудом не снес выплывшее из сумрака дерево.

Но весь этот бред творился только в его личной жизни - так он общался с людьми, так любил и так отдыхал в кругу своей новой семьи. Что же касалось его дел, то глубокое любовное безумие и эксцентрические выходки вовсе не мешали ему, а даже наоборот — усиливали эффект производимых действий. В полном смысле этого слова настоящей семьей для него и его друзей мог быть и был только клуб. Только его они любили, варясь в нем сутками, на непрекращающемся яростном огне. Клуб был на фантастическом подъеме, и все в нем дышало жизнью.

К этому времени «Тоннель» уже стал настолько известен, что значки с изображением его радиоактивного символа появились даже среди подъездных надписей. Бывший единственным в своем роде городским ночным фетишем, клуб сплотил вокруг себя полчища молодежи, и теперь эти люди бурлили в поисках самовыражения. Новые клубы пока не появлялись, но забитое под завязку Подземелье с десятидолларовыми билетами наглядно демонстрировало: вечеринки становятся неплохим бизнесом. Результатом этой демонстрации явилось то, что очень скоро многие его посетители, большая часть которых были люди весьма далекие от электронной музыки, стали предпринимать самостоятельные попытки производства house-пати. Начался лавинообразный процесс производства коммерческих дискотек. В основной массе это были довольно неуклюжие схемы, примитивно копирующие общий принцип организации, но на волне массового, восторженного энтузиазма хватало и этой малости. Как правило, новоиспеченные промоутеры браги в аренду огромный и неприспособленный зал (обычно театра или дома культуры), печатался плакат с глубокомысленным названием, устанавливался минимум звука и света бар и сомнительные секьюрити. Большей частью подобные опыты разоряли своих устроителей. Но несмотря ни на что, эти попытки подзаработать множились, а люди шли на них, каждый раз надеясь на лучшее.