Тайна стоит жизни - Фаткудинов Зуфар Максумович. Страница 14

Выяснилось и другое: некоторые отпечатки пальцев на велосипеде принадлежали ему.

«Ну и что дальше? — задал себе вопрос майор. — Что надо делать, чтобы заполучить радиста».

В рапорте майор указал: Варев слишком крупная фигура, чтобы довольствоваться ролью радиста.

Факты не подтверждали его вывода. Напротив, они опровергали его предположение. Ведь он и сам не отрицал — Варев приходил за рацией. А будет ли крупный, матерый шпион подвергать себя риску, когда вот уже несколько дней подряд идут поиски по побережью Волги от развилки дорог до Святовского поселка? Вряд ли.

«Пожалуй, Варев годится и на роль резидента, — прикинул Стеклов. — Годится-то годится, а кто он на самом деле? Но ясно одно — здесь он действует не один, и, надо полагать, Варев — далеко не пешка».

Мысли его прервали: вызвали к Нурбанову. Стеклов шел с тяжелым чувством вины.

Полковник встретил его приветливо. Поинтересовался самочувствием. Упрекнул за то, что Стеклов как следует не подлечился.

— Петр Прохорович, я тут кое-что предпринял, — сказал Нурбанов, стараясь не замечать подавленного состояния майора. — Съездил позавчера утром к тайнику, покуда тебя в больнице охаживали врачи.

«Ишь ты, чертяга, и туда уже успел», — удовлетворенно отметил про себя Стеклов.

— Так вот. Вначале мне показалось: там у вас в лесу разыгрались события, близкие к картинке в детской книжке, когда один ворон клюнул собачку в хвост, а другой, воспользовавшись тем, что собачка бросилась на обидчика, утащил у нее жирную косточку...

Стеклов подался вперед. Мысль, что его перехитрили именно таким образом, взволновала его.

Нурбанов продолжал:

— Но затем засомневался: уж слишком рискованные и тонкие ходы. За то время, пока ты, Петр Прохорович, с Матыгулиным отлучался от кустов, надо было в темноте отыскать и унести рацию. Слишком мало времени. К тому же район мог быть оцеплен. Ходить в темноте вокруг капкана да еще вдвоем — слишком опасно и вряд ли оправданно.

Нурбанов полез в сейф, взял там несколько бумажек, подошел к Стеклову.

— Но, с другой стороны, следы рации в тайнике, появление Варева — он ходил, конечно же, не на прогулку — все это вместе взятое создает противоречивую картину. Это вынудило привлечь биологов-почвоведов из университета. Вот их заключение. — Он подал документы майору.

Полковник сел на стул, налил в стакан воды и запил таблетку аспирина: со вчерашнего дня его нещадно знобило, он боялся окончательно разболеться. Нурбанов не представлял, как можно в такие горячие дни болеть; боялся не за себя — за дело.

Майор оторвался от чтения:

— Судя по этому документу, пласт земли, служивший своеобразной крышкой тайника, оставлен не менее трех-четырех дней до проведения исследования. — Он посмотрели на дату. — Семнадцатого июня... «При этом определялись влажность пласта, осыпание грунта... — выборочно читал он, не спеша, — изучена корневая система растений...», — Стеклов отложил бумаги в сторону и уже от себя сказал: — И так далее и тому подобное. Выходит, пласт земли трогали тринадцатого или четырнадцатого числа. А Варев появился шестнадцатого... Стало быть, в тот злосчастный день — шестнадцатого июня — они не уносили рации... Но если унесли ее раньше, то зачем было ему там околачиваться? Нет, Варев попусту крутиться не будет. Тут какая-то собака зарыта. Но несомненно одно — это чрезвычайно важная бумага, — кивнул Стеклов на заключение биологов. — Она, во всяком случае...

— Не даст нам раньше времени запутаться, — с улыбкой договорил за него Нурбанов.

Стеклов выжидательно смотрел на начальника, лихорадочно прокручивая в голове варианты своих предложений. Документ, составленный биологами-почвоведами, в корне менял дальнейшие оперативные мероприятия.

— О значении документа, — продолжал подполковник, — мы поговорим немного позднее... Я еще хотел сказать вот что: для большей достоверности ученые выкопали аналогичную яму рядом, в тех же кустах. Она находилась так же в приоткрытом состоянии сутки. Так вот, в сравнении с ней...

— Выходит, и они, Михаил Иванович, вроде как следственный эксперимент провели.

— Выходит. Я хочу тебе доказать степень достоверности этого заключения, Петр Прохорович. А то я тебя знаю: всю дорогу потом будешь сомневаться.

Нурбанов потрогал лоб рукой, измерил пульс:

— Что, Михаил Иванович? Или заболел? — с беспокойством спросил его Стеклов.

Полковник замахал руками:

— Нет-нет, ничего.

Только сейчас Стеклов заметил, что у Нурбанова неестественно красное лицо с черными подглазьями.

— Михаил Иванович, дорогой, тебе надо отлежаться, — с отеческой теплотой проговорил Петр Прохорович. И в самом деле, Нурбанов по годам годился ему в сыновья.

— А ты сам, Петр Прохорович, чего не лечишься? Врачи, кажется, велят тебе полежать дней десять, не так ли?

Тот промолчал.

— Давай теперь, Петр Прохорович, немного о деле поговорим.

Нурбанов провел руками по лицу, словно пытался снять с него следы болезненной усталости, и облокотился о стол.

— Итак, если бы рация была в тайнике, агент оставил бы вскрытым тайник, который можно заметить невооруженным взглядом?

— Нет.

— Совершенно верно. Не стал бы. Значит, рацию унесли из тайника раньше на несколько дней, чем ты вычислил ее местонахождение и нагрянул туда. Так?

— Пожалуй, так.

— Поехали дальше. Почему все-таки не закрыли как следует яму, где хранилась рация?

— Я думаю, Михаил Иванович, это не случайно.

— Я тоже. Оставили с целью — чтобы обнаружили. Так?

Стеклов задумался.

Нурбанов, не ожидая его ответа:

— Так. После обнаружения пустого тайника мы, по их расчетам, должны потерять интерес к этой местности. Вероятно, так и было бы, если бы не встретился Варев, и не привлекли ученых-биологов. Этого как раз и не предвидели наши противники. В раскладке они ставили, себя вместо нас — и пришли к выводу: эту местность мы оставляем без наблюдения. Ибо какой же дурак сюда снова попрется?

— Стало быть, Михаил Иванович, по твоей теории, тайник в кустарнике использовался лишь как ширма, чтобы поиск в данной местности прекратили вообще? И, видимо, ты склонен считать, что в этой яме рацией и не пахло?

— Правильно ты меня понял.

— А отпечаток рации на дне ямы? — И, не давая Нурбанову сказать, ответил на свой вопрос: — Видимо, специально оставили след. — И тут же усомнился: — А чем эта деталь может быть подтверждена?

— Видишь ли, дорогой Петр Прохорович, на месте радиста ты рацию возил бы или носил?

— Наверное, старался, чтоб как можно меньше глаз на эту штуковину щурилось.

— Ну и...

— Ну и какой-нибудь рюкзак или мешок для этого дела приспособил, набил бы туда тряпья или чего-нибудь другого. Постарался, одним словом, форму изменить.

— Во! Дорогой мой Петр Прохорович, ты ответил. В тайник ты бы этот аппарат тоже в мешке сунул.

— Конечно. Какой же смысл вытряхивать? К тому же нервное напряжение, спешка, повышенная влажность бывают ведь и дожди... Тут без брезента или какого-нибудь его заменителя трудно обойтись.

— А они, Петр Прохорович, сунули рацию в яму голенькой. Отпечаток изучен специалистами. Вот еще одна бумага на эту, как ты выразился, деталь.

Стеклов повертел в руках листок бумаги и вернул ее Нурбанову. Тот собрал со стола бумаги, положил их в сейф. Повернувшись к майору, он предложил:

— Давай теперь с тобой сделаем отсюда вывод. — Полковник тяжело опустился на стул. — Лично я, Петр Прохорович, пришел к такому заключению: рация где-то еще находится поблизости.

Майор резко поднял голову и взглянул на Нурбанова.

— Да-да, майор, она где-то там, родимая. Именно за ней тогда приходил твой старый знакомый Варев. Но ты со своим помощником спугнул его. И тогда он попытался спрятаться в кустах, пересидеть. Вместе с тем преследовалась и более дальняя цель: если его засекут в этих кустах, направить следствие по ложному следу. Для этого заранее подготовили тайник.