Рок. Лабиринт Сицилии - Швец Юрий. Страница 66
При их входе юноша медленно перевёл на них взгляд. Узнав Карталона, он стал силиться что-то сказать, но Карталон сделал ему знак, положив на его пересохшие губы свою ладонь и одобрительно улыбнувшись:
– Не говори ничего, храбрый юноша! Ты вчера совершил подвиг, без страха сражаясь с безжалостным убийцей самого зловещего, самого безжалостного культа, существующего когда-либо на земле! Эти убийцы не знают жалости и вряд ли пощадят кого-то! Убийство для них как вдох и выдох. Они с удовольствием жгут детей и вырезают сердца своим врагам. Но на короткое время ты вогнал в его глаза страх, когда твое копьё резало воздух возле его плоти! Ты дрался великолепно! И если бы у тебя было больше опыта, то ты, несомненно, одолел бы его! Я знаю, ты проиграл из-за какой-нибудь подлой хитрости, на которую способны эти звери. Но сейчас ты должен взять себя в руки, собрать всю волю в кулак и выйти из тумана смерти на дорогу выздоровления, устремив все свои помыслы только в этом направлении! Я знаю, ты сможешь, и ухожу с верой в это! Не подведи меня!
Карталон одобряюще положил свою руку на волосы юноши и широко, успокаивающе улыбнулся ему.
Харикл что-то шептал губами… Феофан припал ухом к его губам и какое-то время слушал, потом выпрямился и произнёс:
– Он хочет, чтобы ты взял его шлем, как подарок! Он сказал: «Пусть он защищает тебя в твоём нелёгком пути всю жизнь. От всех врагов рода Баркидов!» – Феофан подал Карталону красочный шлем спартиата.
Карталон посмотрел на Харикла, тот моргнул, подтвердив слова Феофана. Карталон взял шлем в свои руки – это был крепкий шлем, несомненно, принадлежащий в древности одному из царей Спарты. Он защищал голову носившего его, наглухо закрывая её со всех сторон. В то же время, имея широкую глазную прорезь, он обладал хорошими прямым и боковыми обзорами.
– Спасибо, храбрый юноша! Я принимаю твой подарок, подаренный со столь хорошими пожеланиями! Обещаю не снимать его ни в одной из битв, предстоящих мне! Но мне пора!
Карталон вышел в главный коридор дворца и пошёл по нему к выходу из дворца, но, не доходя до него, нырнул в один из потайных ходов, показанный ему Феофаном накануне… Он выскользнул из дворца в заросли тенистых аллей…
«Так, – подумал он, – вчера они были здесь, посмотрим…»
…Народ, собравшийся в Акрополисе, прятался от дождя под натянутыми навесами. Гром, сопровождавший проливной дождь, должен был разогнать горожан и гостей хотя бы с улиц. Но люди не расходились, обсуждая вчерашние события и справляясь друг у друга о состоянии здоровья храброго спартанского юноши. Гости турнира и участники, проигравшие свои бои, не разъезжались с острова, ожидая финала драмы…
Царь Акрон прибыл на трибуны вместе с гостями. Тоган, бывший в их числе, рассадил своих воинов поближе к царской трибуне. Сам он вместе с двумя воинами сел рядом с Сибиллой. Акрон, ввиду отсутствия Карталона, взял на себя обязанности кавалера и посадил Сибиллу рядом с собой. Сибилла оглядывала присутствующих у арены в надежде увидеть Карталона, но не находила его. Около арены и везде, в доступных для глаз местах, его не было!
Прозвучали трубы, возвещающие о том, чтобы противники приблизились к центру арены. Из толпы, которая сновала у края трибун, вышел человек в длинном балахоне с закрытым капюшоном лицом. Следом за ним вышли два точно так же одетых пилигрима. Подойдя к арене, первый сбросил балахон и оказался Менноном. Под плащами его спутников угадывались перекинутые через плечи мечи.
Меннон вышел на арену. В это время Акрополис озарила ярко сверкнувшая молния, сопровождаемая почти одновременно громовым раскатом. Весь Акрополис в страхе вжал голову, люди давно не видели грозы такой силы. Зевс витает над облаками и островом, явно метя в кого-то своим копьём! Дождь припустил с новой силой, как бы смывая грязь с мишени Зевса для более точного попадания…
Трубы вновь вызывают второго противника.
Весь Акрополис крутит головами, но Карталона нигде не видно. Акрон вопросительно смотрит на Сибиллу. Сибилла на Акрона… Тоган, находясь сзади с определёнными обязанностями, тоже крутит головой, пытаясь найти кого-то…
– Царь! Это так ваше слово выполняется на деле? Я выполнил своё слово, подарив трижды ненужную жизнь этому спартанскому выскочке! А слово царя оказалось пустым звуком?! Вы не смогли обеспечить явку на поединок трусливого карфагенянина, носящего столь громкое имя!
После этих слов многие из воинов Карталона вскочили в ярости со своих мест, желая броситься в бой с хвастливым Менноном.
– Ну, где же ваш вождь? Эта жалкая трусливая собака, – Меннон чувствовал себя титаном на этой арене, – прячется в кустах мимоз!
Эта насмешка ещё больше разъярила воинов Карталона, теперь они почти все сбежали с трибун к арене, и только стража отделяла их от Меннона.
– Остановитесь, друзья! – обратился к ним Акрон. – У нас ещё есть время на ожидание. Успокойтесь. Я вас прошу как своих гостей, с которыми делил трапезу!
А Меннон стал ещё больше выкрикивать ругательства, обвиняя всех в трусости и обмане:
– Ваш турнир является сборищем неудачников и трусов! Давайте, выходите на арену! Пока ждём великого воина, я успею отправить к Харону пару его спутников! Мне надоело здесь мокнуть просто так!
Сердце Сибиллы было полно плохих предчувствий. «Где же он? Что с ним? Они ведь могли подкараулить его в тени аллей! И теперь этот, зная всё, бахвалится перед нами! Ведь он ушёл один! Зачем он ушёл один?» – засыпала она себя мучительными догадками.
Вдруг снова страшная молния озарила Акрополис. Её разряд, сопровождаемый страшным треском, у всех на виду ударил в высокий раскидистый дуб, что находился неподалёку на холме Акрополиса. Треск и шипение, сопровождавшие природную дугу, повторил раскат грома необычайной силы! Народ ожидал чего-то ужасного. Дуб разломился под страшным ударом, его отлетевшие щепки с разлома ствола попали даже на арену. Причём, одна из них с силой скользнула по шлему Меннона. Трибуны ахнули. Зевс обозначил свою жертву…
Дуб между тем вспыхнул ярким пламенем, но быстро потух под усилившимся ливнем… Воздух наполнился гарью…
– Вот, даже ваш Зевс устал ждать своего героя, у которого мать была греческой потаскухой! – Меннон совсем потерял голову в своих речах…
– Идёт, идёт! – вдруг послышались крики уличных мальчишек. Они вбежали в Акрополис почему-то со стороны города. Волнение, подобное шуму моря, заполнило воздух Акрополиса… Все встали, обратившись в указанную мальчишками сторону…
Меннон, перестав бахвалиться, повернулся на крики, обнажив меч… Там, где только что кричали мальчишки, почему-то расступался народ, явно давая кому-то дорогу…
К арене приближался Харикл, только на его плечи был накинут белый плащ. На плаще был нанесён рисунок купающегося в морских волнах месяца… Воин шёл не спеша, неся что-то в одной руке… Сам он с головы до ног был забрызган кровью, будто только что участвовал в страшном, жестоком сражении… Воин приближался к арене, а сзади него, в образовавшемся коридоре, среди народа слышался удивлённый, напуганный ропот… Дождь вдруг прекратился. Только далёкие раскаты грома продолжали звучать в тяжёлом, налитом влагой воздухе.
Послышались крики воинов, узнавших в воине в тяжёлом спартанском шлеме своего полководца. Вымпел Баркидов и его походка не оставили в них сомнений. Возглас радости и приветствия огласил Акрополис. Воин приближался к арене, неся в руке странный предмет… Это оказался мешок. Прошедший ливень основательно намочил его, но стекающая струйка из его угла наводила на странный вывод. Она была алой! И из мешка бежала кровь, разбавленная влагой Зевса. Подумав о предметах, лежащих в мешке, люди в страхе отстранялись в сторону… Шлем спартанца был густо забрызган кровью так, что белый плюмаж стал пятнисто-красным, а султан, налитый этим тяжёлым веществом, краями опустился на плечи воина. Плащ на спине воина имел множественные проколы и разрубы и ни у кого не было сомнений, что это сделали мечи противников… Воин остановился возле арены, повернул голову к своим соратникам и глухо, через шлем, голосом, от которого по телу пошли мурашки у стоящих поблизости людей, произнёс: