Хроника смертельного лета - Терехова Юлия Константиновна. Страница 47

– Нет, не все, – произнес Лежава. – Куда подевались скотч и ампула?

– Обрывок скотча можно спустить в унитаз, – предположил Виктор, – а ампулу…

Он осекся на полуслове.

– Проклятие…

Лежава и Зубов переглянулись:

– Что?

– Ампулу можно разбить… растоптать… и…

– И спрятать среди других осколков… – задумчиво закончил Зубов. – Пойду к экспертам, попрошу провести подробный анализ всего стекла.

Он было поднялся, но полковник остановил его.

– Не ходи, бесполезно, все уже ушли. Ты посмотри, сколько натикало.

– Нет, – Зубов глянул на часы. – Ох, и ни хрена ж себе…

– Вот именно, – согласился Лежава. – Пора по домам. Или еще есть дела?

– Есть, – подал голос Глинский. – Хочу Булгакова навестить.

– Девятый час, – поморщился полковник. – Не поздновато ли?

Виктор почесал затылок. На завтра намечено много дел, и не факт, что он сумеет выкроить время для этого визита. А домой хочется… Бабушка чахохбили приготовила…

– Ладно, – кивнул он, – попробую завтра вырваться. Действительно, пока доберусь до него… Поеду домой.

– И то дело, – одобрительно кивнул полковник.

– А я все-таки пройдусь по подъезду дома, где жила Ольга Вешнякова, – Зимин, казалось, дремавший в углу кабинета, поднялся со стула. – Сейчас как раз все с работы вернулись.

Дочери Вероники учились в той же самой школе, которую заканчивала и она сама, и ее брат. Веронику там хорошо знали – она прилежно и безотказно работала в родительском комитете. Экзамены закончились, выпускной отгремел, и в школе царила тишина. Завуч, по случаю ремонта оказавшаяся на месте, отнеслась к ее просьбе благосклонно, и они отправились в архив. Вдоль стен тянулись высокие стеллажи, забитые папками, хранящими память десятилетий и покрытыми толстым слоем пыли. К этим папкам давно никто не прикасался…

– Я бы хотела собрать одноклассников Юры в день его рождения, – сказала Вероника завучу, – ну, хоть некоторых из них. Мне хотелось бы услышать, как о нем говорят другие люди, знавшие его в юности. Может, и удастся кого-нибудь найти.

В архиве царил пыльный, щекочущий ноздри запах, и Веронике все время хотелось чихнуть. Маргарита Сигизмундовна возилась долго, но наконец терпение Вероники было вознаграждено. Завуч положила перед ней толстую папку с личными делами учеников Юриного класса. На ней приклеена бумажка с надписью «1983–1993. Класс „А“».

Вероника под диктовку завуча методично записывала все адреса и номера телефонов. Но список подходил к концу, а единственное имя, интересовавшее ее, все еще не прозвучало. Вот последняя фамилия, адрес, телефон, и завуч с видимым облегчением объявила: «Все!» Вероника разочаровано вздохнула.

– Здесь не хватает одного, – она пробежала еще раз список.

– Не может быть, – Маргарита Сигизмундовна удивленно взглянула на нее поверх очков, – Викочка, это все.

– Нет, не все, – Вероника полезла в сумку за фотографией. Слава богу, догадалась захватить с собой. Она ткнула пальцем в фотографию – верхний ряд, третий справа.

– Удивительно, – завуч всмотрелась в красивое лицо юноши и прочитала фамилию под ней, – я его не помню! Как такое может быть – у меня что, склероз начинается?..

Они вместе еще раз перебрали личные дела, лежавшие в папке.

– Ничего не понимаю, – с досадой произнесла завуч, – а ну-ка, пойдем!

Они вернулись в ее кабинет. Веронике было неудобно – она отняла столько времени у немолодой женщины, но та, сильно озадаченная провалом в собственной памяти, желала разобраться в ситуации не меньше Вероники.

– Так! – произнесла она, усаживаясь за стол, на котором стоял монитор. – Нам повезло, что это выпуск девяносто третьего года. Как раз в девяносто втором один из родителей подарил школе первый компьютер, и мы стали все архивировать. Сейчас мы все выясним! Как там его?..

И вот – фамилию, имя и отчество парня занесли в поисковик, и спустя пару мгновений Маргарита Сигизмундовна издала торжествующий вопль, словно охотник, попавший в цель:

– Ага! А вот и он! Ну, теперь все ясно!

– Что ясно? – не веря в удачу, произнесла Вероника.

– Все ясно! – повторила завуч. – Этот мальчик в октябре десятого класса перевелся в специализированную школу по профилю того вуза, куда собирался поступать. Поэтому его личного дела и нет. Но телефон сохранился – пишите.

– А как тогда он оказался на общей фотографии выпускников? – удивилась Вероника.

– Скорее всего, – сказала завуч, – фотографию делал мастер в сентябре, по очень невысокой цене. Было поздно все переделывать, когда этот мальчик покинул нашу школу.

Оказалось, все так просто. Слишком просто. Теперь надо хорошенько подумать, что она станет ему говорить. Главное даже, не что сказать, а как сказать. Если ей удастся его испугать, то он ей заплатит. Сумму Вероника уже продумала. Она будет достаточно крупной, чтобы ей навсегда забыть о том, на что купить девочкам новую одежду и с кем оставить беспомощного отца. Она положит деньги в банк под приличные проценты – их хватит, чтобы ее жизнь обрела хотя бы относительную стабильность.

Он ответил сразу, но, когда Вероника представилась, на том конце провода установилось тяжелое и неприятное молчание.

– Вы меня слышите? – спросила Вероника.

– Да, – медленно и очень осторожно ответил голос. – Я вас прекрасно слышу.

– Мне надо с вами встретиться, – сказала она. – Хочу поговорить о Юре.

– Почему со мной? – удивился он. – Мы давно с ним не виделись… Я слышал, с ним произошла какая-то трагедия…

Вероника горько усмехнулась. «Трагедия!»

– Сегодня ко мне приходили из милиции, – спокойно, размеренным тоном, произнесла она. – И показывали фотографии. Одна из них ваша.

– Вы уверены? – спросил он.

– Более чем.

– И что вы им сказали? – спросил он.

– Сказала, что никого из них не знаю, – ответила она. – Но они не просто так интересовались вашей личностью. Это как-то связано со смертью Юры.

– A posse ad esse non valet cosequentia [32], – произнес он и она откликнулась:

– Что?..

– Нелогичный вывод, – он выдержал паузу, а потом добавил: – И чего вы хотите?

– Вы примете мои условия… И тогда я никому не скажу о том, что я вас узнала. И что вы знали Юру.

– Да мне плевать, по большому счету, – мягкий голос стал жестче. – Рассказывайте, кому хотите. Это не преступление – знать вашего братца-наркомана.

Вероника почувствовала досаду. Неужели она напрасно провела свою розыскную работу? Неужели она ошиблась?

– Странно, что спустя столько времени вами заинтересовались, – она пошла ва-банк, – не просто так!

– Сколько фотографий вам показали? – спросил мужчина.

– Пять. Пять мужских фотографий. И одна из них – определенно ваша. Но если вам это неинтересно – до свида…

– Подождите, – перебил он ее. – Что вы хотите?

– Деньги, – быстро произнесла она, – причем много.

– Любовь сестры, оказывается, нынче запросто можно купить, – хмыкнул он.

– А где гарантия, что получив от меня деньги, вы не пойдете в милицию?

– Значит, вы все же не хотите иметь с ней дела? – быстро спросила Вероника.

– Не ловите меня на слове. Итак, ваши гарантии?

– Никаких гарантий, – растерялась Вероника. – Что я могу?

– Вы дадите мне долговую расписку на ту сумму, которую хотите от меня получить, – твердо произнес голос. – Кстати, о какой сумме идет речь?

Вероника замерла.

– Сто тысяч, – выпалила она. – Евро, разумеется.

Ее собеседник словно обдумывал ее предложение. Вероника ждала, затаив дыхание. Наконец он заговорил.

– Недурные у вас аппетиты. Такую сумму не так легко собрать.

«Боже мой, – подумала Вероника, – если он согласен платить, значит, он действительно убийца моего брата!»

– Деньги мне нужны послезавтра, – твердо проговорила она, – не позднее полудня. Иначе в час я буду на Петровке.