Похищение на бис - Хмелевская Иоанна. Страница 23

Касю я обнаружила после непродолжительных поисков по мужской линии моей семьи, представители коей, вступая в брак, не меняли фамилии и не вносили гем самым путаницы в наши изыскания. И что самое удивительное, когда я решила нанести ей визит, выяснилось, что Кася живет прямо напротив Клары, так близко, что из окон ее квартирки можно было невооруженным глазом наблюдать, что происходит внутри Клариных апартаментов. Хотя, скажем прямо, какое-нибудь оптическое устройство в виде бинокля и пригодилось бы, но в тот момент я не собиралась проверять, регулярно та поливает цветочки или они приказали долго жить.

Кася, узнав о нашем интересе к ее истории, ужасно обрадовалась и возгордилась:

— Конечно, все у меня сохранилось. Берегу как зеницу ока, и даже представьте, здесь, в этой квартире, у родителей был ремонт, вот я и забрала все к себе.

Касины ложку и тряпку, по-прежнему тщательно упакованные, я решила как можно скорее всучить Гурскому. Разумеется, с соблюдением всех видов конспирации, строго секретно. И не лучше ли сразу написать на свертке «перед распаковкой сжечь», чем надеяться, что он скорее пристроит эти сокровища в какую-нибудь криминалистическую лабораторию, чем я.

Мы поболтали совсем немного, ибо меня как особу, ходившую в школу с ее двоюродным дедом, девушка воспринимала как живую историю, встреча с которой, само собой, случается не каждый день. Гораздо чаще такого рода древности фигурируют на надгробиях и живыми по определению не являются.

При этом я показала ей балкон Клары — без какой бы то ни было задней мысли, просто так, забавное совпадение. В этот момент на Кларин балкон как раз вышел спортивного вида представитель мужского пола, постоял немного, дав себя разглядеть, и удалился внутрь помещения. В какое-то мгновение я почувствовала что-то вроде дежа вю, но в настолько ослабленной форме, что это сразу же вылетело у меня из головы. На домушника, во всяком случае, данный тип никак не походил, тем более что и сама Клара маячила на заднем плане, поэтому можно было не придавать этому значения.

— Очень даже ничего себе мужчинка, — заметила Кася, но тоже мимоходом и без особого интереса. — Если еще что вспомню, я вам сразу позвоню, а вы мне! Я с чистым сердцем ей это пообещала.

До пани Изы Витек добрался без проблем и тут же свалил бремя общения с ней на Клару, которая, правда, страшно разнервничалась, но общественное задание решила выполнить любой ценой, в чем пани Иза охотно пошла ей навстречу. Секретарша с восторгом приняла приглашение встретиться спустя столько лет, причем обе дамы на удивление дружно сошлись в выборе места. Никаких собственных квартир, никаких навороченных ресторанов с видеокамерами на каждом углу! Напротив, всего лишь маленький бар, где у Клары был знакомый хозяин, охотно предоставлявший ей обычно пустующий небольшой зальчик. Вообразить, чтобы кто-то установил там прослушку, было невозможно. В придачу бар находился совсем недалеко от дома Клары, так что она могла дойти пешком, а пани Иза предпочитала такси.

— Вы представить себе не можете, как мне надо с кем-то поделиться, ну, посоветоваться, что ли, — с ходу начала пани Иза, конспиративно понизив голос. — А вы как раз то что надо и людей знаете, и ситуацию, и вообще. С бывшими сослуживцами я не общаюсь, а от новых знакомых толку мало, что они понимают? Представляете, они у меня были!

Вплоть до итоговой фразы Клара отлично понимала бывшую секретаршу и вполне разделяла ее мнение, но последнее предложение поставило ее в тупик.

— Кто? — удивленно спросила она.

— Как кто — полиция. Вы спрашивали меня о том старом деле, вы должны помнить… Когда Олдяка похитили.

— О господи! Так вы знаете об этом?

— Как, а разве вы не знаете?

Несмотря на обоюдное изумление, взаимопонимание было достигнуто моментально. Обе дамы справедливо полагали, что другая должна что-то знать, и не ошиблись. Видимо, супруги Олдяки, каждый в своем кругу, проговорились, не в силах скрыть свои эмоции, и кое-какие сведения о преступлении просочились в массы.

— Знаете, я полиции практически ничего не сказала, — призналась пани Иза. — Фирма, конечно, уже рассыпалась, но мне лично он ничего плохого не сделал, хотя от других я разное слышала, но это не моя забота, поэтому, вы же понимаете, я не обязана все помнить. Но я догадалась — речь идет о какой-то Хмелевской, вот почему и решила с вами поговорить. Может, я неправильно поступаю?

Не будучи уверена, что лучше — подтвердить или отрицать эту версию, Клара даже не стала притворяться озабоченной. Она чуть поднажала на собеседницу, отрицая одновременно замешанность Хмелевской в том смысле, что она имеет к делу только косвенное отношение и, скорее всего, произошло какое-то недоразумение.

Пани Иза за точность своих впечатлений не ручалась.

— Фамилия распространенная, а я уж было расстроилась. Они мне, ясное дело, ничего не объясняли, это я сама додумала, а они все об Олдяках расспрашивали — и о нем, и о ней. Ну и обо всех знакомых, в основном по работе, тех, что повязаны разными делами, кому же знать, как не секретарше? А у него как-то раз вырвалось, что, мол, слишком много всякая шушера треплется, а он по их милости шестьдесят тысяч евро потерял…

— Злотых.

— Да каких там злотых, вы что? Евро! Вся преступность сейчас на евры перешла, доллары не в ходу А еще он догадывается, кто вокруг него навонял, но это болван и в заварухе точно не участвовал, слишком глуп. Да вы его должны знать, некий Стефан Шемрач…

— Фуня! — Клара вздрогнула.

— Он, Фуня.

— Так он же болван!

— Правильно, болван, — охотно согласилась пани Иза и с намеком взглянула на свой пустой бокал. Клара торопливо схватила бутылку и ловко наполнила его, недоверчиво покачав при этом головой:

— Это ж надо, евро… А я думала — злотых.

— Да злотые он бы и не заметил. Я-то поначалу думала, что дело в нелегальной допечатке, которую пришлось приостановить, так как Фуня начал щелкать клювом. А Вырвицкая помчалась с проверкой, но тогда успели, ничего не пронюхала, но вонь осталась, и Олдяк был в бешенстве. Я только потом догадалась, что это он по другому поводу впал в ярость, а сначала думала, что шантаж. Оказалось — не шантаж, Мариэтта проболталась об этом, да не мне, а портнихе. Я сама ей эту портниху нашла, у нее моя племянница работает, она все слышала и, понятное дело, мне повторила. Я одно с другим сопоставила, и получилось — похищение!

Б заднюю комнату заглянул хозяин заведения, Клара молниеносно оценила степень опустошения бутылки и незаметно подала ему знак. Пани Иза была женщина невысокая и худощавая, вино, со всей очевидностью, делало ее откровеннее, а значит, напитка жалеть не следовало, тем более что сама Клара, привычная к красному вину не хуже французов, отлично знала, когда ей следует остановиться: приблизительно после двух бутылок на нос, где-то в начале третьей. До шлагбаума было еще далеко.

Бывшая секретарша откровенно гордилась своими дедуктивными способностями, а Клара вдруг поняла, что получает удовольствие от беседы на знакомые темы. Все было близко и понятно: и люди, с которыми она имела дело несколько лет тому назад, и махинации, так некогда ее возмущавшие, а главное — чувства собеседницы. Это разоружало, поэтому Клара сняла ногу с тормоза осторожности и поддала газу.

— Точно, похищение! — подтвердила она горячо. — Поэтому сразу и заплатил. Припугнули не отрезанными ушами и носами, а оглаской его жульничества с допечатками.

— Еще бы! Ведь в его руках как минимум половина… — Тут пани Иза спохватилась, а глаза ее засверкали почище фейерверка. — Что вы такое говорите, какие уши, какой нос? Ему что, хотели?.. Откуда вы знаете?

Клара, пока еще до безобразия резвая, аки дикий зверь в лесу, среагировала еще быстрее:

— Догадываюсь… Все похитители грозят, что будут резать жертву и по частям высылать семье. Олдяк ни о чем таком не упоминал?

— Боже мой! — вздрогнула пани Иза и залпом выдула полбокала, закусив соломкой. — Ничего подобного! Говорил, что похитители вели себя вежливо, но жестко, больше на психику давили. Обещали заложить со всеми его левыми делишками. А для Олдяка это конец его доходов, не только авторы бы прознали об этих махинациях, но и телевидение! Он и телевидение умудрялся надуть, а это уметь надо, большой талант! Вот он и предпочел отстегнуть шестьдесят тысяч и спать спокойно.