Бедная маленькая стерва - Коллинз Джеки. Страница 35

Впрочем, поразмыслив, он пришел к выводу, что Кэти не так уж хороша, как ему показалось сначала. Слишком молодая, слишком вертлявая и почти по-детски непосредственная. Ее тонкий голосок с отчетливым британским акцентом теперь казался ему писклявым и раздражал не хуже попавшего в ботинок камешка, к тому же Кэти, похоже, грызла ногти.

Отвратительно и негигиенично!

Рамирес продолжал вещать прописные истины, и Грегори с тоской подумал о том, что ему вряд ли удастся спастись бегством прежде, чем эта нудная лекция о подростковой преступности не закончится.

Кэти же, напротив, была в полном восторге от банальностей, которые изрекал бывший преступник, а ее муж — придурок в джинсах еще более тесных, чем у жены, — не переставая щелкал затвором фотоаппарата. Грегори оставалось только смириться со своим положением и, по возможности, сохранять на лице внимательное озабоченное выражение. Это было нелегко, но он старался изо всех сил.

Когда же Рамирес наконец заткнется?

«Это опять я. Ты где? — гласила очередная эсэмэска, которую Кэролайн отправила Денвер. — Позвони мне как можно скорее. У меня очень важные новости!»

Потом Кэролайн еще раз проверила автоответчик, но Грегори не звонил. Что ж, он ведь предупреждал, что воскресенье всегда посвящает детям. И все же, принимая во внимание новости, которые она ему сообщила, Кэролайн полагала, что вправе рассчитывать хотя бы на один короткий звонок или текстовое сообщение. Это же такой пустяк; неужели Грегори не может выкроить ни одной минутки, чтобы сказать ей два слова?

Нет. Наверное, нет. И дело, конечно же, не в том, что он ужасно занят. Просто он так увлекся общением с детьми, что позабыл обо всем на свете. Кэролайн всегда знала, что Грегори — прекрасный отец, вот только с женой ему не повезло. Но когда он разведется со своей Эвелин, он, конечно же, станет отличным отцом для ребенка, которого она носит в своем чреве.

Уйти от Нелли ей удалось не без труда. Старая актриса любила поболтать, а ведь до этого Кэролайн пришлось долго общаться с Керри, так что день у нее выдался явно не самый легкий. Ну а если говорить совсем откровенно, то Кэролайн чуть не с самого утра ждала, когда же наступит понедельник и она снова сможет увидеться с Грегори. Без него ей и белый свет был не мил, поэтому только Кэролайн и радовалась, что воскресенье заканчивается. До наступления следующего дня оставалось всего несколько часов, и она собиралась скоротать это время, мечтая об их с Грегори общем счастливом будущем.

Разве это плохо — мечтать о том, что непременно сбудется?

Спасение явилось Грегори в образе двух молодых мексиканцев или пуэрториканцев, которые, расталкивая толпу, приблизились к Рамиресу и о чем-то быстро заговорили с ним по-испански. Грегори не понимал ни слова, но, если судить по тому, как они орали и размахивали руками, случилось что-то экстраординарное.

Рамирес старался сохранять спокойствие, но по нему было видно, как он разозлен и взволнован. Какое-то время спустя он не выдержал и тоже начал кричать.

«Что, черт побери, здесь происходит? — подумал Грегори. — Кто эти двое?»

Впрочем, по большому счету, его это не интересовало. С куда большим воодушевлением сенатор поглядывал в сторону входных дверей, прикидывая, не уйти ли ему, пока ожесточенный спор между Рамиресом и двумя пришедшими парнями не превратился в драку, а то и во что-нибудь похуже. По-испански сенатор не знал ни слова, однако этого и не требовалось: одного взгляда было достаточно, чтобы понять — еще немного, и трое латиносов вцепятся друг другу в глотки. Слушатели, надо полагать, тоже не преминут принять участие в побоище.

Потом взгляд Грегори упал на Кэти. Журналистка смотрела на происходящее раскрыв рот, а ее муж продолжал увлеченно фотографировать, пока один из латиносов не показал ему средний палец и не проорал:

— Спрячь свой гребаный фотоаппарат, пока я не засунул его тебе в твою гребаную белую задницу!

Значит, подумал Грегори, парни все-таки знают английский.

Пока латиносы продолжали выяснять отношения с Рамиресом, Кэти осторожно приблизилась к Грегори.

— Вы говорите по-испански, сенатор? — спросила она шепотом.

— Нет, — отозвался он, полной грудью вдыхая исходящий от нее цветочный аромат духов. — А ты?

— Не очень хорошо, но главное я поняла. Эти трое ссорятся из-за наркотиков — из-за какой-то сделки, которая сорвалась… Или там случилось еще что-то непредвиденное. Короче, эти двое утверждают, что Рамирес задолжал им крупную сумму, и требуют заплатить, а не то он пожалеет.

— А что говорит на это Рамирес?

— Говорит, чтобы они убирались.

— Но они не слушаются?

— Нет. — Кэти покачала головой. — Мне кажется, один из этих двоих — тот, что в красной бандане, — приходится ему братом.

Не удержавшись, Грегори бросил взгляд на парня, о котором говорила Кэти. Он был одет в привычную униформу уличной шпаны — безразмерную футболку, мешковатые джинсы, сидевшие так низко на поясе, что казалось — еще немного, и они свалятся, и не зашнурованные желто-черно-голубые кроссовки. С шеи парня свисал большой золотой медальон на длинной цепочке, а руки от пальцев до локтей были сплошь покрыты татуировками. Парень действительно внешне был похож на Рамиреса, хотя сейчас его лицо побагровело и было искажено яростью. В отличие от брата, Рамирес держал себя в руках, хотя было видно, что внутренне он тоже кипит.

Тем временем муж Кэти спрятал фотоаппарат («От греха подальше!» — не без злорадства подумал Грегори) и с видом собственника схватил жену за руку.

— Пора сваливать, — сказал он. — Кто знает, чем это может обернуться.

— Идемте с нами, сенатор, — предложила Кэти, и ее глаза чуть расширились от страха. — Нет, правда, идемте… Мало ли что…

Разыгрывать перед этими двумя британцами неустрашимого ковбоя вовсе не входило в планы Грегори.

— Прекрасная идея, — согласился он, мысленно проклиная Эвелин, втравившую его в столь сомнительное мероприятие. — Ступайте вперед, я за вами.

Как только они вышли на улицу, муж-фотограф тотчас запихнул Кэти в пикап, который в нарушение всех правил был припаркован во втором ряду прямо перед дверью. Даже не дав жене толком попрощаться с сенатором, он рванул с места и исчез за поворотом. Грегори, несколько ошарашенный подобным поворотом дела, остался стоять на заплеванном тротуаре.

Пропало воскресенье — таков был неутешительный вывод, к которому он пришел.

Грегори уже шагал к тому месту, где оставил свой автомобиль, в надежде, что машина все еще на месте и что с нее не свинтили все сколько-нибудь ценное, когда позади него послышался шум. Обернувшись, он увидел, как два молодых латиноса, которые ссорились с Рамиресом, выскочили из дверей центра и помчались прочь. За ними показался и сам Рамирес. Он бросился следом за парнями, и тут из-за угла вывернул ржавый, побитый автомобиль. Взревел двигатель, потом что-то громко хлопнуло — один, два, три раза… Грегори не сразу понял, что это выстрелы. В следующее мгновение что-то с жужжанием ударило его в висок, и он ощутил, что падает… падает… падает.

Потом все провалилось во мрак.

Глава 20

БОББИ

— Мне почему-то кажется, что для тебя это просто игра, — сказал Бобби, с некоторым опозданием осознав, что попал прямо в расставленную Зейной ловушку.

Певица приехала к нему на квартиру с намерением затащить его в постель, и именно там он в конце концов оказался. Почему бы нет? Зейна была дьявольски соблазнительна и сексуальна, к тому же он давно ее желал. О чем тут было рассуждать?! Вот только почему, в конце концов, он чувствовал себя, словно школьница, уступившая кавалеру на первом же свидании? Быть может, его задело то, что именно Зейна уложила его в постель и трахнула, хотя все должно было быть ровно наоборот?

Как бы там ни было, Бобби был очень зол на себя.

— Игра? — переспросила Зейна, слегка приподнимаясь на локте, так что ее прекрасные волосы рассыпались по широким плечам. Она была обнажена, и Бобби невольно залюбовался ее смуглой, блестящей от испарины кожей и сильным гибким телом.