ОНО - Кинг Стивен. Страница 20

И это был далеко не единственный случай. В течение двух лет, активно сотрудничая с Би-би-си, он неизменно появлялся в баре по субботам. Как он рассказал восхищенному Рики Ли, в субботу в одиннадцать утра он вылетал из Лондона на «Конкорде» и приземлялся в нью-йоркском аэропорту «Кеннеди» в 10.15 опять же утра, то есть за сорок пять минут до того, как вылетел из Лондона. Так получалось из-за разности временных поясов.

— Вот это я понимаю! Воистину путешествие во времени, — поразившись, заметил Рики Ли.

В аэропорту «Кеннеди» Хэнскома ожидал лимузин, на котором он добирался до нью-джерсийского аэропорта «Тетерборо» — путешествие, которое субботним утром обычно занимало не больше часа. Еще не было и полудня, а он без всяких помех уже сидел в кабине своего «Лира» и в 14.30 приземлялся в Джанкинсе. «Если двигаться в западном направлении очень быстро, — рассказывал Хэнском Рики Ли, — кажется, будто день длится вечно». Приезжая домой, Хэнском обыкновенно спал с дороги часа два, затем час беседовал со своим старшим работником на ферме, а затем с секретаршей. Поужинав, он неизменно заглядывал в «Красное колесо» часа на полтора. Он приходил один, неизменно садился у стойки и всегда уходил без спутниц, как и появлялся, хотя в этой части Небраски было множество женщин, которые почли бы за счастье даже снимать с него носки. Вернувшись на ферму, он шесть часов спал, а затем все его передвижения повторялись, но уже в обратном направлении. Клиентов Рики это очень впечатляло. «Может быть, этот Бен Хэнском гомосексуалист», — предположила как-то одна из посетительниц «Красного колеса». Рики посмотрел на нее и обратил внимание на тщательно уложенные волосы, великолепный костюм, несомненно, от модного модельера, бриллиантовые клипсы в ушах и весьма характерный взгляд; он догадался, что эта дама с Севера, возможно, из Нью-Йорка, сюда приехала ненадолго посетить каких-нибудь родственников или, может, старую школьную подругу, очень торопится и хочет, чтобы ее поскорее обслужили. «Нет, — ответил он, — мистер Хэнском не голубой». Дама достала из сумочки пачку сигарет «Дорал» и держала сигарету во рту, сомкнув ярко накрашенные губы. Рики Ли поднес ей зажигалку. «Откуда вы знаете?» — спросила она, слегка улыбнувшись. «Просто знаю», — ответил он. И он действительно не лукавил. Он хотел было сказать, что мистер Хэнском одинокий человек; более одинокого он, Рики Ли, не встречал, но не стал говорить это даме из Нью-Йорка, которая смотрела на него, как на какую-то забавную особь.

Сегодня мистер Хэнском выглядел несколько бледным и раздраженным.

— Здравствуйте, Рики Ли, — сказал он, садясь за стойку, и тотчас замолчал — принялся сосредоточенно рассматривать свои руки.

Рики Ли знал, что Хэнскому предстоит провести ближайшие полгода в Колорадо-Спрингс, где он возглавит строительство Культурного Центра горного штата — большого комплекса из шести зданий, которые предполагается высечь из камня в крутой горе. «Когда этот комплекс построят, люди будут говорить: можно подумать, какой-то великан разбросал свои игрушечные гигантские кубики по огромному лестничному маршу, — рассказывал Бен Хэнском. — Но я думаю, у нас получится. Никогда еще я не брался за такой большой проект. Строить подобные здания чертовски опасно, но я уверен, дело у нас пойдет».

Рики Ли предположил, что мистер Хэнском, возможно, побаивается браться за такое дело, точно актер, испытывающий страх перед сценой. Ничего удивительного в этом нет и ничего предосудительного тоже. Когда у тебя известность и слава, когда ты у всех на виду, есть чего опасаться. А может быть, он заболел, подцепил какую-нибудь инфекцию. В Хэмингфорде как раз была эпидемия гриппа.

Рики Ли достал кружку из бара и потянулся к крану, чтобы налить пива.

— Не надо, Рики Ли, — сказал Хэнском.

Рики Ли в удивлении обернулся, а когда Хэнском оторвал взгляд от своих рук, бармен не на шутку испугался. Судя по виду мистера Хэнскома, его мучил не страх перед ответственным делом и не вирусная болезнь, — нет. У него был такой вид, словно ему только что нанесли страшный удар, а он все пытается понять и никак не поймет, кто нанес ему этот удар.

«Кто-то, видно, у него умер. Он ведь не женат, но у каждого человека есть близкие. Кто-то из них умер. Вот в чем дело».

В этот момент опустили монету в проигрыватель-автомат, послышался голос Барбары Менделл. Она пела о пьянице и одинокой женщине.

— У вас все в порядке, мистер Хэнском?

Бен Хэнском вскинул глаза — они, казалось, постарели лет на десять, а то и на двадцать. Рики Ли с изумлением заметил, что у мистера Хэнскома уже седина в волосах. Раньше он ее не замечал.

Хэнском улыбнулся. Улыбка получилась отвратительной, страшной. Улыбка трупа.

— Нет, Рики Ли. Сегодня, кажется, у меня не все в порядке.

Рики Ли поставил кружку и подошел к Хэнскому. Бар был почти пустой, как бывает по понедельникам в разгар футбольного сезона. Меньше двадцати человек. У двери в кухню сидела Энни и играла в карты с поваром.

— Плохие вести, мистер Хэнском?

— Да, плохие. Из дома. — И Бен посмотрел на Рики Ли, вернее, посмотрел сквозь него.

— Сочувствую, мистер Хэнском.

— Спасибо, Рики Ли.

Он замолчал, и Рики Ли хотел было спросить, не может ли он чем-нибудь помочь, как вдруг Хэнском спросил:

— Какое у вас виски?

— В этой дыре мы подаем «Четыре розы», но для вас найдется и «Дикая индейка».

— Очень мило с вашей стороны, — осклабился Хэнском. — Вы все-таки налейте мне «Дикой индейки» в эту кружку. И знаете что, пожалуйста, до краев.

— До краев?! — искренне удивленный, переспросил Рики Ли. — О Боже! Да мне потом придется выволакивать вас отсюда, а то, не дай Бог, и «скорую» вызывать.

— Сегодня нет, — ответил Хэнском. — Не думаю.

Рики Ли пристально посмотрел в глаза мистеру Хэнскому, надеясь, что тот, возможно, шутит, но не прошло и секунды, как он убедился, что мистер Хэнском и не думал шутить. Итак, он снова извлек из бара пивную кружку, достал с нижней полки бутылку «Дикой индейки». Когда он стал наливать виски, горло бутылки застучало о кружку. Рики Ли неожиданно для себя завороженно смотрел, как льется виски. Он подумал: мистер Хэнском и впрямь похож на техасца, никогда еще в жизни он, Рики Ли, не наливал да и вряд ли когда нальет такую чудовищную порцию виски.

«Вызови «скорую», осел. Он ухлопает эту кружку, а мне потом звонить в Сведхолм, в контору «Паркер и Уотерс», чтобы его увезли на вскрытие».

Тем не менее Рики Ли поставил перед Хэнскомом кружку, наполненную до краев виски. Отец Рики когда-то поучал сына: «Если клиент не в своем уме, но с деньгами, принеси ему и подай все, что он требует, будь то моча или яд». Рики Ли не знал, хороший или плохой это совет, но он знал, что если у тебя бар и ты этим зарабатываешь себе на хлеб, не так-то легко попасться на крючок совести.

Хэнском в сомнении взглянул на лошадиную дозу спиртного, затем спросил:

— Сколько я должен вам за это виски?

Рики Ли медленно покачал головой, не отрывая взгляда от кружки; ему не хотелось смотреть в эти глубокие ясные глаза.

— Не надо, — проговорил он. — Это вам от меня.

Хэнском снова улыбнулся, на этот раз более естественно.

— Да? Ну ладно, Рики Ли. Сейчас я покажу вам кое-что. Меня научили этому в Перу, в 1978 году. Я тогда работал с одним парнем. Звали его Фрэнк Биллингс. Был я вроде его дублера, если так можно выразиться. Фрэнк Биллингс был самым лучшим архитектором в мире, можете мне поверить на слово. У него началась лихорадка и доктора вогнали ему в вену множество антибиотиков, и ни один не помог. Он сгорел за какие-то две недели — умер. Ну а то, что я хочу показать вам, я узнал от индейцев, работавших на строительстве. Там у них есть один горлодер — водка крутая, злая. Стакан хлопнешь — кажется, ничего пошла, все чин чином, а потом вдруг во рту как начнет полыхать, горло дерет сил нет. Но индейцы пьют эту водку запросто, как кока-колу. И знаете, я редко видел, чтобы кто-нибудь из них напивался. А уж о похмелье и говорить нечего — ни разу не видел. Но я сам этим делом не увлекался — даже не пробовал. Но сегодня все-таки попробую. Принесите мне вон те дольки лимона.