Одержимый волшебством. Черный Трон - Желязны Роджер Джозеф. Страница 7

— Это определенным образом связано с покушением на мою жизнь.

— Когда это произошло? Где?

— Чуть больше недели назад. Прямо в моем доме.

— Я не подумал об этом. Значит началось. Ты будешь в безопасности некоторое время, если будешь сохранять инкогнито. Я хочу выкрасить твои волосы, чтобы замаскировать эту белую прядь. Она очень приметна. А затем мы должны спрятать это драконово родимое пятно.

— Как?

— Очень просто. Каким образом ты видишь проявления Магии, когда делаешь заклинания?

Поль почувствовал щекотание усов у себя на лбу.

— Обычно, как цветные нити — нитки, струны, веревки.

— Очень интересно. Ну хорошо. Теперь вообрази, что я заворачиваю и укрываю твое пятно телесного цвета нитями, так плотно, словно из нитей сделан целый покров. Это не в коей мере не помешает твоим манипуляциям. Когда ты захочешь открыть его, тебе просто необходимо проделать ритуал распутывания клубка нитей заклинаний.

Поль почувствовал, что кто-то взял его за руку и поднял ее.

— Кто ты? — спросил Поль. — Откуда ты знаешь все это?

— Я волшебник, которого нет на самом деле. Я прочно связан с твоим Домом.

— Мы — родственники?

— Нет. Даже не друзья.

— Тогда почему ты помогаешь мне?

— Я чувствую, что если ты и дальше будешь жить, это сослужит мне службу. Все. Твоя рука довольно ловко замаскирована.

— Если ты действительно хочешь защитить меня от чего-то, то было бы лучше, если бы ты хоть что-нибудь рассказал мне.

— Не думаю, что это самый достойный способ. Во-первых, с тобой может ничего не произойти, зачем же тебя отягощать излишней информацией. Во-вторых, твое неведение выгодно мне.

— Мистер, кто-то уже вычислил меня. И мне совсем не нравится перспектива дуэли с другим колдуном.

— О, если ты выиграешь, они этому будут рады. Разве не в этом истинная природа убийства?

— Да.

— Ладно, до сих пор ты все еще цел.

— Чисто случайно.

— Все отлично, мой мальчик. Будь бдительным. А теперь будет лучше слегка огрубить твои черты лица и чуть-чуть удлинить глаза. Может посадить на нос бородавку? Нет? Тогда может сделать шрам на щеке? Да, пожалуй, не помешает…

— Ты не назовешь мне своего имени?

— Оно вряд ли тебе о чем-нибудь скажет, но знание моего имени может в дальнейшем принести мне много хлопот.

Поль пытался оживить драконово пятно, надеясь, что маскировка убережет и скроет его пульсацию от постороннего внутреннего зрения. Казалось человек не среагировал на пульсацию пятна. Поль заставил энергию пробежать вниз и вверх по правой руке, освобождая ее от паралича. Затем высвободил шею. Он мог немного повернуть голову… Лучше все оставить как есть. Он понял, что слишком сложно сымитировать подобную подделку.

— Теперь они все думают, что ты из Хейделберга…

— Что, — спросил Поль, — как ты сказал?

— Ты знаешь, хороший колдун знает и о других местах…

Поль заставил энергию циркулировать по всему телу, преодолевая паралич. Он создал петлю круговым движением руки и, выбрав момент, выбросил лассо из серой нити. Она обвилась и обхватила запястье незнакомца. Сжимая его нитью, он начал натягивать ее, одновременно вставая на ноги.

— Я снова повторяю свой вопрос, — заявил он.

— Глупейший из Одержимых Магией! — ответил незнакомец.

Нить, словно живая, скорчилась в руке Поля, затем будто электрический ток обжог его руку. Драконово пятно горело словно в огне. Он открыл рот, чтобы закричать. Но звук застрял в его горле.

— Тебе везет, — последнее, что он услышал. Затем шквал мыслей обрушился на его мозг и он провалился в небытие.

Утренняя заря лишь слегка раскрасила облака на востоке, когда он открыл глаза. Его разбудили голоса слуг Ибала, они паковали и собирали вещи, готовясь снова в путь. Поль поднял руку и по дрожанию пальцев пытался определить много ли он вчера выпил…

— Ты кто? Где Поль?

Он повернулся и увидел Маусглова, стоящего руки в боки и непонимающе таращившего глаза.

— У меня на щеке есть шрам? — спросил он, дотрагиваясь пальцами до него.

— Да.

— Слушай мой голос. Не узнаешь его? Седая прядь тоже исчезла?

— Ой… да. Теперь вижу. Зачем этот маскарад?

Поль встал и принялся собирать вещи.

— Я тебе все расскажу, когда мы будем одни.

Он обыскал все вокруг в поисках следов ночного посетителя, но место было гористым и совсем не сохранило следы. Следуя за процессией Ибала, Маусглов немного отстал, затем указал на группу путешественников и прошептал, не разжимая зубов.

— Ты постарался? — спросил он.

Три жующих кролика равнодушно ползали в кустах.

Покачав головой, Поль пошел вперед.

Часть III

Это было не скромное представление для начала. Это было много больше: зрелища и звуки — все новшества, с которыми мы столкнулись вне Рондовала. Первые дни я все время парил возле Поля, облетая его со всех сторон, пропуская сквозь себя все, что входило в поле его зрения, знакомясь с новыми явлениями и их законами. Перемещаясь в след за Полем, я обнаружил, что путешествие способствовало моему расширению, я разрастался в размерах, охватывая все больше территории. Моя маленькая шутка. Я понял, что мое растяжение в пространстве — отчасти ответная реакция все увеличивающееся число новых вещей, сущность и естество которых я поглощал, продвигаясь все дальше и дальше. Растения впитывались мной так же хорошо, как и животные, хотя последние мне были более симпатичны. Частично это соответствовало законам Бойля и Чарльза, о которых я узнал, подключившись к мозгу Поля, в один из вечеров, когда он предавался воспоминаниям об университетских днях. Со всей прямотой и честностью я все же не стал причислять себя к газу. Хотя и почерпнул кое-что для объяснения своей физической структуры, я не мог четко объяснить свою природу. Мне совсем не свойственна легкость распространения, скорее наоборот, все сопряжено с рядом трудностей. Я двигаюсь и перемещаю себя на заданную территорию исключительно силой воли. Я не знаю как работает весь этот механизм. Однако, я уверен, что мой общий объем увеличивается, а мои способности производить физические явления и предметы постоянно совершенствуются. Я решил относиться к путешествию как к учебе и накоплению опыта. Любое новшество, о котором я узнавал, могло иметь прямое отношение к моему стремлению к индивидуальности и познанию смысла существования.

И я учился новым явлениям, ряд которых был очень своеобразен. Например, когда в ночном лагере появился тот человек, закутанный в плащ, я задрожал от волнения. Словно легкий бриз пробежал внутри меня; низкий звенящий звук заполнил меня и я увидел сияние сотен мерцающих огней. Затем все, включая караульного, уснули. Переливы огней стали ярче, низкий звук снова прокатился по окрестностям. Зная понятие «субъективность», я с всей уверенностью могу заявить, что это была не галлюцинация, а именно то, что я видел и слышал. Затем я с большим интересом наблюдал, как незнакомец изымал из памяти спящих все воспоминания, связанные с Полем. Прислушиваясь к своим ощущениям и анализируя все то, что я усвоил из дуэли Поля с другим колдуном в Рондовале, я понял, что я очень чувствителен к любым проявлениям магии и легко обучаюсь. Я чувствовал, что сам могу сделать подобные изменения. Но у меня не было причин вмешиваться, поэтому я просто наблюдал за происходящим. Несмотря на свои скудные знания о подобных вещах, мне показалось, что этот малый обладает весьма необычной манерой передвижения энергий в разных плоскостях. Да. Внезапно я вспомнил о боли, и это только усилило мои подозрения. Он был необычен и непонятен, но я внимательно следил за всем, что он делал.

Затем он долгое время стоял около Поля, я не знаю, что происходило за внешним бездействием. Теперь он воздействовал совсем другими силами, не такими как мгновение назад, поэтому я не мог понять, что происходило. Что-то спазматически дернулось во мне, когда он прикоснулся к плечу Поля. Я не мог объяснить, что заставило меня, но я придвинулся ближе. Я слышал каждое слово их разговора и видел, как он изменял внешность Поля. Когда он укрывал родимое пятно, я хотел закричать: «Нет! Не смей!» Но, конечно, у меня нет голоса. Процесс маскировки пятна раздражал и злил меня, хотя я и понимал, что оно оставалось в целости под покровом заклинаний, и Поль в любой момент мог избавиться от защитного покрова. Что значила эта моя реакция, почему я вел себя так, я не знал.