Нетопырь - Несбё Ю. Страница 22

В бар стали приходить люди. Биргитта жестом показала им, что скоро освободится.

— А потом?

— Снова встал на ноги, вышел на работу. Работал допоздна — дольше всех остальных. Ходил на тренировки и в длительные походы. Читал книги. Немного — изучал юриспруденцию. Перестал знаться с плохой компанией. Впрочем, и с хорошей тоже. Со всеми, с кем свел знакомство, когда пил. Не знаю почему — это было что-то вроде генеральной уборки. Все, что случилось в моей жизни раньше, должно было уйти — и плохое, и хорошее. Как-то раз я сел за телефон и обзвонил всех своих прежних приятелей. Говорил: «Привет, приятно было проводить с вами время, но больше мы встречаться не можем». Большинство согласились со мной. Некоторые даже обрадовались. Кое-кто сказал, что я так отгораживаюсь от мира. Возможно, они были правы. В последние три года я больше общался с сестрой, чем с кем-нибудь другим.

— А женщины?

Харри окинул взглядом стойку. Некоторые посетители начинали терять терпение.

— Это уже другая, тоже долгая история. Старая история. После аварии у меня никого не было. Я стал эдаким одиноким волком. Кто знает, может, я привлекателен, только когда выпью? — Харри задумчиво налил в кофе еще молока.

— А почему тебя направили сюда, в Австралию?

— Кое-кто из руководства, наверное, решил, что это как раз для меня. Вроде проверки. Я так понял, что если не завалю все дело, передо мной откроются кое-какие перспективы в Норвегии.

— Думаешь, это так важно?

Харри пожал плечами.

— Немногое на свете действительно важно, — он кивнул на другой конец стойки. — По крайней мере не важнее, чем выпивка для того парня.

Биргитта ушла, а Харри остался сидеть и смотреть в кружку. Над полками со спиртным висел телевизор. Показывали новости. Харри понял, что рассказывают о группе аборигенов, которые требуют прав на какой-то участок земли.

— …в соответствии с новым Законом о титуле собственности для коренных народов, — сказал диктор.

— Значит, справедливость торжествует, — услышал Харри голос за спиной.

Обернувшись, он сначала не узнал длинноногую напудренную женщину с грубыми чертами лица и в огромном светлом парике. Но потом вспомнил, где уже видел этот нос картошкой и широкий промежуток между передними зубами.

—  The clown! [32]— воскликнул Харри. — Отто…

— Отто Рехтнагель собственной высочайшей персоной, красавчик. Ах, эти высокие каблуки такие неудобные. Я предпочитаю, когда мои мужчины выше меня. May I? [33]— Он сел рядом с Харри.

— Что будешь пить? — спросил Харри, пытаясь привлечь внимание Биргитты.

— Расслабься. Она знает, — сказал Отто.

Харри предложил ему сигарету. Тот взял ее, не поблагодарив, и жеманно сунул в розовые губы. Харри достал спичку, и Отто, не отрывая от него глаз, глубоко затянулся.

Платье было коротким, и Харри видел тощие ляжки Отто, обтянутые чулками. Следовало признать, что его одеяние — своего рода шедевр, и в Отто больше женственности, чем в большинстве женщин, которых встречал Харри.

— Что ты имел в виду, когда сказал: справедливость торжествует? — спросил Харри, кивая на телеэкран.

— Ты что, не слышал про terra nullius? И про Эдди Мабо?

Харри покачал головой.

—  Terra nullius— очень забавная штука. Когда англичане приехали в Австралию, то заметили, что местные жители не очень-то возделывают землю. Аборигены вели полукочевой образ жизни, охотились, рыбачили и питались дарами природы. И только потому, что они не горбатились полдня на картофельном поле, англичане решили, что народ находится на низкой ступени развития. Они думали, что земледелие — обязательное звено в развитии любой цивилизации, но забыли, что первые европейцы, пытавшиеся возделывать скупую землю Австралии, гибли от голода. А аборигены знали природу как свои пять пальцев и постоянно откочевывали в те места, где в разное время года можно найти пищу. Капитан Кук говорил, что счастливее людей он не встречал. Им попросту не нужно было копать огороды. Но из-за того, что они не были оседлыми, англичане решили, будто земля ничейная. По-латыни terra nullius. И значит, англичане могут раздавать права на владение землей поселенцам, не спрашивая разрешения у аборигенов. Ведь земля им не принадлежала.

Биргитта поставила перед Отто большой бокал «Маргариты».

— А несколько лет назад появился некий Эдди Мабо, парень с островов в Торресовом проливе, который бросил вызов существующему порядку, оспорив принцип « terra nullius». Он заявил, что в те времена земля была незаконно украдена у аборигенов. И в 92-м Верховный суд поддержал Эдди Мабо и признал, что раньше Австралия принадлежала аборигенам. Суд постановил, что аборигены могут потребовать возвращения исконных территорий проживания или промысла. Естественно, поднялся жуткий шум: белые испугались, что теперь потеряют свою землю.

— А что происходит сейчас?

Отто сделал глубокий глоток из подсоленного бокала, скорчил недовольную физиономию, будто выпил уксусу, и осторожно вытер губы салфеткой.

— Ну, суд пока не снесли. Закон о титуле собственности для коренных народов приняли. Но применять его на практике не получается. Все-таки бедный крестьянин не захочет ни с того ни с сего расстаться со своей собственностью. Так что паника мало-помалу улеглась.

«Вот я сижу в баре, — подумал Харри, — и слушаю, как педераст рассуждает об австралийской политике». Он даже было сравнил себя с Харрисоном Фордом из «Звездных войн», сидящим в космическом баре.

Выпуск новостей прервался рекламой, в которой улыбающиеся австралийцы во фланелевых рубашках и кожаных шляпах на все лады расхваливали пиво, все достоинства которого, очевидно, сводились к тому, что оно — « proudly Australian». [34]

— Выпьем за terra nullius, — предложил Харри.

— Выпьем, красавчик. Ах, совсем вылетело из головы. На следующей неделе мы показываем новую программу в театре Сент-Джордж на Бонди-Бич. Я просто требую, чтобы вы с Эндрю пришли. Возьмите с собой еще кого-нибудь. Приберегите аплодисменты для моих номеров.

Харри глубоко поклонился и поблагодарил Отто за три билета, которые тот протянул, изящно оттопырив мизинец.

Пересекая Грин-парк по пути от «Олбери» до Кингз-Кросс, Харри почему-то искал глазами того седого аборигена. Но в этот вечер в тусклом свете парковых фонарей на скамейках можно было увидеть пару белых алкоголиков. Облака, застилавшие небо, рассеялись, и теперь оно было высоким и усеянным звездами. Харри миновал двух ссорящихся мужчин. Они стояли по разные стороны тротуара, и ему пришлось проходить между ними.

— Ты не сказал, что уйдешь на всю ночь! — крикнул один из них тонким голосом, задыхаясь от слез.

Прислонившись к стене вьетнамского ресторана, курил официант. Вид у него был уже измученный. По улице Дарлингхерст-роуд в районе Кингз-Кросс медленно текли потоки машин и людей.

На углу Бейсуотер-роуд стоял Эндрю и жевал хот-дог.

— А вот и ты, — сказал он. — Минута в минуту. Как истинный германец.

— Вообще-то Германия…

— В Германии живут тевтоны. А ты принадлежишь к северогерманскому народу. Это у тебя прямо на лице написано. Или ты отказываешься от собственной расы, приятель?

Харри захотелось задать ему тот же вопрос, но он сдержался.

Настроение у Эндрю было превосходное.

— Для начала я покажу тебе пару моих знакомых, — сказал он.

Иголку в стоге сена решили искать в самой гуще стога. А именно — среди шлюх на Дарлингхерст-роуд. Найти их было немудрено, а с некоторыми Харри уже был знаком.

—  Mongabi, ту man, how's business? [35]— Эндрю остановился и по-приятельски поздоровался с темнокожим парнем в облегающем костюме с изобилием блестящих побрякушек.