Убежище. Дневник в письмах (др.перевод) - Франк Анна. Страница 26

Только окажусь у большой постели, как первый испуг проходит, если, конечно, пальба не очень сильная.

Без четверти семь. Тррр… Будильник, который может возвысить свой голосок в любое время дня (если его об этом попросят, а иногда и без этого). Крак… бам… мефрау его выключила. Кнак… поднялся менеер. Поставить воду и быстро в ванную.

Четверть восьмого. Снова скрипит дверь. Дюссел может идти в ванную. Оставшись одна, поднимаю затемнение… и в Убежище начинается новый день.

Милая Китти!

Сегодня возьмем время обеденного перерыва в конторе.

Половина первого. Вся шантрапа облегченно вздыхает. Теперь Ван Маарен, человек с темным прошлым, и Де Кок ушли домой. Сверху доносится стук пылесоса мефрау по ее прекрасному и единственному коврику. Марго берет под мышку пару книг и идет заниматься с «отстающими детьми», потому что Дюссел похож именно на такого. Пим садится со своим неразлучным Диккенсом в углу, чтобы хоть где-нибудь найти покой. Мама торопится наверх помогать прилежной хозяйке, а я иду в ванную, чтобы привести в порядок ее, а заодно и себя.

Без четверти час. Чаша наполняется. Сначала менеер Хис, потом Клейман или Кюглер, Беп, а иногда и Мип.

Час дня. Все в напряжении слушают Би-би-си. Только в эти редкие минуты, объединившись у маленького радиоприемничка, жители Убежища не перебивают друг друга, потому что говорит кто-то, кому даже менеер Ван Даан не может противоречить.

Четверть второго. Большая раздача. Каждый из конторы получает чашку супа, а если есть, и что-нибудь сладкое. Менеер Хис, довольный, садится на диван или прислоняется к письменному столу. Газета, чашка, а частенько и кошка рядом. Если какого-нибудь из этих трех компонентов недостает, то он непременно высказывает недовольство. Клейман рассказывает последние городские новости, он в этом смысле на самом деле неиссякаемый источник. Кюглер кубарем летит по лестнице, короткий и сильный стук в дверь, и он входит, потирая руки, веселый и суетливый или угрюмый и тихий, в зависимости от настроения.

Без четверти два. Едоки поднимаются, и все снова возвращаются к своим занятиям. Марго и мама – к мытью посуды, менеер и мефрау – на диван, Петер на чердак, папа на диван, Дюссел тоже, а Анна – за работу.

Тут наступает самое спокойное времечко, когда все спят, никто никому не мешает. Дюссел грезит о вкусной еде, это отчетливо видно по его лицу, но я смотрю недолго, ведь время торопит, а в четыре часа педант доктор уже стоит с часами в руках, потому что я прибираю для него столик с минутным опозданием.

Милая Китти!

Пару недель назад я начала писать рассказ, что-то абсолютно придуманное, и мне это доставило такое удовольствие, что «детища моего пера» уже накапливаются стопкой.

Милая Китти!

На этот раз продолжение распорядка дня в Убежище. После обеденного перерыва в конторе наступает наша очередь обедать.

Менеер Ван Даан, он начинает. Его обслуживают первым, он берет всего помногу, если ему по вкусу. Обычно участвует в разговоре, всегда высказывает свое мнение, и когда это случается, то ничего не поделаешь, потому что если посмеешь возразить, то навлечешь на себя такое! Ох… Он, как кот, может на тебя фыркнуть… ну я, знаешь, лучше обойдусь без этого… Если тебе однажды такое выпадет на долю, то второй раз не захочешь. Его мнение самое правильное, он знает обо всем больше всех. Ну хорошо, у него умная башка, но при этом и самодовольства хоть отбавляй.

Мадам. Вообще-то лучше бы мне промолчать. В некоторые дни, особенно когда ожидается перемена к плохому настроению, на ее лицо лучше не смотреть. При ближайшем рассмотрении она виновница всех дискуссий. А не их предмет! О нет, о ней никто даже не заикается, но, пожалуй, ее можно назвать подстрекательницей. Натравливать – вот прекрасное занятие. Натравливать против мефрау Франк и Анны. Против Марго и менеера это не так просто.

Ну, а теперь за стол. Мефрау себя не обделяет, хоть и думает иной раз, что это так. Выбрать себе самые мелкие картофелины, самую вкусную закуску, самое сочное – вот лозунг мефрау. Очередь других еще наступит, главное, чтобы я первая взяла себе самое лучшее. (Именно так, как она думает об Анне Франк.) Второе – это говорить. Только бы кто-то слушал, интересно ему или нет, похоже, ее не волнует. Она, наверно, думает: то, что говорит мефрау Ван Даан, интересует всех.

Кокетливо улыбаться, делать вид, будто знает обо всем, каждому что-нибудь посоветовать, по-матерински хлопотать – это ведь должно производить хорошее впечатление. Но присмотрись, и все хорошее как ветром сдует. Трудолюбие – раз, веселость – два, кокетство – три и иногда – смазливая мордашка. Вот Петронелла Ван Даан.

Третий сосед по столу. Его почти не слышно. Молодой Ван Даан чаще всего тих и не очень-то заметен. Что касается аппетита, это бочка Данаид. Она не наполняется никогда, и при самой обильной еде он дает понять с совершенно невозмутимым видом, что вполне мог бы съесть еще в два раза больше.

Номер четвертый – Марго. Ест как мышка, вовсе не разговаривает. Единственная принимаемая пища – овощи и фрукты. «Избалована» – приговор Ван Даана. «Слишком мало воздуха и спорта» – наше мнение.

Затем мама. Устойчивый аппетит, говорит без умолку. Никому не приходит в голову сказать, как в случае с мефрау Ван Даан, – вот хозяйка дома. В чем же разница? Да ведь мефрау готовит, а мама моет посуду и убирается.

Номер шесть и семь. О папе и обо мне я не буду говорить много. Папа – самый скромный за столом. Он всегда первым делом посмотрит, есть ли у других. Ему не надо ничего, самое лучшее – детям. Образец добра, а с ним рядом – комочек нервов нашей виллы.

Дюссел. Берет, не глядит, ест, не говорит. А если надо говорить, то, Бога ради, только о еде, тогда не возникнет ссоры, лишь хвастовство. В него влезают огромные порции, и он никогда не произносит «нет» – и от хорошего, а часто и от плохого не откажется. Брюки натянуты до груди, сверху красная куртка, черные лакированные тапочки и роговые очки. Таким можно его увидеть за столиком, вечно работающим, ни на шаг не продвинувшимся, единственные перерывы – сон в тихий час, еда… любимое местечко… уборная. Три, четыре, пять раз в день кто-нибудь стоит в нетерпении перед дверью в туалет и зажимается, переступает с ноги на ногу, почти не в состоянии вытерпеть. Ему это мешает? Нет, что ты, с четверти до половины восьмого, с половины первого до часу, с двух часов до четверти третьего, с четырех до четверти пятого, с шести до четверти седьмого и с полдвенадцатого до двенадцати часов. Можно записать, это постоянные «часы заседания». Он от них не отклоняется, и ему дела нет до умоляющего голоса за дверью, который предупреждает, что вот-вот случится беда.

Номер девять не является членом семьи Заднего Дома, но все же друг дома и стола. У Беп здоровый аппетит. Ничего не оставляет, не привередлива. Ей можно чем угодно доставить удовольствие, и как раз это доставляет удовольствие нам. Радостная и всегда в хорошем настроении, мягкая и добрая, вот ее отличительные черты.

Милая Китти!

Новая идея – я разговариваю за столом больше сама с собой, чем с другими, это удобно в двух отношениях. Во-первых, они все рады, если я не тараторю без умолку, а во-вторых, мне не приходится раздражаться из-за чужого суждения. Мое мнение я сама не считаю глупым, а другие считают, так что лучше мне его оставлять при себе. В точности так я поступаю и когда должна есть что-то, чего я совершенно не выношу. Я пододвигаю к себе тарелку, представляю себе, будто это что-нибудь очень вкусное, стараюсь как можно реже смотреть на это и, не замечая, съедаю все. Утром, когда встаю, а это тоже нечто ужасно неприятное, я соскакиваю с постели, сама про себя думаю «ты скоро ляжешь снова», иду к окну, снимаю затемнение, нюхаю через щелку до тех пор, пока не почувствую немного воздуха, и – просыпаюсь. Кровать нужно как можно скорее убрать, тогда в ней больше нет никакого соблазна. Знаешь, как это называет мама? Искусством жить. Тебе это выражение не кажется смешным?