Школа в лесу - Смирнова Евгения. Страница 29
— Нельзя, нельзя.
— А мою поставите на выставку?
— А мою?
Все приставали к Марье Павловне и доказывали, что им нужны чистые тетради, потому что в старых только два листа осталось, и бумага шероховатая, и чернила расплываются, и поневоле грязь получается.
Они так умоляли, так умильно смотрели на Марью Павловну, что она не выдержала и согласилась.
Дежурный роздал новые тетради из глянцевой белой бумаги, и ребята, склонив набок голову и затаив дыхание, выводили ровненькие буквы, потому что каждому хотелось попасть на выставку.
Марья Павловна через день приходила по вечерам заниматься с отстающими. Зоя не пропустила ни одного раза, а писала так старательно, что вот уже несколько дней тетрадь ее стояла на выставке в ряду других, и Зоя даже в перемену забегала взглянуть на нее.
Ведь скоро приедет папа. Ради этого стоило постараться.
Мартышка, закрыв глаза, сидела в углу и повторяла таблицу умножения.
— Семью семь — сорок девять, семью восемь — пятьдесят шесть, — шептала Ида, раскачиваясь, как китайский болванчик.
— Семью девять… семью девять… Сорока, сколько семью девять? Все время забываю.
— Шестьдесят три, — рассеянно ответила Сорока, просматривая старые задачи.
— Вот бояки! — презрительно сказал Занька. — Чего тут бояться? Главное — только понять задачу.
— А как ее понять, если она трудная?
Наутро Марья Павловна дала контрольную.
У Зои внутри что-то дрожало. Она прочитала задачу и ничего не поняла. «Не решить».
И вдруг вспомнила, что на-днях решала очень похожую задачу. Она писала лихорадочно, торопливо, будто ее подгоняли. Ответ сошелся.
«Решила?» спросила ее глазами Мартышка, и глаза у нее были печальные, потому что она забыла, сколько будет злосчастные семью девять, и умножение никак не получалось.
Зоя посмотрела торжествующе и радостно. «Решила!» кивнула она головой.
Занька вертелся, как на раскаленных углях. Задачу он сделал очень быстро, а сейчас ему хотелось подсказать Чешуйке, который пыхтел, ковырял в носу, грыз карандаш и что-то мазал в тетради.
Ясно, задача не выходила. Но Марья Павловна стояла рядом, и подсказать не удавалось.
У Мартышки закапали слезы. Она никак не могла вспомнить, сколько будет семью девять.
— Шестьдесят пять, шестьдесят восемь… — шептала она. — Нет, не то!
Половина ребят сдали контрольную и вышли из класса. Вот и Эмма с Сорокой положили тетради. Зоя в последний раз проверяла задачу. Вдруг она услышала шопот.
— Сколько семью девять? — спрашивала вспотевшая, несчастная Мартышка.
Зоя начертила в воздухе огромные «шесть» и «три». Мартышка закивала, засмеялась от радости. Через пять минут она тоже сдала тетрадь и вместе с Зоей вылетела в коридор.
Перед звонком вышел запаренный Чешуйка.
— Ну что, ну что, Чешуйка? — подскочил Занька.
— Чуть не засыпался.
— Эх ты чудило! Ты почему ноль-то не снес? Уж я тебе показывал, показывал знаками, а он не видит!
— Да я и забыл про ноль. А потом вспомнил и вышло.
— А у меня никак не делится. Смотрю, а я вместо пяти два написала.
— А мне Зоя подсказала, — радовалась Мартышка.
— Кто еще остался, Чешуйка?
— Тройка пыхтит. Он там чего-то напутал. Да еще Лерман, бедняга.
За контрольную Зоя получила «отлично». С сияющими глазами она показала тетрадь Тонечке.
— Умница, Зоечка, слово держишь. Я говорила, стоит только позаниматься, — сказала Тонечка просто и серьезно, как старший товарищ.
Глава тринадцатая
Занятая радостными мыслями, Зоя совсем забыла о мачехе. Зато Чешуйка и Занька часами терпеливо рыскали по парку и измеряли веревочкой попадающиеся следы, но подозрительная женщина не приходила.
Однажды Занька строгал брусок в мастерской. Он обсыпался опилками и утопал в ворохе пахучих стружек. Кто-то засвистел пронзительно, тревожно. Занька кинулся к окну. Чешуйка размахивал руками. Занька отбросил брусок и рубанок, выскочил в окно и помчался, соря стружками.
Чешуйка потащил его в чащу.
— Выследил! Она из живого уголка вышла. Только бы не упустить!
Они чуть не сбили с ног маленькую первоклассницу Лялю. Она несла птицам чашечку с коноплей.
— Ой! — испуганно вскрикнула Ляля, рассыпав зерна.
Но ребята мчались дальше, как резвые кони. Ляля вздохнула, собрала коноплю и пошла в живой уголок. Ее две птички сидели в отдельной клетке скучные и нахохленные. Они не прыгали по жердочкам и не стали клевать коноплю.
— Бедные, — сказала Ляля, — вам, наверное, погулять хочется.
Она немножко подумала, потом вынесла клетку и раскрыла дверцу. Птички сначала не заметили раскрытой дверцы, потом одна робко высунулась, повертела головкой и выпорхнула, за ней другая. Они покружились над домиком и улетели в лес.
«Скажу потом тете Соне: птички заболели, и я их выпустила», решила Ляля и забросила клетку в угол.
Только что она ушла, как в уголок влетели Занька и Чешуйка.
— Ничего не пропало? Смотри хорошенько, — скомандовал Занька.
Осмотрели все клетки.
— Все цело! А где снегири? — вдруг спохватился Занька.
Они обшарили все углы, потом посмотрели друг на друга.
— Эх, упустили! Она за снегирями приходила.
— Ничего, — сказал Занька, — она теперь, наверное, за свинками придет.
В теплом вечернем воздухе плясали столбы мошкары, квакали крикливые, беспокойные лягушки в соседнем пруду. Тянуло в лес, на реку, и совсем не хотелось сидеть за партами.
Наконец-то уроки кончились. Заканчивалось и школьное соревнование. Ближе всех к пику Сталина стоял Зоин пионер в зеленой рубашечке. Ему оставался один уступ, один день, чтоб добраться до флажка. Третий отряд без конца бегал смотреть, там ли пионер.
Зоя волновалась вместе со всеми. Их отряд получит знамя. Завтра будет вечер, и…
Занятая этими мыслями, Зоя взяла чашечку с молоком и пошла кормить Мика. Издали она увидала, как крались по лесу Сорока, Мартышка, Эмма, Занька и Чешуйка.
Мик попил молока и выбежал на травку. Перед ним вилась желтая бабочка. Он погнался за ней, стараясь поймать и придавить ее своими толстыми лапками.
— Мик, Мик! — звала Зоя.
Котенок завернул за домик… и попал в цепкие руки женщины. Она выросла как из-под земли. Мачеха! Зоя задрожала и остановилась с протянутыми руками. Мик пищал и вырывался.
— Ну! — Она передвинула папироску в угол рта. — Подойди ко мне, не будь дурочкой, — сказала нетерпеливо мачеха.
Зоя подвинулась на два шага.
— Иди за мной.
Оглянувшись по сторонам, мачеха быстро зашагала, а в ее руках барахтался и пищал Мик. Зоя в отчаянии шла сзади. Ох, если бы Мик вырвался!
Они углублялись в парк. Далеко за деревьями мелькнула синяя майка. Это Занька вел свой отряд. Наморщив лоб, он измерял веревочкой чьи-то следы на примятой траве. Из-под рук у него выскользнула ящерица. Сорока погналась за ней и совсем было схватила ее за хвост, но ящерка увернулась и пропала под поваленным гнилым стволом.
Недалеко во мху лежало что-то белое.
— Ой, — услышали ребята удивленный крик Сороки, — я что-то нашла!
Ребята прибежали на лужайку. Сорока развертывала бумагу.
— Ящичек!.. — Вдруг она побледнела и пролепетала еле слышно: — Ой, это… это… динамит!
— Не бросай, взорвется! — предупредил Занька.
— Я боюсь, — захныкала Сорока.
Она стояла неподвижно, как статуя, и держала на вытянутых руках железный ящичек с надписью: «Динамит».
Ребята испуганно переглядывались. Вдруг ящик взорвется и разнесет Сороку на тысячу кусочков?
— Брось его изо всех сил и беги, — в отчаянии сказала Мартышка.
— Ой, нет! — запищала Сорока.
Тогда Занька, стуча зубами, двинулся спасать Сороку. Он медленно приближался, не спуская испуганных глав с динамита. Взял металлический заржавевший ящичек в дрожащие руки и стал тихонько опускать. Ребята затаили дыхание. Ящичек бесшумно улегся на мягкий мох.