Корпорация счастья. История российского рейва - Хаас Андрей. Страница 87

— Где? — вытаращил глаза прапорщик.

— Вон стоит у стены.

— Это который? Этот, что в фуражке пограничника?

— Он и есть. Собственной персоной. Это его мажоры вырядили пограничником. Первый раз в России.

— Они в гости к нам приехали... — подхватил Миша. - Концерт будут петь.

— Потому, собственно, и шум...

Заморгав, прапорщик поджал губы и, не отрывая глаз от звезды дискомузыки, спросил:

— А остальные кто?

— Вон та, в серебряном платье, — из «Снап», те двое - из «Супермакс», а остальные наши гости...

Что-то важное щелкнуло в голове усатого рубаки. Он как-то обмяк и унесся непослушными мыслями куда-то далеко, в давние восьмидесятые. Где-то там осталась южная танцплощадка, на которой он первый раз в жизни напился портвейна до рвоты, с кем-то дрался из-за бабы, а после победителем танцевал «Багама-мама». Бессвязные и приятные воспоминания о танцах юности яркими картинками мелькнули в его голове, но тут же были сдавлены обручем служебной фуражки.

- Но это!.. Все равно! Расходиться! Не положено. Шум... - Тут он запнулся и продолжил уже на полтона тише: - Окна хоть закройте...

Понимая, что в ситуации наступает переломный момент, Алексей мигнул Мише, и тот вытащил тысячерублевую купюру.

- Не надо! — гордо открестился от мзды прапорщик, принимая меж тем купюру ловким движением руки. — Закройте окна, ну там, и не шумите особо... Нас же дергают. Слышно аж до «Советской», там же люди живут. И эти дурики напротив тоже проснулись. Надо как-то потише... А этот что, правда, из «Бони-М»?

- Вернее не бывает, собственной персоной.

Случилось чудо: прапорщик забрал подручных и в скорости оставил клуб. Единственное, что тревожило всех друзей, — уходя, он, не комментируя свои действия, увел с собой пострадавшего Зайца с окровавленной головой. Окна квартиры плотно закрыли, музыку сделали поташе, и танцы немедленно продолжились. Налет милиции вызвал у всех прилив адреналина, и потому веселье снова вспыхнуло как порох. Через час, когда все страсти улеглись, из эркера квартиры снова увидели милицейскую машину. Менты подъехали к дому. Все напряглись, но из машины вывалился лишь очень пьяный Заяц. Из его радостного рассказа выходило, что сначала прапорщик повез его на Сенную площадь, менты отобрали у ларечников три бутылки водки, после все вместе поехали в отделение, и после сдачи оружия там началось братание. Новые знакомые выпили одну бутылку и разговорились по душам:

— Серега! А это правда «Бони-М»? — допытывал прапорщик.

— Ну я тебе говорю! — убеждал его Заяц.

— Я сразу понял, что «Бони-М». Да брось ты свою голову лизать! Возьми бинт. Ну хочешь — меня вдарь!

— Не, не хочу, давай лучше бухнем.

— О! Наш человек! Еще по маленькой!

— А вот эту помнишь: «тара-тара-ра-ра, та-ра-ра-ра-ра!»?

— Ага.

— Слушай, а чего вы такое говно курите?

— Какое говно? — насторожился Заяц.

— Ну такую вонючую шалу. Хочешь, я тебе нормальной достану, у нас тут есть конфискат, у цыган вчера отняли.

— Давай .

И захмелевший прапорщик дал. Обратно в клуб забинтованный Заяц приехал на машине с мигалкой, в руках у него были две бутылки водки, а в кармане — увесистый пакет травы.

Но на этом чередование приятного и неприятного в тот день не закончилось. Уже под утро, когда уехали лимузины с суперзвездами и основная масса гостей разошлась по домам, клубная примадонна Юля Шуба в разговоре нажаловалась Алексею, и тот, выпучив глаза, чуть ли не с кулаками набросился на Мишу. Вид у него был бешеный, и разговор получился более чем неожиданный:

- Миша! Какого черта! — орал Алексей, не обращая внимания на то, что еще не все гости покинули клуб. — Говорят, ты берешь с наших друзей деньги на входе? Это правда?!

- Ну если ты называешь друзьями приятелей Юли Шубы, то тогда да. Она их сама не знает. Я их не знаю. Да и он и нас тоже. Почему бы им не заплатить за вход?

- Почему? Я тебе сейчас объясню почему! — закричал на него Алексей. — Ты стоишь на входе для того, чтобы посторонние не попадали сюда. Но у нас клуб для друзей.

Сюда попадают только в одном случае: если ты друг. За деньги или кого попало мы не пускаем.

— В таком случае, может быть, ты сам будешь стоять на входе? — съ язвил Миша и лукаво уставился на Алексея черными бусинками глаз.

Тот не выдержал и, окончательно сорвавшись, заорал:

— Буду! Лучше уж я сам буду стоять на входе, чем поручать это таким, как ты.

— Я не очень понимаю, из-за чего ты так орешь, — повышая голос, начал отбиваться Миша. — Мы пускаем сюда огромное количество народа, мы даже половины из них не знаем! Прошли те времена, когда туг собирались одни друзья. Оглянись. Мы просто теряем деньга. А их у нас и так нет. Мы, что все работаем за идею?

Дождавшись этого вопроса, Алексей взбеленился и закричал ему прямо в лицо:

— Да! Я работаю за идею! Я пускаю к себе в клуб кого хочу. И беру деньги, когда хочу. Понял? Это мой клуб!

— Но это и мой клуб! — начиная стервенеть, закричал Миша.

— Может быть. В какой-то мере! Но решения тут принимаются коллективно или никак. Понял!? Иди лучше шей свои тряпки! Шитик!

Разговор имел только одно последствие: две недели друзья не разговаривали, а после этого Миша как-то незаметно вывез свои вещи и, не прощаясь ни с кем, исчез с Фонтанки. Лопнула такая крепкая дружба, и разошлись в стороны пути-дорожки. Андрей, естественно, был на стороне брата и так же, как он, против мелочных выгод, но так как верх взяли эмоции, то сказать что-либо примиряющее никто не мог. Все произошло комкано, поспешно и суетно. В каком-то тонком месте надорвался нервный узелок, стыд сменился брезгливостью, а после все накрыла безудержность ярости.

Мишино исчезновение не сразу, но все же сказалось на привычном укладе жизни и деятельности «Танцпола». Несколько недель июня братья вдвоем тянули клуб, вечеринки продолжались, но вскорости их стали настигать последствия событий, случившихся задолго до этого расставания.

Случилось то, что давно могло случиться, и, как это всегда бывает, в самый неподходящий момент. Из небытия возникли озлобленные на неформалов рыботорговцы. Бывшие партнеры и спонсоры по «Gagarin-party», компания «Кринта», раздобыли все-таки какие-то документы на право распоряжаться площадями в доме и однажды заявились с милицией. Их приход нельзя было предсказать, иммунитет у клуба был ослабленный, и это привело к тому, что «Танцпол» не смог ничего внятного им противопоставить. Менты предприняли традиционный прессинг и вынудили молодых людей в трехдневный срок очистить помещение. Началась агония клуба. Удар, нанесенный всеми этими неприятными обстоятельствами, был такой силы, что оправлялись от него долго и мучительно. Основные ценности и личные вещи были перемещены в пустующую квартиру в соседнем шестиэтажном доме, в «Танцполе» оставили лишь диджейский стол и гору аппаратуры. Еще несколько недель нелегальным образом в опечатанной ментами квартире удавалось проводить вечеринки, но всему приходит конец, и однажды эту старую, ставшую родной и близкой квартиру пришлось оставить. Закончилась славная история этого места. В покинутой всеми квартире остались лишь грациозные девушки, одиноко пляшущие в овальных гипсовых медальонах.

Из Москвы приехала Марина. Она почувствовала сердцем, что происходит что-то нехорошее, и, оставив все дела, примчалась в Петербург. Они с Алексеем как-то обустроили огромную чужую квартиру на четвертом этаже в соседнем шестиэтажном доме и зажили в ней втроем. Из Москвы Марина приехала уже не одна. По ее постоянной счастливой задумчивости и округлившимся формам можно было догадаться, что она беременна. Ее растущий живот действовал на Алексея, как магнит, и, раздумывая над жизнью, он подолгу просиживал с ней рядом, положив тяжелую голову ей на колени.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДЕТИ ПОДЗЕПЕЛЬЯ