Старый дом под платанами - Сорокина Светлана. Страница 23

– Неужели Вас недооценивают? Не может этого быть!

– Конечно, сударь, меня ценит госпожа Алиса. И, хотя, хозяин не слишком любил меня, царство ему Небесное, но уважал. Нет. Дело не в этом. Я говорю о конечном результате – дом опустел. Единственная наследница рода, царство ей Небесное, умерла.

– Извините, но я случайно услышал, как на Вас кричала госпожа Алиса. Если я правильно понял, Вы только что сказали, что она ценит Вас? Как же это понимать?

– Извините, сударь, но это Вас не касается. – Домоправительница сразу надела «панцирь», и превратилась в преданного защитника интересов дома. – Впрочем, я и так здесь засиделась. У меня дела, простите. Ваш омлет и кофе, наверное, остыли. – Деловито заметила она, забрала поднос и бесшумно для ее комплекции ушла.

«Я спугнул ее. Нельзя было так не осторожно – подумал с досадой. – Все же кое-что мне удалось узнать. Кстати, я неожиданно для себя использовал в корыстных целях драгоценную память о Марго! – Присвистнул я. – Старик, кажется, дела идут на поправку!».

Перебравшись за столик на своей террасе и, допивая холодный уже кофе, я продолжал анализировать наш разговор. «Вся жизнь этой женщины отдана чужой семье, этому дому. Нет ли здесь затаенной обиды? Даже если и была, она предана хозяевам, как ротвейлер. Марию же любила, словно собственную дочь. Нет. Исключается. Это не Эва, все же следует проверить. Гм-мм… Нет, навряд ли она наделена гениальными актерскими способностями. Возможно, домоправительница кого-то подозревает или что-то видела?»

Мари Спартали Стиллман “Леди в саду Келмскотт Манор, Глостершир”

Дождь прошел. Вымытая, зеленая листва сада отдавала своей глянцевой поверхностью радость небу, заряжая пространство сияющей чистотой. Букет запахов разносился в воздухе, попеременно солировал то один, то другой аромат, подчиняясь прихоти ветерка. Выглянуло солнышко, и начался карнавал бликов, цвета, света, вплетая симфонию звуков. Щебетали птицы, жужжал шмель над цветком, летали голубые стрекозы. Веселая карусель жизни завертелась. «Как все же хорошо жить. Просто жить. Почему я не понимал этого раньше? Всего-то и нужно для счастья терраса старого дома, выходящая в сад и чашка пусть даже остывшего кофе». Я улыбнулся своим собственным мыслям, подставляя лицо солнечным лучам.

Спустившись в гостиную, я нашел там госпожу Алису, ставящую свежие цветы в вазы. Поздоровавшись, из вежливости перемолвился пару фразами о чудесной погоде после дождя.

– Я так благодарен Вам за прекрасные апартаменты с террасой. Сегодня пил там кофе и наслаждался чудесным видом в сад, а так же благословенным запахом цветов. Что еще нужно для счастья?

– Остывший кофе. – Тихо добавила госпожа Алиса.

– Простите. Что Вы сказали? – застыл я от удивления.

– Вы забыли добавить «остывший». Ведь так? Или это моя фантазия?

– Абсолютно верно. Поэтому я так удивлен. Но как Вы догадались?

– Нет, дорогой Алекс. Это Вы меня удивили. Потому что Вы неожиданно точь-в-точь повторили фразу, сказанную незадолго до смерти Марией. В ней не было только одного слова – «остывший».

Обычно сдержанная госпожа Алиса набрала больше воздуха в легкие, чтобы сдержать подступившие к горлу рыдания. Потом, медленно выдохнув, продолжила:

– Она жила в тех комнатах, и так же любила пить кофе на террасе. К сожалению, он у нее часто остывал, пока она любовалась садом. Вы произнесли редкое ее словосочетание: «благословенным запахом цветов». И… тогда Мария так же добавила: «Что еще нужно для счастья?» Точно, как Вы.

– Простите, я не хотел.

– Пустое.

Слово за слово, но неожиданно я заставил разговориться эту строгую, всегда сдержанную женщину. Стена молчания была разрушена. Словно поток весенней воды, снесший плотину, госпожа Алиса делилась со мной сокровенным:

– Я так любила Марию! В ней была моя кровь. Она – дочь моей дорогой сестры. Для меня это то же самое, что и моя собственная дочь.

– Сочувствую Вам. Я слышал, что Ваша сестра умерла при родах. А что случилось с отцом Марии?

– Разве Вам еще никто не рассказал из Ваших приятелей или обитателей этого дома? – В ее голосе прозвучали нотки сарказма. – Весь городок в невероятных подробностях описывал происшедшее на охоте и все последующие несчастья нашей семьи.

– Да, я кое-что слышал, но хотел узнать больше об этой истории от Вас, госпожа Алиса.

– Почему Вас это так интересует?

Я замялся. Сказать или не сказать? Знает ли она о призраке Марии? Какая будет реакция? Однако госпожа Алиса настаивала:

– Что же Вы молчите? Или вам нечего мне ответить? – Она встала, готовая со слегка презрительной улыбкой уйти. Нужно было действовать. Иначе упущенный шанс на откровенность раз и навсегда превратится в пропасть между нами.

– Постойте, госпожа Алиса!

Она снова присела и пристально посмотрела мне в глаза:

– Постарайтесь со мной быть откровенным, Алекс. Иначе доверие, которое Вы мне внушили улетучиться, как мыльный пузырь. Ясно я выразилась?

– Яснее не куда.

– Тогда ответьте, пожалуйста, зачем Вам знать подробности смерти Марии? Если, конечно, это не простое любопытство скучающего отдыхающего.

– Нет, не простое. – Я сделал паузу. Набрался смелости и сказал следующее:

– Я разговаривал с призраком Марии. Она приходила в свои апартаменты. Душа ее томится и не может покинуть этот дом, пока не будет найден убийца девушки.

– Что? Что Вы сказали? – Строгая дама побледнела.

– Да. Она именно так и сказала. Ваша племянница была убита, как не прискорбно Вам это слышать. И убийца живет под этой крышей. Именно поэтому я собираю сведения, чтобы помочь девушке. – Я прокашлялся, так как мой голос охрип, что было верным признаком сильного нервного напряжения. – Вернее, ее душе.

Госпожа Алиса вздрогнула и с минуту молчала, глядя куда-то в пространство. Потом медленно подняла на меня глаза. В ее взгляде было недоверие, глубокая печаль, легкое любопытство и что-то еще, не передаваемое словами.

– Вы так… так о ней говорите, будто она живая!

– Для меня это действительно так. Ведь я разговаривал с ней, как с Вами сейчас! Не знаю, почему только я ее вижу. Но это факт.

– Невероятно! Ведь столько раз я заказывала для ее души молебен! Почему же она не пришла ко мне? – Размышляя вслух, задала она вопрос. – Но если верно то, о чем Вы рассказываете, тогда Ваши намерения благие. Допустим, я поверила Вам. Как Вы докажете, что не лжете? У Вас есть неопровержимые доказательства?

– Мария сказала, что Вы обвиняете себя в ее смерти, а это не соответствует истине. Она это точно знает. Еще Ваша племянница в одной из бесед, вспомнила солнечный майский день, кода вы обе случайно попали в заезжий театр Шапито. Вы смеялись как никогда, – до слез, потом в кафе пили горячий шоколад с пирожными «корзинка» и снова смеялись, несмотря на то, что Мария испачкалась шоколадом и даже запачкала Ваш белый шарф. Это похождение осталось маленькой тайной только для вас обеих.

Еще более бледная, госпожа Алиса сидела, не шевелясь. Тихо, лишь одними губами она прошептала:

– Спрашивайте. Я отвечу.

– Пожалуйста, сосредоточьтесь и постарайтесь вспомнить тот день, когда Марии стало резко плохо. Опишите все, что вспомните, даже если на первый взгляд, это не имеет никакого отношения к делу. – Сделав секундную паузу и собравшись с духом, продолжил:

– Меня так же интересует, кто был в доме, где и чем занимались слуги. Что делала Мария и каждый член семьи, включая Эву, бухгалтера и Кэтти.

Госпожа Алиса побледнела, нахмурила лоб и начала свой рассказ:

– Мария очень любила цветы. Она собирала пышные букеты и совсем маленькие, в стиле бутоньерок восемнадцатого века. Это был настоящий ритуал: она надевала длинное платье и набрасывала на голову прозрачный шарф. В таком виде гуляла по саду и собирала цветы. Затем расставляла их по всем комнатам, в холле, даже на террасе. – На мгновение приятные воспоминания озарили ее лицо светом, но затем тень снова омрачила его. – Именно с цветов все и началось. Врачи сказали, что, возможно, это аллергия на какое-нибудь растение. Найти причину так и не смогли. У нее началось недомогание, а потом случился рецидив. Мария внезапно слегла и больше уже не поднималась. Потом… Впрочем, Вы знаете.