Копье Пустыни - Бретт Питер. Страница 12

– Что здесь случилось? – спросил Джардир.

– А разве не ясно? – отозвался Аббан.

Джардир с любопытством посмотрел на него.

– Хватит таращиться на деревню, посмотри по сторонам, – посоветовал Аббан.

Джардир обернулся и увидел, что река казалась струйкой не только из-за большой высоты. Вода едва достигала трети глубокого русла.

– Мало дождей, – пояснил Аббан, – а может, река повернула выше по течению. Бахаване остались без рыбы. Начался голод.

– Не могла же от этого погибнуть вся деревня, – возразил Джардир.

Аббан пожал плечами:

– Возможно, вода в обмелевшей реке стала илистой и непригодной для питья. Так или иначе, от болезни или от голода бахаване не смогли поддерживать метки.

Он указал на глубокие следы от когтей в глинобитных стенах некоторых зданий.

Каваль повернулся к Джардиру.

– Обыщите деревню, нет ли выживших, – приказал он.

Джардир кивнул, повернулся к най’шарумам, разбил их на группы по двое и отправил каждую на свой ярус. Мальчишки бросились вверх по неровной лестнице так же ловко, как прыгали по стенам Лабиринта.

Вскоре стало очевидно, что Аббан был прав. Следы демонов нашлись почти в каждом здании – царапины от когтей на стенах и мебели, следы борьбы.

– Тел нет, – отметил Аббан.

– Сожрали. – Джардир указал на черный камень на полу, из которого торчало что-то белое.

– Что это?

– Дерьмо демона. Алагай едят своих жертв целиком и гадят костями.

Аббан зажал рот, но это не помогло. Он бросился к стене, и его вывернуло наизнанку.

Они сообщили наставнику Кавалю о том, что увидели. Тот кивнул, как будто ничего другого не ожидал.

– Иди за мной, най ка, – сказал он.

Джардир последовал за наставником к дама Хевату и кай’шаруму.

– Дама, най’шарумы не нашли уцелевших, – сообщил Каваль.

Кай’шарум был выше его рангом, но Каваль являлся наставником и воспитал едва ли не каждого воина в отряде, в том числе кай’шарума. Как говорится, «слова красного покрывала значат больше, чем белого».

Дама Хеват кивнул:

– Алагай осквернили эту землю, когда прорвались сквозь метки, и души мертвых хаффитов пленены в нашем мире. Я слышу в воздухе их крики. – Он взглянул на Каваля. – Скоро Ущерб. Первые два дня и две ночи мы будем готовить деревню и молиться.

– А на третью ночь Ущерба? – спросил Каваль.

– На третью ночь мы будем танцевать алагай’шарак, чтобы освятить эту землю и освободить души, позволив им возродиться с надеждой на лучшую касту.

Каваль поклонился:

– Будет исполнено, дама.

Он посмотрел на лестницу, на лачуги, которые лепились к утесу, и на широкий двор внизу от скалы до берега реки.

– В основном здесь должны быть глиняные демоны, – предположил он, – хотя парочка воздушных и песчаных тоже найдется.

Он повернулся к кай’шаруму.

– Дозволь отправить даль’шарумов копать меченые ямы во дворе и устраивать укрытия на лестнице, чтобы согнать алагай с утеса в ямы ждать солнца.

Кай’шарум кивнул, и наставник повернулся к Джардиру.

– Пошли най’шарумов собирать в домах разный мусор, который можно пустить на баррикады.

Джардир кивнул и повернулся, но Каваль поймал его за руку.

– И смотри, чтобы ничего не прихватили, – предупредил он. – Все должно быть принесено в жертву алагай’шарак.

– Мы с тобой расчистим первый уровень, – сказал Джардир Аббану.

– Может, лучше седьмой? Семь – счастливое число. Пусть первый расчищают Джурим и Шанджат.

Джардир с сомнением посмотрел на ногу Аббана. Мальчик худо-бедно поспевал за отрядом, но хромота не прошла, и Джардир не раз видел, как Аббан потирает ногу, когда думает, что никто не видит.

– Я думал, на первый будет проще подняться, ведь твоя нога еще не окрепла, – заметил Джардир.

Аббан упер руки в боки:

– Друг мой, ты меня обижаешь! Я крепок, как лучший верблюд на базаре. Ты правильно делал, что заставлял меня превозмогать себя день за днем, и подъем на седьмой уровень пойдет мне только на пользу.

Джардир пожал плечами:

– Как хочешь.

Он отдал приказы другим най’шарумам, и мальчики принялись взбираться по лестнице.

В скале были вырезаны неровные каменные ступени с подпорками из песчаника и глины в нужных местах. Одни ступени были шириной в стопу, другие – в несколько шагов. На вытертых камнях виднелись следы множества повозок, которые тащили вьючные животные. На каждом ярусе лестница меняла направление, от нее отходили тропинки к жилищам.

Вскоре дыхание Аббана стало натужным, круглое лицо заблестело от пота. Он хромал все сильнее, а на пятом уровне начал при каждом шаге шипеть от боли.

– Возможно, на сегодня достаточно, – заикнулся было Джардир.

– Чепуха, друг мой. Я… – Аббан застонал и шумно выдохнул. – Силен, как верблюд.

Джардир улыбнулся и хлопнул его по спине:

– Мы еще сделаем из тебя славного воина!

Наконец они достигли седьмого уровня, и Джардир обернулся, чтобы посмотреть за невысокую стену. Далеко внизу даль’шарумы гнули спины, копая короткими лопатами широкие ямы для демонов. Ямы располагались на краю первого яруса, и если бы демон спрыгнул с этой самой стены, то непременно бы грохнулся в ловушку. Мысль о грядущей битве взволновала Джардира, хотя ни ему, ни другим най’шарумам сражаться не разрешат.

Он повернулся к Аббану, но его друг прошел дальше по террасе, не обращая внимания на живописный вид.

– Пора расчищать здания, – сказал Джардир, но Аббан словно не услышал, целеустремленно хромая вперед. Джардир догнал его, как раз когда Аббан остановился перед высокой аркой, взглянул на вырезанные в камне символы и широко улыбнулся.

– Седьмой уровень, я так и знал! – воскликнул Аббан. – По числу столпов между Небесами и Ала.

– Я никогда не видел таких меток, – удивился Джардир, глядя на символы.

– Это не метки, это слова.

Джардир с любопытством посмотрел на Аббана.

– Как в Эведжахе?

Аббан кивнул.

– Они гласят: «Здесь, в семи ярусах от Ала, чтобы почтить Того, кто является Всем, находится скромная мастерская Дравази».

– Горшечник, о котором ты говорил, – прорычал Джардир. Аббан кивнул и хотел было отдернуть яркую занавеску, которая закрывала дверной проем, но Джардир схватил его за руку и развернул к себе:

– Выходит, ты готов терпеть боль ради выгоды, но не ради чести?

Аббан улыбнулся:

– Просто я практичен, друг мой. На базаре честь стоит недорого.

– Зато она ценится на Небесах.

Аббан фыркнул:

– С Небес матерей и сестер не оденешь.

Он выдернул руку и вошел в мастерскую. Джардиру оставалось лишь последовать за ним, и он налетел на Аббана, который застыл в дверях с разинутым ртом.

– Товар цел, – прошептал Аббан. Глаза его алчно заблестели.

Джардир проследил за его взглядом и ахнул. На огромных поддонах аккуратно лежали самые изысканные гончарные изделия, какие он когда-либо видел. Комната была наполнена горшками и вазами, чашами, лампами, блюдами, мисками… Все они были ярко раскрашены, позолочены и покрыты ослепительной глазурью.

Аббан возбужденно потер руки:

– Ты представляешь, сколько это стоит, друг мой?

– Какая разница? Это не наше.

Аббан взглянул на него, как на глупца:

– Ахман, это не кража. Хозяева умерли.

– Грабить мертвых – это хуже, чем воровство. Это святотатство.

– Святотатство – превратить труды искусного мастера в груду черепков, – возразил Аббан. – Мусора для баррикад и без того довольно.

Джардир смотрел на горшки.

– Ладно, – наконец сказал он. – Оставим их здесь. Пусть поведают историю величайшего из хаффитов Эвераму, и тогда Он, возможно, позволит Дравази возродиться в лучшей касте.

– К чему рассказывать Эвераму истории, если Он всеведущ?

Джардир сжал кулак, и Аббан отступил.

– Я не потерплю богохульства, – прорычал Джардир. – Даже от тебя.

Аббан умоляюще поднял руки:

– Я вовсе не хотел богохульствовать! Просто имел в виду, что Эверам увидит горшки во дворце Дамаджи точно так же, как в забытой мастерской.