Третий брак бедной Лизы - Миронина Наталия. Страница 67

Денис посмотрел на бумаги, потом перевел взгляд на эстамп, висевший на стене напротив. Вид старой гавани не принес облегчения – душа была беспокойна, тело лениво. Тогда его рука потянулась к пульту, и вот уже кабинет наполнился голосами, музыкой, разноцветьем телевизионных картинок. Денис щелкал кнопкой – ни одно изображение не увлекало, скорее раздражало, поскольку требовало внимания, на которое сейчас он не был способен. Наконец перед глазами возникли безмятежные зеленые луга, кто-то за кадром бубнил английский текст, а мелодичный женский голос вкрадчиво давал пояснения на русском. Чужая биография, далекая страна, проблемы монархии-долгожителя – Денис бросил мучить пульт. Неагрессивность повествования его вполне устроила. Сначала он рассеянно смотрел и почти не слушал, но постепенно история завладела его вниманием. «Король, королева, сапожник, портной… Из этой считалочки, безусловно, притягательны образы первых двух. Сказка – всегда заманчива. А уж если сказку помножить на будни – эффект сильнее», – думал Денис, наблюдая, как на экране английский принц скармливает экологически чистую ботву экологически чистым кроликам. Потом тот же наследник престола рисует акварели и бродит по болотам, и вот он уже в мантии и с жезлом. Высокородность появляется и исчезает вместе с этой мантией. Он – наследник, и этот его титул в сочетании с седой плешивостью производит немного нелепое впечатление. И вот принц, мужчина пятидесяти семи лет, знаменитый и влиятельный, ведет под венец женщину – свою ровесницу, которую любил всю жизнь, которой остался верен, несмотря ни на какие условности своего и ее положения. Денис вдруг подобрался в кресле – кадр, где эта пара выходит из мэрии, был сильнее, чем всё, что показывали до этого. Трогательное счастье двух зрелых людей, одержавших победу над временем, законами, молвой, родней и собственным тщеславием… «Он ведь мог жениться на любой! Красивой, молодой, успешной! Он мог повести под венец такую, что все вокруг бы только завидовали. Он мог вообще не жениться – а быть беспечным холостяком, без обязательств! А он женился на ней… Он выбрал ее!» Денис выключил телевизор.

«Слава богу, я – не принц. И мне не пятьдесят семь лет. Я существенно моложе, богат, почти свободен – хватит себя обманывать, наш брак распался, и я вроде нравлюсь женщинам. Следует ли из этого, что я могу бездумно и по-барски воспользоваться преимуществами положения?! Или я имею право на то, что не дает мне покоя все это время? А что мне не дает покоя? – Денис встал и походил по кабинету. – А мне не дают покоя те самые мохнатые носки».

Он понимал, почему она запретила звонить и не хотела встречаться, он понимал ее опасения – перед его глазами было множество примеров «неравных» браков, мезальянсов, просто мимолетных связей. Общество скабрезно подмигивает, жаждет сплетен и диктует моду на юных жен.

– Я уважаю «антиквариат», но предпочитаю им не пользоваться, – цинично и глумливо говорил один его знакомый о своей сорокалетней жене, которую бросал ради молодой и красивой подруги.

Впрочем, ту самую глумливую улыбочку стерли с его уст очень быстро. Жизнь оказалась нервной, с постоянной оглядкой – то ли изменит, то ли миллион украдет, то ли бросит в болезни.

Опыт, удачи, победы делают человека требовательным. На вершине успеха ты пытаешься отшлифовать свою жизнь со всех сторон, не подозревая, что делаешь таким образом ее хрупкой и недолговечной. На вершине успеха ты порой пренебрегаешь памятью и теряешь мужество заглянуть в будущее. На вершине успеха ты обкрадываешь себя, пытаясь уложиться в предлагаемую, освоенную другими схему. И только очень немногие уважают связь времен и не отделяют себя прежнего от себя настоящего. Это «не потеря себя» помогает правильно оценить то, что они встречают на своем пути.

Тридцативосьмилетняя женщина с идеальным овалом лица, алебастровой кожей и серыми глазами – это настоящее сокровище, которое Денис разглядел и… влюбился. Количество взлетов и падений, поражений и побед было у них примерно одинаковое. Это обстоятельство делало их равноправными партнерами, а душевный опыт обоих рождал союз людей, сплоченных в радости и горе. У этих двоих была масса преимуществ. Любовь – как сознательный выбор. Зрелость – как привилегия и достоинство. Равенство лет – как залог душевного покоя и комфорта… Все это у них было, и они не имели право быть несчастливыми. Оставалось только каждому осознать право на счастье!

Денис секунду помедлил, а потом набрал телефон своего секретаря:

– У меня личная просьба – помогите найти Чердынцеву! Она не отвечает на мои звонки!

…За неделю до их возвращения в Москву на зеленые холмы упал дождь. Казалось, вся местность погрузилась в огромный аквариум – вода была везде. Ксения по-прежнему убегала на свои занятия – курсы, на которые она ходила, включали не только английский, но и литературу, историю. После обеда дочь рисовала – это новое увлечение поглотило ее, и Лиза уже стала опасаться, что музыка с живописью конкурировать не сможет. Натягивая ярко-желтые резиновые сапоги и такой же канареечный дождевик, дочь назидательно произносила:

– Ты никуда не ходи! Простудишься. Побудь дома – полистай книжку, телик посмотри – у них много каналов, там и фильмы твои любимые старые показывают, и музыку можно послушать.

Лиза махала рукой – ей самой ужасно хотелось погулять под дождем. Тепло одеться, взять зонт и бродить по дорожкам между низкими оградами. Воздух здешних мест был пропитан духом стародавних времен – огромный замок, низенькие дома местных жителей, крытые дранкой или старой черепицей хозяйственные постройки. Казалось, что внешне все выглядит так же, как во времена рыцарей, прекрасных дам и коварных шерифов. Но Лиза уже знала, что это обман – только фасады сохраняют прежний облик, а внутри каждого из домов кипит современная жизнь.

Это несоответствие создавало ощущение необыкновенного уюта – глубокая старина оказывалась комфортной. Прелести добавляли сады. Они не были такими правильными и тщательными, как в соседней Англии, в них было больше вольного духа – тут тебе и мох, завсегдатай лесных чащ, и незабвенный вереск, а рядом редкие сорта роз и лилий. Сады здесь были низкорослыми – войлочные вишни, маленькие яблоньки, сливы, похожие на кусты. Все это придавало пейзажу какую-то киношность и игрушечность. Но тут взор падал на холмы, на берег моря, на огромный замок, и становилось понятно, что жизнь здесь всегда была настоящая, суровая, далекая от сусальной романтики. Лизе нравилось здесь, хотя и домой уже тянуло. Так всегда бывает в поездках – первую половину времени, мысленно попрощавшись с домом, забываешь о нем и о делах, которые там оставил. Собственно, в этом и состоит лечебная суть путешествий. Но как только время переваливает за середину, начинаешь и сожалеть о скором отъезде, и томиться от нетерпения увидеть дом. Это душевное противоречие заставляет иначе посмотреть на то, с чем ты расстался. Так произошло и с Лизой. Насладясь покоем этих мест, вкусив долгожданную праздность, она вдруг стала вспоминать то, о чем когда-то запретила себе думать. О последних событиях своей жизни – о встрече с Денисом, о неожиданном повороте в их отношениях, о собственной смелости.

Здесь, далеко от дома, Лиза позволила себе скучать о нем – о человеке не очень знакомом, но ставшем близким. Это в Москве она «замкнула» для него собственное пространство. Замкнула из страха, что влюбится и опять придется делать выбор между собственной жизнью и жизнью с ним. Здесь она пожалела о своем решении и устыдилась своего поступка. Она посмотрела на события глазами другого человека. И она, зрелая женщина, на секунду устрашилась содеянного. Она не испугалась будущих трудностей – она уже почти ничего не боялась. Она испугалась того, что скрыла, лишив другого человека радости ожидания и радости обретения. Она лишила его, быть может, самого главного. Лиза, которая уехала в отпуск, чтобы от всего отдохнуть, вдруг ужаснулась своей ошибке – их было двое, тех, с кем она поступила жестоко. И они оба должны были знать друг о друге.