Неукротимая (СИ) - "Нефер Митанни". Страница 8

- Но, моя королева, быть может, ещё не всё потеряно? – возразила та, имя которой на языке амазонок означало «победа».  – Мы отправим гонцов во все уголки мира и найдём чародея, который поможет тебе самой понести.

- Нет, - отвечала Мариса, качая головой,  – моё бесплодие – это дар. Зачем сносить тяготы материнства, когда можно иным способом заполучить наследника? – королева усмехнулась и продолжала: -  Моя стихия – война и пир, меня вовсе не прельщает стать толстой плаксивой гусыней, - её губы брезгливо изогнулись. -   Если родится девочка, когда-нибудь она унаследует мой трон. Ну, а если судьба не будет милосердной и пошлёт мальчишку, он умрёт по обычаям предков.  Бессмертная Свартши примет жертву. А мы поищем другую претендентку. Пока же решено, я сама подготовлю цветочек! – Мариса засмеялась. – Это будет приятное занятие.

- О, повелительница, - опять заговорила Виджая, - но почему бы вам не обратить ваши мысли на истинную амазонку? Вы не думаете, что наследница может родиться хрупкой, как её мать?

- Ах, моя Виджая, - королева покачала головой, - принцесса станет истинной амазонкой, потому что её взрастим мы. Увы, мы не можем остановить выбор на одной из наших дев. Он не примет ни одну из нас, так, как сможет принять её. Я слишком хорошо знаю Чёрного Дракона, мне ведомы его вкусы. Дитя же, будущая королева, должна быть зачата в настоящей страсти. Не в принуждении, Виджая, не в принуждении… - властительница погрозила указательным пальцем и продолжала рассуждать: - Конечно, я могу воспользоваться чарами, как пользовалась ими до сих пор. Но по завету Свартши  зачатие наследницы престола Великой Амазонии должно происходить в истинной страсти. Сейчас его память чиста, словно свежий лист пергамента, а его вожделение доведено до крайности. Если сейчас он увидит эту прелестницу, семя взыграет в нём. Его будет много, и оно даст прекрасные всходы.

- Но, моя королева, - опять вступила Виджая, - а как же священный обряд зачатия? Неужели вы откажитесь от него?

- Конечно, нет! – твёрдо отвечала Мариса. - Обряд совершится по всем правилам. Твоя королева будет участвовать в ритуале, поэтому, милая Виджая, не тревожься – мы не нарушим завет богини. Ступай, прикажи отвести  девушку в мои покои, - распорядилась она.

С поклоном удалилась привыкшая побеждать. На её правильных чертах застыло странное выражение, словно какая-то затаённая мысль не давала покоя амазонке. Подозвав к себе прислужницу, она что-то шепнула ей на ухо.

***

Пушпу вели по длинной узкой лестнице, ведущей в подземелье. Сырой воздух пах плесенью. Вокруг было так темно, что, если бы не свет тусклого фонаря, который несла амазонка, девушка просто не смогла бы двигаться в этом затхлом, замкнутом пространстве, никак не походившем на великолепие самого дворца, возведённого рабами-ремесленниками. Сами амазонки умели только воевать. Но из разных концов света они захватывали или покупали в рабство искусных мастеров, которые создавали всё богатство города дев-воительниц. Убранство королевского дворца сияло от золота и драгоценных камней, ослепляло полированным мрамором, а здесь, в подземелье, всё походило на саму преисподнюю.

- Куда меня ведут? – осмелилась спросить Пушпа у стражницы-амазонки.

- Молчи, если тебе дорога жизнь, - был ей ответ.

И вдруг её резко толкнули в сторону, в тёмный провал в стене. Она упала и едва успела подняться, как поняла, что за ней захлопнулась тяжёлая дверь. Темнота поглотила деву. Ужас сковал её так, что она не имела сил даже закричать, у неё перехватило дыхание. Девушка с детства боялась темноты и замкнутых пространств. И сейчас едва не потеряла сознание от охватившего её страха. Но ей нельзя было лишаться сил, в её положении это было бы роскошью. Она должна, должна двигаться! Во что бы то ни стало! Вопреки страху.

Он потерял счёт дням. По ощущениям, прошла целая вечность. Хотя он точно знал, что когда-то был другим человеком. Единственное, что владело им изо дня в день – желание. Он хотел встречи с женщиной, жаждал напиться ею, как истомлённый путник в пустыне жаждет испить воды. Она приходила к нему во снах, маня улыбкой.  Он брал её, как голодный зверь, грубо вонзался восставшим фаллосом, врывался в тесные недра. Она кричала под ним, извиваясь, царапала его плечи, старалась вырваться. Но вскоре затихала, покоряясь его натиску, и уже старалась двигаться в унисон. Он ощущал, как стройные длинные ноги сжимают его талию. Их языки сталкивались в неистовом противоборстве поцелуя. Но всякий раз он просыпался, не взойдя на вершину.

Дхирам пришёл в себя от скрипа обитой железом двери. И вмиг опять всё стихло. Однако – он это понял по едва уловимому дыханию - в его темнице кто-то был. Хорошо, что сегодня он не подвешен на цепях, хотя его руки в оковах, но он сможет защищаться, если к нему подослали убийцу. Цепь была достаточно длинной. Уловив осторожное движение, он кинулся туда и схватил вошедшую женщину. Она вскрикнула и попыталась вырваться, забившись в тисках его рук, но он зажал её рот ладонью и пригвоздил девушку к стене.

- Молчи, - прохрипел он, - иначе я сверну тебе шею.

Она попыталась что-то ответить, но он не хотел слушать. Он хотел её. Прикосновение к упругому юному телу разбудило в нём зверя. А ещё её запах! Он сводил с ума, заставляя терять самообладание. Второй рукой мужчина рванул ворот шёлковой туники. Разорвав ткань, принялся мять маленькие груди. Она дёрнулась и укусила его в ладонь, которая зажимала ей рот.

- Ах, ты тварь! – вскипел Дхирам и впился в её рот.

Он укусил её до крови.  Девушка вскрикнула, и он почувствовал, как по её лицу потекли слёзы. Она вырывалась, царапая его ногтями, но сопротивление ещё больше заводило его. Вот она, амазонка, барахтается под ним, как обычная девка из таверны. Его буквально трясло от вожделения.  Он содрал с неё остатки одежды, прижал к холодной каменной стене, раздвинул стройные бёдра и одним резким движением насадил на себя. Дикий душераздирающий крик потряс стены подземелья. И сразу его добыча затихла и повисла на нём.

-Дьявол! – выругался он.

Дхирам почувствовал, как ворвался в нетронутое маленькое лоно, и кровь потекла по его чреслам. Он вышел из неё и осторожно опустил на солому, сваленную в углу. Оторвав лоскут от изорванной туники, принялся вытирать ей бёдра. Судя по её одежде и хрупким формам, она не амазонка, а обычная рабыня. Впрочем, не обычная. На ней красивые одежды. Но главное - он никогда не встречал такой нежной кожи. Гладкая, как мрамор, и бархатистая, как лепестки розы. Под его ладонями её груди оживали, он ощутил, как напряглись соски. О, нет! Это выше его сил! Её тело, отвечавшее вопреки её воле на его ласки, лишило его последних остатков самообладания. Склонив голову, он осторожно скользнул языком по сосочку. Потом охватил его губами и принялся сосать. Он жадно сжимал губами этот напрягшийся бутон, ласкал его языком и втягивал в себя, будто надеялся вкусить молочное блаженство.

Вдруг она пришла в себя и, застонав, дёрнулась.

- Не бойся, - хрипло промолвил он, отрываясь от сладкого соска, - я не сделаю больно…

Слабый закатный луч пробился в крохотное оконце и упал на лицо Пушпы.

- О, святой Дамиан! – выдохнул Дхирам, придя в себя.

Только сейчас он увидел её глаза. Широко распахнутые, переполненные через край слезами, они смотрели на него с выражением неизъяснимого ужаса. Её лицо, бледное, с искусанными им пухлыми губами, было ему знакомым. Он где-то уже видел этот нежный овал подбородка, трогательные, почти детские щёки, с тенью длинных ресниц, лежащих на них, и маленький прямой нос. И вдруг в его сознании словно вспышка, возникло имя – Констанция. Её зовут Констанция!